Елена Скульская: компромисс между жизнью и смертью
В Таллинне, в кинотеатре "Космос" состоялась премьера фильма Станислава Говорухина "Конец прекрасной эпохи", снятого по мотивам сборника Сергея Довлатова "Компромисс".
Мне очень понравилось в кинотеатре "Космос": красивая стойка буфета, фуршет, замечательный зал с роскошным амфитеатром, бесшумный кондиционер; ведущий вечера с уменьшительно-ласкательными: "возьмите микрофончик", "поднимите ручку", "подайте стульчик"; после премьеры опять же фуршет выше всех похвал; а сколько красивых молодых людей — стройных утонченных женщин в изысканных нарядах и элегантных мужчин в стильных костюмах — я таких красивых не только в метро, как говорил персонаж Довлатова, не видела, но даже и в ГУМе, как эта реплика переделана в фильме.
Острил и лично прибывший маэстро Говорухин: мол, снял черно-белый фильм, поскольку это красиво, и сослался для тех, кто не понял юмора, на старый еврейский анекдот про обрезание: «во-первых, это красиво». Прибыл исполнитель главной роли Иван Колесников — тоже, знаете, очень-очень красивый мужчина. Светланы Ходченковой, сыгравшей возлюбленную главного героя, не было, но мы ведь и так знаем, что она чудо как хороша!
Фильм начался с документальных эпиграфов из той самой прекрасной эпохи: сказочного очарования Белла Ахмадулина читала стихи о Пушкине, который, на самом деле, победил Дантеса, лучезарно улыбался незабываемый Юрий Гагарин, пел неподражаемый Булат Окуджава. Немного подпортил картинку эпохи Никита Хрущев, ругавшийся на Андрея Вознесенского и разных там художников, но как ты поймешь красоту, если рядом не будет немного уродства?
Ну вот, обозначили временные рубежи. Увольняется герой из питерской газеты и приезжает в Таллинн, где устраивается в газету "Советская Эстония". И опять же сплошная красота: старинные шпили, кафе, чашечка кофе, бутылочка водки, еще одна бутылочка водки, а потом опохмелиться, но до чего красиво: белоснежная рубаха, обольстительная улыбка, отутюженные брюки с идеальной стрелкой. Ну, попил-погулял, весело, лихо, потом его, как и в Питере, выгнали из газеты, ну, знаете, не то чтобы выгнали, а так — пожурили по-братски, опять выпил с теми же, кто журил, да и поехал куда глаза глядят — в Питер.
Как конкретно страдает художник
Мировой кинематограф не умеет показать писателя. Только через пьянство. Художник, актер, режиссер, композитор в кино тоже пьют, но все-таки пьют они на фоне картин, под свою музыку и машут руками во время, например, репетиции. А писатель только пьет. Конечно, если он красивый, как Иван Колесников, то и пьет красиво и на несчастья свои реагирует красиво — то есть равнодушно, со стороны. А чем писатель отличается от любого другого алкоголика — никто не знает. Конечно, можно курить и смотреть в одну точку, но как-то этого все-таки мало…
Писатель всегда строит свою судьбу по законам художественного текста, всё, что не годится в сюжет, не помогает раскрытию персонажей, с ним просто не происходит. Режиссер берет этот текст и через него, с его помощью, говорит что-то о себе, о своей жизни, которая нуждается в выбранном тексте, чтобы стать предметом искусства.
О чем же мне с помощью текстов Довлатова рассказал Говорухин? А классно было, ребята, - вот о чем. Пили с утра до вечера, ругали советскую власть, которая в общем-то, если жить по ее законам, не сильно-то и гнобила, мужчины спали с красивыми женщинами, а женщины — с красивыми мужчинами. Кому из актеров достались реплики из текстов Довлатова (кстати, у Довлатова текст выстроен как бы по законам стихотворения, его нельзя произнести кинопрозой, он выпадает из естественной канвы обыденного разговора, ему нельзя придать форму случайной реплики, реакции на сказанное собеседником) те говорят остроумно, кому достались реплики, придуманные Говорухиным, говорят поплоше. И такой восторг охватывает душу при виде всей этой красоты, уюта, бутербродов с килечкой да под водочку, при виде икорки да под коньячок в финской бане, что просто жаль те поколения, которым не довелось пожить при социализме. И, заметим, никаких национальных противоречий; сплошная дружба и любовь между русскими и эстонцами, ни малейшим образом не омраченная (и русские и эстонские актрисы — абсолютные красавицы!)
У нас была счастливая эпоха
Критики часто пишут о том, как они бы сами сняли фильм, если бы умели. Я ни в коем случае не хочу что-то уточняющее говорить про ту эпоху — это, как минимум, глупо. Как говорится в другом старом анекдоте: "Мой чемодан объехал со мной весь мир, но не поумнел". Не хочется быть этим чемоданом. Но все-таки фильм назван не "Компромиссом", а стихами Бродского — любимейшего поэта Довлатова. Не Ахмадулиной, не Окуджавы, а именно Бродского. И в этом программном стихотворении Бродского есть такие строки:
Зоркость этой эпохи корнями вплетается в те
времена, неспособные в общей своей слепоте
отличать выпадавших из люлек от выпавших люлек.
Белоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть.
Жалко, блюдец полно, только не с кем стола вертануть,
чтоб спросить с тебя, Рюрик.
Зоркость этих времен - это зоркость к вещам тупика.
Не по древу умом растекаться пристало пока,
но плевком по стене. И не князя будить - динозавра.
Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера.
Неповинной главе всех и дел-то, что ждать топора
да зеленого лавра.
Горевать не о чем, все дождались зеленого лавра: и Бродский и Довлатов, ставший классиком. И то, что по Довлатову сняли фильм — огромная радость в любом случае. И то, что его трагедия стала на экране трагикомедией, даже просто веселой попойкой — тоже замечательно. Да и вообще фильм прекрасный, как сама эпоха!