Труд, как товар

Так оно, между прочим, и заведено в рыночной экономике. Конкурентная цена устаканивается на определенном уровне, вроде жидкости в сообщающихся сосудах. При этом уровень цен не опустится ниже себестоимости большинства производителей или продавцов.

Единственный товар, у которого, вроде бы, нет исходной стоимости, но который многие упорно пытаются представить в качестве такого же рыночного, как и все остальные – труд. Стало общим местом даже говорить о «рынке труда», на котором (вроде товарных рынков) спрос уравновешивается предложением. Подлая эта теория напрочь не желает замечать, что если «продавцы труда» не в состоянии создать «ассоциированного работника», который выступит на рынке труда в роли похожей на монополиста, то приобретателей трудовых ресурсов ничего не остановит в установлении цен не только не обеспечивающих «восстановление трудового ресурса», но попросту направляемых на его физическое уничтожение не в фигуральном а в самом прямом смысле, поскольку предлагаемая зарплата не обеспечивает элементарных человеческих условий жизни и питания.

Нигде так ярко как на рынке труда не видна правота слов Маркса о том, что «если имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится наглым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы».

Разговоры о социальной ответственности современного западного работодателя – звук пустой. Ответственен он, пока боится «ассоциированного работника», но как только встречается с конкретным работником, которого не защищает классовая солидарность, от «социального партнерства» не остается и следа. Наши люди, выезжающие из Эстонии на заработки, многократно в том убеждались на собственном опыте. Благообразные финны, немцы или британцы, если чувствуют, что работника не защищает профсоюз – обдерут его, как липку, и от социального страхования убегут с дорогой душой, не хуже любого новорусского теневика.

И знать они ничего не желают о размере минимального уровня оплаты любого, самого неквалифицированного, труда, который должен обеспечить работнику нормальное питание его и еще одного иждивенца, оплату современного жилья, образования, удовлетворения культурных запросов... Есть рекомендация ООН, что самая минимальная часовая оплата труда должна составлять 3$, чтобы обеспечить на человека 10 000 кВт часов или 600 кг хлеба в месяц. По нашим средним ценам на хлеб по ООНовской норме минимальная зарплата должна быть не ниже 10 000 крон или около 650 евро. Такая цифра выходит и по расчетам цены еды, воды, жилья и всего прочего необходимого для нормального человеческого существования.

Почему мы такие бедные?

Установленная у нас минимальная зарплата в 4350 крон давно уже не соответствует реалиям жизни в ценах еврозоны, куда мы вошли, и стоимость жизни в которой стремительно унифицируется.

По минимальным зарплатам все 27 стран Евросоюза делятся на три группы. Самые богатые «бедняки» - в странах «старой» Европы, где минимальная оплата труда больше 1000 евро. Во второй группе - «минималка» от 500 до 1000 евро. В этих странах народ постоянно добивается увеличения низшего предела оплаты труда (как в Греции или Испании). Но – нам бы их заботы. В Греции, где уже сейчас лето, а топить начнут только в ноябре, где теплых вещей надо меньше покупать – минимальная зарплата почти вдвое больше нашей. Мы находимся в группе самых низких зарплат, рядом с нами - латыши, литовцы, молдаване – то есть бывшие советские республики.

В чем природа нашей бедности? Она заключается как раз в том, что при переходе в рыночную экономику минимальные зарплаты устанавливались не исходя из расчета цены нижнего уровня стоимости жизни, а простым пересчетом курсов из рублей в новые национальные валюты. Было, вроде бы, логичное объяснение: цены также пересчитывались. Но при этом «за скобками» осталось, что ликвидировалась «бесплатность» многих жизненно важных видов потребления: образования, лечения, отдыха, дотируемой культуры и, самое главное, жилья.

То есть был совершен элементарный обман, обеспечивший быстрый рост богатств у появившихся, как из шляпы фокусника, новых работодателей. Присваиваемый ими прибавочный продукт не шел ни в какие сравнения с размерами той же операции в странах традиционных рыночных отношений.

Нарвский прорыв

На прошлой неделе стало известно, что один из самых острых трудовых конфликтов последних лет – противостояние Eesti Eneergia и профсоюза энергетиков - завершился подписанием коллективного договора, согласно которому зарплата почти 1000 работников Нарвских электростанций повысится, в среднем на 15%. Добились этого профсоюзы, угрожая начать с 1 апреля забастовку. И хотя работники требовали роста зарплаты на 25% (на мой взгляд, абсолютно обоснованно) результат нарвитян все равно впечатляет, как пример.

У нас неплохое законодательство о труде (далеко не худшее в Евросоюзе и явно лучшее, чем во многих постсоветских государствах). Другое дело, что в связи с деиндустриализацией 90-х годов у нас мало крупных предприятий и, как следствие, мало «ассоциированных работников». Потому некоторые работодатели ведут себя на манер средневековых феодалов. Там, где есть профсоюзы, потихоньку-полегоньку зарплаты растут. Еще быстрее растут профсоюзные лидеры. Например, буквально на глазах у всех становится серьезной публичной фигурой глава одного из профсоюзов Олег Чубаров. Но что делать работникам малого бизнеса? Ничто не мешает появлению территориальных профсоюзных организаций, в полном смысле слова, «по городам и весям». Говорят, откуда возьмется на каждую административную точку свой Лех Валенса? Содержать кто его будет?

А это задача для народных избранников – депутатов местных органов власти. Они крайне заинтересованы в росте зарплат на «подмандатной» им территории, поскольку местный бюджет питается только от подоходного налога с физических лиц. Но, понимая ситуацию, отдаю себе отчет, что у многих из депутатов, если такой вопрос встанет в очередь дня, возникнет, что называется, «конфликт интересов». Депутатами некоторые стали благодаря финансовой поддержке бизнеса. Не говоря уже о том, что и сами предприниматели избраны в местные органы власти. Но, кажется мне, хоть один нормальный человек на каждую управу должен найтись. Который – не обращая внимания даже на партийные хитросплетения – попробует создать при выборном органе соответствующую комиссию. И сразу станет ясно: «Кто есть ху?».

Парадокс рынка

Аксиома, не требующая доказательств - повышение зарплат движет вверх внутренний спрос, и следом идет в рост бизнес услуг, то есть тот самый малый бизнес, о котором все пекутся. Но, скажут коллеги - экономисты, рост зарплат движет вверх инфляцию. А кто сказал, что это всегда плохо? Между прочим, если рост доходов малообеспеченных слоев опережает рост цен, то экономика растет. Вообще рост экономики чаще всего сопровождается инфляцией (весь вопрос в размерах). Надо понимать, что инфляция представляет собой, прежде всего, налог от которого не укрыться и который платят в большей мере те, кто побогаче. Пока разрыв между средней зарплатой работников и доходами собственников средств производства у нас отличается в разы, требование повышения зарплат экономически обосновано. Недавно во Франции мне рассказывали, что владелец небольшого ресторана в Латинском квартале зарабатывает всего лишь на треть больше шеф-повара. А у нас? Почитайте годовые отчеты фирм. Посмотрите на размеры дивидендов. Хотите господа предприниматели жить в растущей экономике? Тогда «делиться надо». Нормальная зарплата в современных условиях - не благодеяние. Это всего лишь проявление баланса интересов, если мы все хотим, чтобы экономика двигалась вперед.