Елена Скульская проводит параллели между "Близкими" и "Нелюбовью" из программы PÖFF
В пятницу, 17 ноября, в Таллинне состоится торжественное открытие XXI кинофестиваля PÖFF. Российская программа будет представлена одиннадцатью фильмами, из которых хочу обратить ваше внимание прежде всего на картину дебютантки Ксении Зуевой "Близкие".
Внимания эта работа достойна не только из-за самой ленты, в которой есть достоинства и недостатки, прямые юношеские ходы и сложные "взрослые" подтексты, а по причине, выходящей за рамки проблем этого славного дебюта, в конце концов, не так уж принципиально отличающегося от многих и многих талантливых начинаний.
Дело в том, что в этой картине отразилась некая стилистическая неизбежность, сформулированная фильмами Андрея Звягинцева.
Почему те, кто не способен к любви, особенно ее жаждут?
Как ни один поэт не может сегодня избежать влияния особого протяжного синтаксиса Иосифа Бродского, так ни один создатель вдумчивого авторского кино не может освободиться от монотонной, назойливой, томительной мелодии "нелюбви", которая сопровождает любой фильм Звягинцева, аккомпанируя нашим собственным ощущениям надвигающейся катастрофы человеческих отношений.
Я написала "нелюбовь" с маленькой буквы, но если вы еще не видели фильм Звягинцева "Нелюбовь", то посмотрите непременно: он может вызвать в вас раздражение, обиду, неприятие; он препарирует человеческие чувства так, словно имеет дело не с живыми людьми, но с трупами, которым уже не больно, которым не нужно вводить успокоительное, которых не нужно утешать и обманывать, обещая возможность выздоровления. Режиссерский точный скальпель испытывает любопытство диагноста, а не надежду врача, его интересует, отчего человек умер, а не то, как бы это сохранить ему жизнь. В фильме "Нелюбовь" разводятся родители, заводят новые семьи, а двенадцатилетний мальчик не нужен ни той, ни другой стороне, вот он и исчезает. И мы так и не узнаем, что же с ним случилось. И нам, можно сказать, не очень важно узнать правду, поскольку все происходит в неком неправдоподобном мире равнодушия, к которому, как ни страшно, мы все имеем отношение.
Жизнь человека
Есть такое банальное утверждение: жизнь человека после смерти продолжается до тех пор, пока его хоть кто-то помнит. Я полагаю, что и земное существование длится только до той поры, пока человек хоть кому-то нужен. Я не беру крайние истеричные литературные случаи, когда человек начинает дружить с пауком, поселившимся в его тюремной камере. Нет, все-таки речь идет о родителях и детях, бабушках, дедушках и внуках, тетках и дядьях, тех, кто является частью нашего – позволю себе сказать – тела, тех, кто является привычкой и прививкой, кто раздражает и радует, угнетает и утешает. Любовь может пройти, родство – никогда.
Фильмы Звягинцева строятся на разрушении родства, когда претензии нужно предъявлять, если сослаться опять на Иосифа Бродского, не князю, но динозавру. В "Близких" Ксении Зуевой есть химическая формула Звягинцева: родители ненавидят друг друга, живут на грани развода, у отца семейства есть любовница, которая, впрочем, является скорее одним из бытовых удобств, чем предметом привязанности; мать и дочь-подросток ненавидят друг друга; отец и сын-подросток не находят общего языка; бабушка, понимая, что она никому не нужна в семье, уходит из дома и исчезает. Вроде бы, можно предположить, что эта потеря как-то на время сблизит семью, хотя "свежо предание", ведь не сблизила же семью попытка суицида матери семейства!
Семь лет назад сериал "Школа" Гай Германики, где все друг другу лгут, никто никого не любит, где скука и пустота пожирают человеческую сущность, где школьница снимает на камеру свое самоубийство, казался открытием. Теперь Бермудский треугольник, в котором исчезло всё человеческое, душевное, нежное, чуткое, трогательное, кажется естественной и родной географической точкой нашего проживания.
Страстный и жестокий эпатаж Гай Германики был вспышкой, кино в жанре равнодушия Андрея Звягинцева обрело как бы жизненно-документальную точку отсчета, с которой начинается киноискусство нашего времени.
Нелюбовь
В одном из интервью Ксения Зуева сказала, что не видела "Нелюбовь" Звягинцева, – совершенно не имеет значения, слукавила ли дебютантка или сказала правду: незнание закона не избавляет в искусстве от следования ему.
Огромная отрада фильма Ксении Зуевой для меня — непривычные лица актеров, блистательно справляющихся со своими задачами. Они не избалованы сериалами, не перекормлены рекламой, и их слезам, их ненависти, и их любви веришь, как веришь в жизнь, увиденную в тесноте плацкартного вагона поезда дальнего следования: Елена Чекмазова, Андрей Стоянов, Надежда Иванова, Даниил Можаев...
Я не социолог, чтобы рассуждать о том, рушится ли институт семьи или у нее есть какое-то будущее. Не знаю. Может быть, гнездо семьи слепляется как раз слюною ненависти и раздражения, просто мы об этом раньше не догадывались… Нам этого раньше не показывали с такой непристойной обнаженностью…
Но уверена, что мы должны быть кому-то нужны. И не существует писателя без читателя, фильма и спектакля без зрителя, партитуры без музыкальных инструментов, исполнителей и слушателей. То есть в семье или без семьи мы все равно нужны друг другу, пока мы интересуемся хоть чем-то, что немыслимо в полном одиночестве.
Может быть, все хорошие современные фильмы именно об этом?