- Почему вы решили принять должность министра юстиции?

- Это было очень интересное предложение, и я думаю, что это очень интересное дополнение к моей карьере. Раньше я работала главой отдела народонаселения и семейной политики, сама участвовала в законотворчестве, и теперь я тоже смогу внести свой вклад в политику законотворчества в Министерстве юстиции.

- Что вас беспокоит в этой сфере?

- Одна из проблем, которые я вижу, заключается в том, что, поскольку демографические вопросы мне очень близки, и я в основном занималась именно ими, меня в правовых актах беспокоило то, что анализ демографического воздействия в законопроектах часто довольно неполный или очень ограниченный. Поскольку многие законы также влияют на демографические процессы, безусловно, важно, чтобы эти воздействия также учитывались при разработке законопроектов.

Одна из моих идей, которую я также сегодня (19 июля - ред.) обсуждала с чиновниками в Министерстве, заключается в том, как можно улучшить анализ воздействия и улучшить анализ демографического воздействия. Мы договорились, что будем это обсуждать и искать эти решения.

- Вас не пугает отсутствие политического опыта при занятии министерского поста?

- Конечно, политику было бы, возможно, легче начать работать министром, но я очень близко наблюдала за политикой, и также очень близко видела работу министра, когда я работала главой отдела народонаселения и семейной политики в Министерстве внутренних дел, когда Рийна Солман занимала пост министра народонаселения. У нас там было очень тесное сотрудничество, потому что эту сферу пришлось выстраивать с нуля.

Я аргументировала законопроекты в кабинете [министров], и это мне знакомо. Мне очень хорошо знакомы инструменты, которые нужны в работе правительства, различные информационные системы и, так сказать, процедурные системы совещаний и вся организация этой работы. Что касается меня как политика, то мне действительно нужно будет быстро развиваться. Я действительно никогда раньше не была политиком, но я думаю, что могу дополнить эту [свою] сторону.

- Вы, наверное, понимали, что хотя это в любом случае ответственная и важная должность, работа министром в этом правительстве будет довольно короткой. Когда вы принимали это решение, вы заглядывали дальше следующих выборов весной 2023 года? Собираетесь ли вы заниматься политикой в долгосрочной перспективе?

- Трудно сказать. В настоящее время я занимаюсь своими обязанностями министра юстиции в Министерстве юстиции в нынешнем правительстве. Я бы не стала прогнозировать, что ждет меня в будущем, предпочитаю идти шаг за шагом. Это наверняка выяснится позже, а сейчас я сосредоточусь в первую очередь на работе по руководству министерством.

- Но выдвинуть в качестве министра свою кандидатуру на выборах в Рийгикогу, помочь партии было бы для вас логичным шагом? Вы уже приняли это решение?

- Я не принимала решения, но мы обсуждали его в партии. Эти решения будут приняты, когда выборы будут ближе.

- Какую самую важную задачу поставила перед вами партия на посту министра?

- Важнейшей задачей, несомненно, является то, о чем договорились друг с другом три коалиционные партии в коалиционном договоре. Там довольно много изменений, и все эти изменения поступят и сюда в Министерство юстиции на согласование. Мы, безусловно, можем способствовать тому, чтобы эти законопроекты принимались быстро и чтобы они были качественными.

Это первый приоритет. Но я уже успела ознакомиться с наиболее важными темами, которыми ранее занималось министерство.

- Согласно коалиционному договору, приоритетом является законопроект о семейных пособиях. Как будет выглядеть теперь дальнейший ход этого законопроекта?

- Поскольку эта область касается непосредственно Министерства социальных дел, то, разумеется, законопроект будет разработан в Министерстве социальных дел. И мы сможем высказаться, когда Министерство социальных дел составит свой законопроект и направит его на межведомственное согласование. Поскольку в Министерстве социальных дел этим законопроектом занимаются люди, которые в свое время работали под моим руководством в отделе народонаселения и семейной политики Министерства внутренних дел, я обязательно буду в контакте со своими бывшими коллегами в ходе разработки законопроекта. Но ведущая роль будет все-таки у Министерства социальных дел.

- Является ли законопроект о семейных пособиях одним из тех законопроектов, в которых, по вашему мнению, обоснован тщательный демографический анализ?

- Несомненно. И эти демографические аргументы также приводились на переговорах. Создание пособия для многодетных семей в 2017 году уже способствовало появлению многодетных семей, третьих детей рождается значительно больше, чем до этого изменения. Таким образом, мы уже видим определенный положительный эффект. Если это пособие будет увеличено, это, безусловно, окажет положительное воздействие. Этот анализ воздействия необходим. Можно предполагать, что эти факторы и аргументы также будут включены в законопроект.

- Как бы вы описали свое мировоззрение?

- Поскольку я все-таки министр от партии Isamaa, мое мировоззрение, несомненно, тоже консервативное. Мои взгляды в основном совпадают с приоритетами Isamaa. В центре этого лежит сохранение эстонского народа, языка и культуры, как поставлено целью в нашей Конституции.

- Ваш новый партнер по коалиции и коллега, министр внутренних дел Лаури Ляэнеметс, только что выступил в социальных сетях со следующим заявлением: "Чиновничий аппарат предназначен для того, чтобы помогать людям и поддерживать их, находить решения, а не для регулирования того, кто может или не может взять себе ту или иную фамилию". Он, вероятно, имеет в виду, что однополые пары могли бы брать себе общую фамилию. Какова Ваша позиция по этому вопросу?

- Такое изменение не было согласовано нынешней коалицией. Понятно, что это правительство не будет заниматься теми вопросами, по которым три партии, сформировавшие правительство, не смогли договориться.

Разумеется, у трех [входящих в правительство] партий разные взгляды на разные вопросы. Я даже не могу сказать вам, какой была бы эта позиция, если бы такой законопроект появился. Я уверена, что мы бы обсудили это в партии.

До сих пор, однако, эта позиция соответствовала измененному в свое время закону об именах. В нем не было такой возможности, чтобы однополые партнеры могли брать общую фамилию. Я уверена, что если этот законопроект снова будет обсуждаться, то можно будет еще подумать, но на данный момент решение такое.

- Как Вы прокомментируете ссору прокуратуры с прессой?

- Прежде всего, я хочу сказать, что поскольку я сама работала в прессе, я очень высоко ценю свободу прессы. Это, несомненно, очень важно. Но с другой стороны, я понимаю в каком-то смысле и озабоченность прокуратуры. Было бы очень печально, если бы, например, из-за какой-то опубликованной информации расследование бы где-то застопорилось, и люди, которые действительно заслуживают наказания, не получили в итоге этого наказания, потому что какие-то обстоятельства или публикация какой-то информации испортили это расследование.

В этом смысле необходимо подумать, где должна находится "эта церковь посреди деревни", и в определенных случаях именно суду следует решать, была ли публикация этой информации в данном случае оправданной или, напротив, препятствовала расследованию. Принимать такие решения - дело суда.

- Не следует ли в данном случае и самой прокуратуре присмотреться к себе, чтобы выяснить, почему и по каким каналам такая информация доходит до прессы? Следует ли бороться с этими потенциальными утечками вместо обвинений прессы в том, что она выполняет свою работу?

- Я действительно не хочу выступать здесь в роли судьи. Весь этот вопрос довольно сложный, и я думаю, что все-таки суд должен решать, по чьей вине или кто был прав или не прав, и кто мог бы сделать что-то лучше.

- По Вашему мнению, как такое наказание журналистов за публикацию информации может повлиять на свободу прессы?

- Если такое наказание оправдано, то я думаю, что суд тоже обоснует это таким образом, чтобы все поняли, что здесь действительно могли злоупотребить свободой прессы и, напротив, создать препятствия для расследования. Например, что-то можно было бы опубликовать позже или какие-то другие варианты. Но каждый случай должен рассматриваться отдельно. Здесь нет единого решения. Свобода прессы, безусловно, должна быть сохранена, и я верю, что она сохранится и после этого спора.

- Вы не усматриваете в данном случае угрозы свободе прессы?

- Я не вижу угрозы. Ведь в Эстонии со свободой прессой все в целом обстоит очень хорошо. У журналистов очень большая свобода рук в освещении всех вопросов. И даже если возникают такие спорные вопросы, то я считаю, что это не испугает журналистов. Ведь в целом у нас пока все было довольно спокойно.

- Ваш коллега по партии Урмас Рейнсалу, который также занимал пост министра юстиции, сказал, что если пресса воспринимает свою свободу как ограниченную, то проблема уже возникла.

- Важно говорить в прессе обо всех вопросах, конечно, и о свободе прессы, но в то же время решения суда также должны уважаться. И если кажется, что в законодательстве, например, нужно что-то менять, кажется, что данное решение было несправедливым, то это тоже надо обсуждать. И это можно точно так же обсуждать в прессе, и потом прийти к какому-то другому регулированию.

Но точно так же, как свобода прессы нуждается в защите, наш правопорядок тоже нуждается в защите, чтобы те, кто совершил преступление, не оставались безнаказанными из-за того, что какая-то информация стала достоянием общественности в неподходящее время или вообще была опубликована неверная информация. Это тоже очень важно. Наша безопасность, несомненно, тоже важна.

- В коалиционном соглашении в качестве одной из целей коротко записано, что в условиях распространения коронавируса будут исходить из цели сохранять общество открытым в максимально возможной степени и сохранять доступность услуг. На самом деле никто не знает, что нас ждет осенью. Понятно, что следующая волна вируса будет, но мы не знаем, насколько она будет тяжелой и какой именно она будет. Надо ли вносить какие-либо изменения в законодательство в контексте введения ограничений в такой ситуации неизвестности?

- Премьер-министр Кая Каллас также заявила, что, по ее мнению, общество больше не примет такие масштабные ограничения. Поэтому мне кажется, что воли к введению широких ограничений на данный момент, похоже, нет ни у одной из сторон в этом правительстве. Я не могу сказать на данный момент, нужно ли что-то менять юридически. Возможно, это нуждается в дополнительном анализе и обсуждении. Я думаю, что это зависит от ситуации, ведь мы не знаем, какой она будет осенью.

Но исходя из этой ситуации и общей позиции участников нынешнего правительства, я думаю, что воля к введению ограничений, возможно, будет иметь более важное значение, чем то, что у нас записано в правовых актах. При необходимости в эти правовые акты могут быть внесены поправки, но это потребовало бы дополнительного анализа.

- Одним из вопросов, поднятых во время предыдущего правительства, было восстановление спецпенсий для судей. Совпадает ли ваше мнение с позицией предыдущего министра юстиции Мариса Лаури, которая считала, что восстанавливать спецпенсии не нужно?

- Здесь, конечно, есть разные позиции. Я не обсуждала этот вопрос в министерстве и не успела обсудить его и в партии. На данный момент я не дам однозначного ответа на этот счет, но это, безусловно, будет одной из тем, и я смогу прокомментировать это когда-нибудь в будущем.