Лайне Рандъярв после 18 лет в политике: стою на распутье, ищу новые вызовы
Каково быть кактусом на асфальте? Бывшая мэр Тарту, министр культуры, вице-спикер Рийгикогу, старейшина Виймси и скоро покидающая правление Партии реформ Лайне Рандъярв - вы знаете ответ на этот вопрос?
- Чувствуете ли вы душевное родство с вице-мэром Тарту Моникой Ранд, которой придется уйти с должности из-за внутренних распрей в Центристской партии?
- Маленькая параллель, конечно, есть, потому что Монику [Ранд] пригласили после [муниципальных] выборов занять пост вице-мэра в Тарту, где она свою кандидатуру не выдвигала.
- Точно так же Партия реформ пригласила вас на пост старейшины волости Виймси, вы согласились, а спустя некоторое время столкнулись с враждебным отношением в местной фракции вашей собственной партии?
- Это верно только отчасти. Действительно, меня пригласили туда, и я не особенно сопротивлялась.
Отправилась в Виймси с большими надеждами, интересом и любопытством, меня особенно уламывать не пришлось. Большую часть времени я ощущала поддержку фракции, враждебности не замечала, скорее, было несовпадение ценностных установок с несколькими людьми.
- Что означала следующая фраза в вашем заявлении об отставке: "Беру на себя политическую ответственность и подаю в отставку с поста старейшины волости Виймси, поскольку на уровне руководства нет единодушия"?
- Когда человека зовут стать старейшиной волости, т.е. исполнительным руководителем, так сказать, на полпути, и сам человек не был избран от этого округа, у него намного меньше рычагов для реализации своих мыслей и планов, потому что идеи [правящей] коалиции уже согласованы. Если занять этот пост в такой ситуации, то тебя сажают как кактус на асфальт и приходится приспосабливаться к обстановке.
- Кактус на асфальте, наверное, чувствует себя очень одиноко?
- Необычное чувство, потому что кактусы на асфальте не растут. Конечно, можно расти и в одиночестве, если органическая среда хорошая. Но в данном случае кактусу не удалось пустить корни в том асфальте.
- У кактуса ведь еще и колючки.
- Кактусы бывают разные, в том числе без колючек и с мягкими на вид колючками. (Улыбается) Главный смысл метафоры "кактус и асфальт" все-таки в том, что среда для растения неподходящая. С тем же успехом можно предложить "пальму на айсберге".
- Кто на самом деле руководит волостью Виймси?
- Волостное собрание.
Я не хочу никого называть по имени и критиковать, потому что после драки кулаками не машут и не выясняют отношения на публике. Но это факт, что у меня не сложились рабочие отношения с людьми, которые занимают в Виймси руководящие посты, а если нет взаимного доверия, то, в общем-то, надо уходить.
- Каким образом решения в Виймси принимают за Партию реформ люди, которые не входят в партию, например, Таави Котка?
- На местных выборах кандидат не обязан быть членом партии, и баллотироваться приглашают в том числе не входящих в партию людей, чтобы они своим именем и репутацией усилили партийный список на выборах. По этой причине и в Виймси по списку реформистов баллотировалось много достойных людей, из которых в волостное собрание прошли девять - четыре члена партии и пятеро беспартийных.
Партийная принадлежность в нескольких случаях оказывалась минусом, а не плюсом.
- Почему у волости Виймси репутация несколько... сомнительная или подозрительная?
- Виймси действительно давно пользуется репутацией волости с нестабильной местной властью. Это достойно сожаления, потому что отталкивает людей от участия в местной политике.
- Вопрос репутации касается не только нестабильности, но и подозрений и темных делишек.
- Это правда. Люди высказывали подозрения в адрес друг друга, было несколько примеров, которые ассоциируются с конкретными людьми годами. Там дома с красивыми участками, живописная природа, разные интересы...
- Дорогая недвижимость.
- Дорогая недвижимость... А в то же время старожилы волости огорчаются, что бывшие пастбища и луга плотно застроены жилыми домами. Все мечтают жить поближе к морю, с красивым видом, поэтому Виймси - желанное и дорогое место.
- Спустя месяц после назначения на пост старейшины вы говорили о положительном сюрпризе, что несмотря на репутацию "сложной волости", которая годами создавалась в средствах массовой информации, на самом деле эта репутация не соответствует действительности. С тех пор разобрались во всем получше?
- Да, теперь знаю побольше. Скажу честно, что я с большой радостью делала эту работу. Казалось, что дел очень много. Может быть, я слишком увлеклась, отнеслась с чрезмерным энтузиазмом, хотелось слишком быстро добиться результатов.
- Волостной старейшина - это политическая должность?
- Я думаю, что да.
- С политикой теперь все?
- Да. Я решила уйти из активной политики, стою на распутье и ищу новые вызовы. Взяла сейчас паузу, чтобы спокойно поразмыслить о жизни.
- Задумывались о том, насколько вам в будущем может помешать политическое прошлое?
- Что тут думать. Конечно, это важная метка, которая на всю жизнь остается у любого ведущего политика.
- Если бы это зависело от вас, то вы бы закрыли и ввели законодательный запрет на анонимные комментарии в интернете, которые - по вашим словам - "отравили весь мир", а "концентрация образованных злыми мыслями облаков сравнима с глобальным загрязнением окружающей среды"? Вы сами часто читаете эти комментарии?
- Я сама не читаю. Я много лет назад отказалась от чтения комментариев [на сайтах] Delfi, Postimees и Õhtuleht, потому что это никуда не ведет.
- Тяжело было читать?
- И да, и нет. В первые годы было тяжело, но, наверное, я себя обучила и стала менее чувствительной, поняв, что с этим ничего не поделаешь. Если пустить в себя эти комментарии, то [как будто] ставишь на себе знак человека, который тебя оскорбляет. Говорят ведь, что злиться на оскорбившего - носить на себе поставленную им позорную печать. Поэтому я и всем своим близким советую не читать анонимные комментарии.
- Вы считаете уход в лоббизм одним из логичных вариантов дальнейшей деятельности для бывшего политика? Так поступили, к примеру, Арто Аас, Мартин Кукк, Андрес Анвельт, Марко Померанц?
- Конечно, это одна из возможностей. У таких людей большие связи, они много знают, разбираются в законотворчестве, ведении переговоров...
Я считаю неправильным, что так и не был принят закон о лоббизме [воздействии со стороны физических лиц и представителей негосударственных организаций на органы власти или органы местного самоуправления с целью добиться принятия (или непринятия) ими определенных решений]. Это было бы честно, поскольку было бы понятно, кто какую организацию представляет. Ведь лоббисты в отсутствие закона все равно будут работать, просто в таком случае они делают это скрытно.
- Может быть, вернетесь обратно к своим корням? По профессии вы руководитель хора и учитель музыки, работали в музыкальной школе им. Эллера, руководителем тартуского филиала Эстонской музыкальной академии и директором концертного зала "Ванемуйзе".
- Мне на самом деле очень повезло, что у меня есть диплом, специальность, профессия, могу работать в школе на руководящей позиции. Конечно, связанные с преподаванием темы были бы для меня естественным выбором, но я не исключаю и другие возможности.
- Вы входите в правление Партии реформ. Вы надеялись или по-прежнему надеетесь, что партия поможет вам "мягко приземлиться"?
- Есть ли у политических партий "пищевые цепочки"? Во всяком случае в Партии реформ так не делается.
- Возможно, по той причине, что Партия реформ сейчас в оппозиции?
- Какой-то пугающей "пищевой цепочки" у Партии реформ нет. По положению на настоящий момент, мне также не поступало каких-то предложений от партии и никто мне руки оттуда не протягивал.
- Когда я думаю о вас и Монике Ранд, то ее Центристская партия уговорила переехать из Таллинна в Тарту, чтобы стать вице-мэром, а вас Партия реформ пригласила в Виймси старейшиной волости. Разве у этих партий не должно быть впоследствии ответственности перед людьми, которых они хотели использовать в своих интересах?
- Думаю, что априори не должно быть. У Моники меньше политического опыта, я была в политике 18 лет и никаких иллюзий у меня нет. Я не предполагала, что [меня] где-то ждет теплое местечко, из этого не должен исходить ни один политик.
Правильно считаться с тем, что приход в политику имеет много плюсов, но также много опасностей и подводных камней, а когда уходишь из политики, то надеяться нужно только на себя.
- Партии реформ сейчас приходится, наверное, нелегко?
- Я думаю, что сейчас всем нелегко.
- Однако входящие в правительство центристы, EKRE и Isamaa настроены не так пессимистично.
- Я знаю по собственному опыту работы в коалиционном правительстве, что все там далеко не так просто, как может показаться со стороны.
В правительство сейчас входят очень разные партии. Не знаю, кому из них просто. Не в том смысле, что я им сочувствую, просто действительность иная, чем кажется.
- Но сидеть в оппозиции, конечно, тягостнее, чем быть в правительстве?
- Это правда. В оппозиции нет рычагов, чтобы действовать. Может быть много хороших мыслей, но наши правила политической игры позволяют коалиции действовать, не считаясь с оппозицией.
- Партия реформ этим занималась 17 лет и вполне успешно.
- Я ждала, что вы это скажете. Надо признать, что все партии, которым удавалось войти в коалицию, с радостью этим пользовались.
- Злоупотребляли?
- Пользовались для реализации своих идей и мировоззрения.
Темой злоупотребления я бы в Партию реформ бросаться не стала, с бедра я не стреляю...
- Вы очень лояльны своей партии.
- Да, у меня в начале была очень хорошая команда в Тарту, а затем в правительстве, когда я была министром культуры и было сложное время, экономическая депрессия, и мы вместе провели в том числе очень непопулярные решения.
[Бывший мэр Тарту и многократно становившийся премьер-министром] Андрус Ансип был отличным руководителем. Он был твердым, но справедливым по отношению к своим подчиненным, защищал их и перед общественностью. Я с благодарностью признаю, что у меня было много положительного опыта с Партией реформ и [работой на] высшем политическом уровне в том числе и в трудные времена.
- Собственно, Андрус Ансип и пригласил вас в политику 18 лет назад, предложив вам должность вице-мэра Тарту. Насколько Партия реформ Андруса Ансипа отличается от Партии реформ [ее нынешнего председателя] Каи Каллас?
- (Пауза) На самом деле... (смеется) это очень хороший вопрос.
Между ними у партии было несколько председателей, так что партия времен Ансипа не сразу превратилась в партию времен Каллас, все происходило постепенно. Но отличие есть.
- В чем оно заключается?
- Возможно, это прозвучит по-стариковски, но у нас появилось новое поколение. Очень правильно, так и должно быть.
Когда-то министр культуры Латвии сказал, что он может назвать себя динозавром среди членов правительства, потому что занимал пост министра 3,5 года. Если подумать, что я была в политике 18 лет, то с кем я себя должна сравнить?
- Вы верили ночью 3 марта, когда Партия реформ выиграла выборы в Рийгикогу, что вы окажетесь в оппозиции?
- Не верила. На самом деле, не верила. Даже в голову не приходила такая мысль.
- Почему так получилось?
- Я не думаю, что дело только в каких-то договоренностях между нашими оппонентами, хотя какие-то предварительные договоренности между нынешними правящими партиями могли быть. Но я думаю, что и мы сами, наша команда, не были к этому готовы. Нас отправили в нокдаун до того, как тренер показал, как уклоняться от удара.
- К чему вы не были готовы?
- Что коалицию создадут без нас, [даже] если мы победим [на выборах].
- Вы понимаете решение Юри Ратаса как председателя Центристской партии создать новое правительство именно с EKRE и Isamaa?
- Для меня это стало сюрпризом. Меня это даже слегка возмутило, мягко говоря.
- Вы думали, что Юри Ратас мог бы стать министром иностранных дел, финансов или экономики в правительстве Каи Каллас?
- Это тоже очень сложно себе представить. Он был премьер-министром в предыдущем правительстве, при желании можно было бы представить его будущее на посту члена Европейской комиссии, куда теперь отправилась Кадри Симсон. Бывшему премьер-министру сложно остаться в новом правительстве на посту того или иного министра. Дополнительная трудность в том, что Юри Ратас - молодой политик, и если в молодости достичь вершины, то куда идти дальше? Ведь нельзя быть премьер-министром до конца жизни.
Варианты, наверное, могли бы быть при наличии доброй воли и в результате добросовестных переговоров и умения хорошо общаться, но...
- Разве дефицит хорошего общения не был именно у Партии реформ?
- Кажется, да, все замкнулись.
- Говорят, что у Партии реформ нет друзей. Это так?
- В ответ я спрошу, много ли вообще друзей в политике. У тебя много друзей в политике, пока ты стоишь у руля. А когда ты у руля не стоишь, у тебя много врагов. Но надо признать, что много врагов и тогда, когда стоишь у руля.
Настоящих друзей как раз и можно различить только тогда, когда не стоишь у руля, не управляешь.
- А может быть, что когда сам не стоишь у руля, то не врагов у тебя много, а просто ощущаешь вокруг безразличие и пустоту?
- Да, об этом говорят, что тогда становишься абсолютно независимым - от тебя ничего не зависит.
- Что сейчас зависит от Партии реформ?
- У Партии реформ есть свои сильные стороны, и такой сильной стороной является город Тарту. В Тарту дела у Партии реформ идут очень хорошо, и я этим горжусь.
- Кая Каллас хорошо справляется на посту председателя Партии реформ?
- Кая Каллас - трудолюбивый человек, который прилагает усилия для налаживания отношений [в Партии реформ] и закрепления своего лидерства. Она - упорный человек.
- А с ролью лидера оппозиции хорошо справляется?
- Мне сложно дать оценку, я не занимаюсь повседневной политикой...
- Но вы читаете газеты, слушаете радио, смотрите телевизор?
- Я не считаю, что из газет и радио, прошу прощения, можно получить полностью адекватную картину.
- Почему?
- Слишком смелое заявление?
Сделаю исключение для национальной телерадиовещательной корпорации (ERR). В остальном у нас ведь средства массовой информации состоят из заголовков - читатели делают выводы из заголовков, а заголовки должны быть такими, чтобы привлекать к прочтению. Те, кто действительно прочитают статью, получат больше информации.
Но я не хочу критиковать СМИ, я здесь тоже лицо пристрастное.
Если ты не связан повседневно с работой фракции в Рийгикогу, то нельзя дать оценку [деталям внутренней политики]. Я пока состою в правлении партии, которое собирается два раза в месяц, но реальное понимание, [знание] атмосферы, напряженности и проблем получаешь только тогда, когда каждый день присутствуешь во фракции.
- Ханно Певкур в качестве председателя Партии реформ остался в вашей партии одиночестве, а как обстоит дело с Каей Каллас?
- Ей удалось собрать вокруг себя деятельных людей.
- Кто входит в ее команду?
- Без сомнения, руководство фракции.
- Есть ли там и Кристен Михал?
- Кристен Михал входит в правление [Партии реформ].
- Вы тоже входите в правление.
- Да. (Улыбается) Кристен очень хорошо руководит таллиннским округом [партии], делает это очень профессионально, готовится к муниципальным выборам в 2021 году и... по-моему, правила игры согласованы.
- Что это за правила игры? Что Кристен Михал занимается Таллинном, а Кая Каллас действует на Тоомпеа [в Рийгикогу]?
- Я бы такую четкую границу не проводила. Конечно, Кае Каллас нет смысла заниматься Таллинном, это уже делает Кристен Михал. Его выбрали главой партийного округа, он руководит командой. Поэтому правильно, что Кая [Каллас] сосредоточила внимание на руководстве партией и, наверное, готовится к следующего периоду во главе партии [после съезда Партии реформ].
- Вы не думаете, что кандидатом в мэры Таллинна от Партии реформ следовало быть Кае Каллас?
- Я так не считаю. В контексте муниципальных выборов подготовку к выборам ведет глава округа, и Кристен это делает очень давно. Кая [Каллас] не должна автоматически быть кандидатом в мэры Таллинна просто по той причине, что она - председатель партии. Мне кажется, что она туда и не стремится.
- Сколько человек могут спросить у Каи Каллас на весеннем съезде Партии реформ: кто виноват, что мы в оппозиции?
- Обвинять всегда просто, и недовольные есть. Подумаем о том, что некоторые партии долго были в оппозиции, но несмотря на это находили смысл в своей деятельности и командный дух. Наверное, у партий, как и у людей, разный опыт. Конечно, было исключительно грустно оказаться в оппозиции в 2016 году. С другой стороны, это позволило мне взглянуть на вещи под новым углом, дало мне иное восприятие времени, другую перспективу.
- Угол зрения пониже, а время течет медленнее, чем в правительстве?
- Да, в оппозиции от тебя зависит намного меньше, чем в коалиции, многие действия могут казаться нерациональными - зачем дергаться, ничего все равно не добиться и мое предложение так или иначе отклонят на голосовании. В такой ситуации как раз и нужно искать те сферы и возможности, в которых законопроекты не создадут противоречий, и коалиция проголосует вместе с оппозицией. Бывают и захватывающие моменты, когда игра идет на грани...
- Например, во время недавней попытки отменить аптечную реформу, когда правительство проиграло?
- Да, и это была работа оппозиции, ничего само собой не происходит.
- Каю Каллас переизберут председателем Партии реформ?
- Думаю, да.
- В 2004-2007 годах вы были мэром Тарту и управляли городом вместе с Центристской партией. Как вы сейчас смотрите на происходящее в Тарту, где центристы выпали в оппозицию, а мэр-реформист Урмас Клаас пригласил на коалиционные переговоры социал-демократов?
- Смотреть на происходящее в Тарту было одновременно увлекательно и грустно. Действия Центристской партии выглядели настолько бессмысленными, что вообще невозможно было понять [зачем они это делают]. Я не знакома с Моникой Ранд, но второй вице-мэр [от Центристской партии] Мадис Лепайыэ хорошо справляется в сфере культуры и спорта, имеет опыт работы в Министерстве образования, стоял у истоков Тартуского марафона - это [требование его ухода] было настолько непродуманным ходом...
Впрочем, в политике бывает, что принимают неправильные решения, а потом разбираются с последствиями.
В чем особенность Тарту? Академическая атмосфера. В коалиции или в оппозиции общение, как правило, такое, что не стыдно смотреть в глаза друг другу, а завидев оппонента, не переходят на другую сторону улицы, чтобы не пришлось здороваться.
В Тарту не поступают так, как поступила [Центристская партия].
А с социал-демократами [Партия реформ] и раньше входила в коалицию в Тарту.
- На выборах в Рийгикогу в 2007 году вы как мэр Тарту получили 9303 голоса - третий результат в Эстонии после Андруса Ансипа и Эдгара Сависаара. Если бы в то время встал вопрос о строительстве целлюлозного завода на берегу Эмайыги, какую позицию вы бы заняли?
- Я бы настояла на подробном изучении вопроса. Я не стану сразу говорить популистские вещи, что была бы за или против. Мне потребовалось бы больше информации, поэтому я была бы за то, чтобы провести исследования [о воздействии на окружающую среду].
Задним число приведу пример [газопровода] Nord Stream. Когда правительство обсуждало, разрешать ли проводить исследования на дне Балтийского моря, то приняли популистское решение запретить такие исследования. Наши ученые не получили много информации, а Nord Stream все равно построили.
- Это было не популистским, а политическим решением правительства Ансипа.
- Ну хорошо, политическое решение. Но были и весьма сильные аргументы в пользу того, чтобы разрешить исследования. По моему мнению, было неправильно, что не разрешили их проводить.
Не соответствуют действительности и разговоры, что в Эмайыги уже все изучено.
У меня также вызывает сожаление отношение к людям, которые сделали это предложение [построить целлюлозный завод] и инвестиционное предложение. Там было много некрасивого наклеивания ярлыков, как у нас часто бывают: сразу кого-то заклеймят, и никто не разбирается, как все на самом деле. В политике мы к этому привыкли, а здесь можно было бы повести себя более солидно.
- После таких слов не побоитесь показаться в Тарту?
- Я это и раньше говорила. Конечно, поеду в Тарту, там много людей, которые придерживаются такого же мнения.
Уточню на всякий случай : я не говорю, что меня вдохновляет мысль о работающем на берегу Эмайыги в Тарту целлюлозном заводе, но я бы не стала исключать исследования в этом контексте. Почему нужно думать, что если проводятся исследования, то непременно решат строить? Конечно, с точки зрения информирования [план строительства завода] был плохо управлявшимся процессом.
- В волости Виймси можно было бы построить атомную электростанцию нового поколения?
- (Улыбается) Если думать в общем плане, то АЭС, конечно, нельзя назвать неправильной темой. В будущем. Но я не уверена, что в Виймси достаточно места, чтобы поместились все необходимые защитные полосы, там много и охраняемых лесов. По чисто практическим соображениям там невозможно построить АЭС.
- То есть снова - только не у меня во дворе.
- (Разводит руками) "Только не у меня во дворе" - проблема во всем мире.
- Время от времени в Эстонии дискутируют о том, нужен ли нам закон о празднике песни и танца. Такой закон нужен?
- Мог бы быть. В Латвии, например, есть.
- А сделать школьный хор обязательным в школах?
- Можно было бы сделать. Я сама ходила на все певческие праздники с 1975 года. Когда ощущаещь общность, как сцена и [певческое] поле становятся единым целым, как по ним проходит волна - это мечты, которые мы переживали во время "Поющей революции" 1988 года и ночных певческих праздников. Поэтому я скучаю по этому чувству общности на празднике песни и танца.
Хоровое пение как предмет сейчас введен более активными директорами школ, но учителя музыки, которые в школах руководят хором, не получают [за это] плату наравне с обычным школьным уроком.
- Могла бы на нашем певческом празднике звучать какая-нибудь песня на русском или английском языке?
- Я была в лагере тех, кто это не поддерживает. И с политической точки зрения это все равно нельзя зафиксировать, потому что у нас есть художественный руководитель певческого праздника, профессиональное жюри, которое решает, какая будет программа певческого праздника. И где еще мы можем представить эстонское творчество, если не в Эстонии? Пусть он останется эстонским праздником.
- Вы обрадовались, когда театр NO99 прекратил деятельность?
- Нет. Закрытие любого культурного учреждения - это всегда плохо. Это увядание или иссякание идей... Я понимаю, куда вы метите с этим вопросом.
- Да, веду к тому, что вам было больно смотреть их постановку "Как объяснить изображения мертвому зайцу", когда вы были министром культуры и носили фамилию Янес (эст. jänes - заяц).
- Скажем так, был интересный опыт. Посмотрела это два раза, и даже делала презентацию на фестивале "Балтийский дом" в Санкт-Петербурге, где выступила с зажигательной речью о том, какая это хорошая постановка.
Вообще, это была очень талантливая постановка, но пару раз в ней были личные выпады, и меня унизили. На самом деле, унизили не человека Лайне Янес, а министра культуры за определенные политические решения, потому что был экономический кризис и всем культурным учреждением урезали бюджет. Я понимаю, почему NO это сделал.
Выступающий с критикой в адрес общества театр обогащает наше культурное пространство. NO нападал на многих политиков, что ж поделаешь. Таков наш [политиков] удел. Если занимаешься политикой, не надо ждать, что кто-то погладит по головке, такого никогда не будет.
- Когда вы смотрели на изображения мертвых зайцев в NO, вам не приходило в голову, что решение отказаться от поста мэра Тарту и стать министром культуры в правительстве Ансипа было ошибкой?
(Улыбается)
- Нет, такие мысли мне ни разу в голову не приходили.
(Делает успокаивающий жест рукой)
Но ведь все пройдет.
Редактор: Андрей Крашевский