Для понимания ситуации, сколько сейчас детей беженцев находятся в Таллинне и сколько у города есть мест в детских садах и школах для них?

- На сегодняшний день более 10 000 беженцев только в Таллинне, из них 42% - это несовершеннолетние, то есть, дети школьного и дошкольного возраста, это примерно 4500. В Таллинне примерно 1000-1200 свободных мест в школах и примерно столько же мест в детских садах.

Надо понимать, что, если мы говорим об оперативной ситуации, сейчас, естественно, детей не будут брать в классы, если говорить о школе. Для них будут создаваться отдельные программы, где они смогут вместе с другими детьми из Украины, не всегда со сверстниками, адаптироваться к окружающей их среде. Именно так до конца учебного года в облегченном режиме они будут получать образование. Более серьезные вопросы связаны с тем. как будет выстроена работа с 1 сентября.

Как город будет балансировать между рекомендацией Министерства образования отправлять украинских детей в эстонские школы и желанием самих беженцев, отправлять своих детей в русскоязычные школы, потому что детям и так сложно адаптироваться?

- На мой взгляд, тот сигнал, который был дан от Министерства образования, во-первых, диссонирует с реальностью, а во-вторых, диссонирует со здравым смыслом. Дело в том, что эстонские школы не в состоянии принять такое количество ребят, тем более, что в эстонских школах нет мест и для местных русскоязычных детей, желающих в них учиться. Поэтому естественно, что ребята (из Украины) будут ходить в русскоязычные школы, потому что их статус позволяет им выбирать школу и язык обучения. Кроме этого, учитывая, что достаточно много сюда приехало русскоязычных или даже этнически русских людей, они действительно будут выбирать школу с русским языком обучения.

У Министерства образования другая оценка, оно говорит, что сейчас все-таки большинство выбирает именно эстонские школы. По их статистике, половина прибывших украинцев зарегистрировали своих детей именно в эстонские школы.

- Во-первых, половина прибывших сюда украинцев никуда не зарегистрировали своих детей, пока они только дают знать, где они хотели бы учиться и куда направлять своих детей. Сейчас нет такой ситуации, что всех приехавших сюда детей смогли бы взять в школы. Во-вторых, никто же не против. Особенно, если мы говорим о тех детях, чьи родители планируют остаться в Эстонии надолго. Естественно, было бы разумно и логично, чтобы они учились в эстонских школах.

Однако, если они не готовы и не захотят учиться в эстонских школах; если эстонские школы не в состоянии их всех взять - что мы будем делать? Безусловно, было бы разумно для тех детей, кто точно планирует вернуться после войны домой, создать отдельный формат - украинскую школу. Об этом говорили мы, об этом совсем недавно заявило Министерство образования.

То есть вы считаете, этот план реалистичен?

- Я считаю, что он необходим прежде всего для тех семей, которые не планируют надолго оставаться в Эстонии. Они будут учиться на украинском языке, и им не надо будет учить эстонский язык в большом объеме и для этого не надо будет выделять больших ресурсов для изучения эстонского языка. Это же логично, учитывая, что этот ресурс ограничен.

А город будет как-то участвовать в создании украинской школы?

- О планах министерства мы узнали из СМИ, поэтому нам сложно сказать, какие это планы по существу. У нас были свои планы, мы, в принципе, стали уже разрабатывать концепцию и даже выбрали место для школы. Но, если Министерство образования возьмет на себя эту функцию, мы будем только рады. Естественно, чем сможем, тем поможем. Но мы бы хотели видеть содержательную подготовку к этому процессу, что нужно уже сейчас учитывать. На мой взгляд, это было бы и правильно, и честно. Потому что при таком количестве детей мы должны быть готовы к тому, что они придут и в эстонские школы, и в русские школы. Еще раз повторюсь – создание украинской школы необходимо особенно для тех детей, чьи родители не планируют здесь оставаться.

У нас и в мирное время был тотальный дефицит педагогов. Откуда возьмутся они для украинской школы? Будет ли как-то государство или город трудоустраивать тех украинских педагогов, которые бежали от войны? У нас их, по-моему, по последним данным, больше 300 человек.

- В этом есть жизненная необходимость. Если мы хотим действительно принять всех детей, которые прибыли из Украины, то мы должны привлекать дополнительный ресурс. И это как раз те учителя, которые точно также сейчас находятся в Эстонии, их обязательно нужно привлекать. Но здесь возникает вопрос, так как у нас есть определенные требования к учителям, в том числе языковые, как этот вопрос будет решаться? Здесь требуется регулирование на законодательном уровне. Но то, что этих учителей надо привлекать, это безусловно.

Обсуждая идею создания украинской отдельной школы, Министерство образования не снимает с повестки ускорение процесса полного перехода русских школ на эстонский язык обучения. Очевидно, как это звучит для русского человека, живущего здесь, в Эстонии, что для прибывающих детей беженцев будет открываться отдельная школа, а русскоязычная школа в ускоренном порядке будет переведена на эстонский язык. Может стоило бы поставить на паузу дискуссию о полном переходе русских школ на эстонский язык обучения хотя бы на какое-то время, чтобы не создавать дополнительные конфликт в обществе?

- Стоило бы хотя бы на какое-то время вернуться на землю и вообще посмотреть, что происходит вокруг - где мы сейчас находимся и что нас может ожидать впереди. Я уже не говорю о том, что у нас реально нет ресурсов, чтобы сейчас предоставить всем желающим учиться на эстонском языке и не видно, откуда эти ресурсы возьмутся.

В русских школах?

- Нет, вообще, в принципе, этого ресурса нет. Я говорю об учителях, которые способны преподавать на эстонском языке. Этого ресурса не хватает в эстонских школах. Я говорю об учителях, которые будут преподавать эстонский язык. Это один аспект.

Второй аспект, у нас и так сейчас в обществе происходит нагнетание. То есть, с одной стороны, мы красиво заявляем о том, что война и все, что с этим связано, в этом нельзя обвинять русских людей и даже россиян. В этом есть вина руководства России, вина Путина, но в этом не виноваты русские люди, тем более те люди, которые проживают здесь.

В то же время мы даем абсолютно другие сигналы - мы говорим, что люди с российским гражданством не могут учиться в университете. Мы говорим о том, что у людей с российским гражданством нужно забрать право на ношение оружия. Мы говорим о том, что в русские школы опасно и нельзя посылать украинских детей.

Есть ли реальные поводы для опасения чиновников?

- Дети все равно придут. То есть, мы сейчас пугаем детей, мы пугаем родителей, мы снова нагнетаем негативное отношение к русским школам в эстонском обществе, оно опять растет. И в то же время мы понимаем, что все равно эти дети придут в русские школы.

Возможны ли конфликты? Возможны, безусловно, в школах всегда есть место для конфликтов, к сожалению. В том числе и на национальной почве. Конфликты на национальной почве были и до войны. Они были и в эстонских школах, они были и в русских школах, в том числе и с украинскими детьми. Это вполне возможно. Но мы не можем теперь демонизировать русскую школу из-за этого. Задача как раз педагогов, чтобы эти конфликты не возникали, а если возникли, то их разрешать как в русской школе, так и в эстонской школе.

Я напомню, что жители Украины стали приезжать в Эстонию еще задолго до войны. Их детей уже достаточно много, в том числе и в русских школах. И мы теперь начинаем все друг друга пугать. И так очень страшно людям. И так очень много проблем. Давайте мы все слегка выдохнем. И все-таки попробуем давать конструктивные сигналы, примиряющие сигнал, сближающие сигналы.

Какие сигналы дать русскоязычной общине, если война просто расколола ее на два лагеря? Что с этим делать?

- Это прозвучит, конечно, с определенным пафосом, но давайте вспомним просто про человечность. Люди, как бы они не относились к войне, они на войне погибают. И что бы мы ни думали про эту войну, в любой войне погибают мирные жители, погибают дети. И поэтому эти люди приехали сюда. Мы же люди. Это с одной стороны.

С другой стороны, у нас у всех есть право на свое мнение, даже если это мнение не соотносится с тем, которое принято и в котором все уверены. Я имею определенное мнение. Есть люди, которые имеют другое мнение, и оно не соответствует моему. Но я буду бороться за то, чтобы у этих людей была возможность иметь свое мнение. До тех пор, пока нет призывов к насилию, нет призывов к войне, нет призывов к расколу общества. Люди имеют право на свое мнение.

Отрицание войны - это тоже мнение?

- Это тоже мнение, да. Если человек начинает говорить о том, что захват другой страны это правильно и захват нашей страны - это правильно, это неприемлемо. Если у человека есть мнение относительно того, что правильно или неправильно до тех пор, пока это в рамках законодательства, люди имеют право на это.

Если мы готовы перейти на тот уровень, когда мы будем применять санкции, карательные меры по отношению к людям, минуя законодательство, то тогда мы уже живем в другой стране. И вот это очень опасно. Эту грань, которую можно переступить в условиях страха, напряжения, конфликтов, переступают очень быстро.

История знает очень много примеров. И для нас это очень опасная ситуация. Мы должны понимать, что впереди нас могут ждать еще более страшные кризисы, самые разные кризисы. Если мы туда добавим еще раскол в обществе, а это сейчас происходит среди русских, между русскими и эстонцами, между украинцами и русскими. В любом случае мы должны быть готовы к тому, что будут конфликты, будет напряженная ситуация. Но если мы все вместе начнем это усиливать своими эмоциями, своими комментариями, своими решениями, своими сигналами в общество, нам всем будет от этого очень тяжело. Войны случаются и наступают всегда неожиданно, но происходит это всегда очень быстро.

Правильно ли я понимаю, что вы не осуждаете, допустим, тех политиков центристов, кто считает, что это не Россия развязала войну на Украине? Есть ли какой-то мировоззренческий раскол в партии?

- Вы знаете, что меня сейчас беспокоит, я последнее время регулярно об этом говорю в интервью на эстонском языке - у нас появилась необходимость людей тестировать: свой - не свой, кто агрессор, а Путин должен быть в суде или нет? На все эти вопросы есть правильные ответы, по которым сверяется твоя лояльность и твоя правильность.

Я скажу то, что я думаю: война - это ужасно. Россия, руководители России, Путин, совершив акт агрессии, нанесли урон не только Украине, но прежде всего самой России и тем людям, кто проживают в России и за ее пределами.

И что еще  важно понимать, этот удар нанесен по всем русским людям, по тому самому так называемому русскому миру, по всему миру в прямом смысле этого слова. И в том числе и по местным русскоязычным людям. Этот удар нанесен по всем. Это очень долго будет аукаться и еще неизвестно, чем это закончится. Если мы сейчас это все будем еще и усиливать, то плохо будет всем. По-моему чувство страха затмевает чувство самосохранения. Мы так готовы из-за чувства страха ненавидеть друг друга, что забываем о чувстве самосохранения.

Да, моя позиция такова – война, это то место, где убивают людей. Я никогда не поддержу ни страну, ни руководителей, ни политиков, которые готовы убивать людей. Это очень просто.

Но я не буду осуждать тех людей, которые думают по-другому. До тех пор, пока они не будут призывать к насилию, к войне, к свержению конституционного строя, пока они не будут нарушать закон. У них есть право думать по-другому. И если мы не будем воспринимать это право, на самом деле мы тоже немного двигаемся в ту сторону, где в стране всякое инакомыслие карается и карается самым жестким способом.

Все таки идет война, и люди должны занять сторону. Вы не согласны?

- Я считаю, что каждый человек должен занять свою сторону, когда он воюет за свою родину. И мы, наверное, сейчас тоже все об этом задумываемся. Наверное, мы все заинтересованы в том, что если так случится, если нужно будет защищать нашу родину, все будут едины. Так давайте сейчас не раскалывать это общество.

Как сделать так, чтобы русскоязычная община здесь, в Эстонии, не платила высокую цену за то, в чем она не виновата?

- Мы ее уже будем платить. То есть, этого уже не предотвратить, мы ее уже платим. Русским людям, людям русской культуры будет тяжело. Это факт. Я это вижу, и я это понимаю.

К сожалению, в нашем обществе отсутствует понимание того, что русские люди, которые здесь проживают вместе со своим языком и со своей культурой, это ресурс общества.

Несмотря на то, что происходит в мире, в России и в Украине, давайте мы это признаем, несмотря на все правильные слова, которые произносятся в эстонском обществе, русские люди рассматриваются уже не только как проблема, а как угроза. Если это будет усугубляться, плохо будет всем. Вот это реальность и тому есть в истории очень много трагических примеров.