Последние полгода постоянно обсуждается вопрос о дефиците государственного бюджета и повышении налогов в связи с этим. Недавно был также поднят вопрос о введении дополнительного налога на тех, кто очень хорошо зарабатывает в это трудное время, особенно на фоне огромных прибылей банков - по аналогии с планируемым в Литве солидарным налогом. Реакция бизнеса и, разумеется, банкиров была предсказуемой - это плохая идея, поскольку это сделает Эстонию менее конкурентоспособной.

Они говорят примерно следующее: Эстония - это крошечный рынок на периферии Европы, от которого любой рациональный инвестор и так предпочитает держаться подальше, особенно из-за потенциальной угрозы со стороны нашего восточного соседа. Нам скорее следует удерживать те компании, которые у нас есть, и привлекать новых. Банки, например, уже платят большие налоги и в связи с этим вынуждены сокращать инвестиции в развитие. Более того, бизнес уже и так очевидно пострадал от поспешных налоговых решений. Для получения выгоды от своих инвестиций, бизнесу нужна максимальная свобода (минимум регулирования) и низкий уровень налогов, а если у него возникает ощущение, что нет ни того, ни другого, то он будет голосовать ногами. Вот что означает конкурентоспособность и ее потеря.

Этот нарратив, безусловно, соответствует действительности: вкладывая деньги, предприниматели идут на риск, и с их точки зрения ситуация, конечно, далека от идеальной. Однако это лишь одна сторона медали в вопросе о конкурентоспособности общества, поскольку она рассматривает конкурентоспособность только с точки зрения компаний, то есть капитала. Однако в основе экономики лежит не только капитал, но и другой "фактор производства" - трудовые ресурсы, или люди. Им (как и бизнесу) нужны законы, которые их защищают, качественные и доступные государственные услуги и гарантии, такие как образование, здравоохранение, социальное обеспечение, безопасность, транспорт, инфраструктура и т.д., а также "покупательная способность", т.е. устойчивая уверенность в том, что получаемый доход (и его рост) дает им не только возможность выжить с учетом цен (и их роста), но и жить хорошо. Если же общество неконкурентоспособно в этом отношении, то люди также могут в какой-то момент проголосовать ногами: переехать в более конкурентоспособную зарубежную страну или, если у них нет для этого "стартового капитала", достаточно смелости или готовности уехать из своей страны, просто воздержаться в дальнейшем от постоянных дополнительных расходов, особенно связанных с воспитанием детей.

В этом смысле, конкурентоспособность общества с точки зрения людей сейчас гораздо более шаткая, чем с точки зрения крупного бизнеса. Все чаще создается впечатление, что защита со стороны закона - привилегия только богатых, как из-за высоких расходов на юридическую помощь, так и потому, что надзор за соблюдением закона осуществляется в лучшем случае выборочно; в государственном секторе дефицит ресурсов для предоставления публичных услуг и гарантий практически во всех областях; и, несмотря на старую веру в то, что рынок лучше государства регулирует зарплаты и цены, покупательная способность населения неуклонно снижается, поскольку рост зарплат не поспевает за ростом цен.

Выходом из этого кризиса, совершенно очевидно, является повышение налогов - без дополнительных источников доходов государство не сможет выполнять свою роль гаранта "свободы, справедливости и права" и залога "социального успеха и общего блага нынешних и будущих поколений", не говоря уже об обеспечении сохранения эстонского народа, языка и культуры на протяжении веков. Распределение повышения налогов тоже неоднозначно: необходимо, с одной стороны, "взять оттуда, откуда есть, что взять", а с другой - обеспечить некий баланс налоговой нагрузки между людьми и предприятиями. Но в любом случае, без скандинавского уровня налогов - а он один из самых высоких в ОЭСР - невозможно построить уровень благосостояния типичного скандинавского общества, которое недавно вновь было поставлено в пример.

Если посмотреть на структуру налогообложения в этих странах, то дополнительное налоговое бремя за счет подоходного налога должны нести все, но все же в гораздо большей степени состоятельные люди и предприятия. Проблема, однако, заключается в том, готовы ли предприятия и состоятельные люди считаться с потребностями общества и идти на компромисс из чувства солидарности.

Скандинавия в этом отношении имеет преимущество, поскольку организация ее экономики и структура налогов сформировались в период Бреттон-Вудской системы (1944-1971 годы). Тогда существовали большие препятствия для международного движения капитала, поэтому крупным компаниям было не так просто переехать в другое место, и они были вынуждены идти на компромисс с рабочими и государством, таким образом способствуя созданию современного государства благосостояния. Хотя эта система разрушилась, влияние на культуру осталось. Эстония, являясь членом Европейского союза и бенефициаром "четырех свобод", включая свободное движение капитала, никогда не была частью такой системы, и вопрос для (крупных) предпринимателей заключается в том, готовы ли они также придерживаться скандинавской культуры и "затягивать пояса", когда этого требует конкурентоспособность общества.

Сам я отношусь к этому скептически, причем по весьма фундаментальной причине. Если посмотреть на структуру налогов любой страны ОЭСР, то становится ясно, что налоги на капитал в несколько раз ниже, чем, скажем, на труд или потребление. Причина этого проста: если компания не является социальным предприятием, то жажда прибыли и стяжательство на ее чаше весов всегда перевесят общественное благо - лучше "сбежать в погоне за прибылью", чем в меру своих возможностей вносить вклад в решение социальных проблем. Недавние высказывания представителей крупного бизнеса на эту тему, как мне кажется, только подтверждают такую оценку.

В то же время крупные компании могли бы в гораздо большем объеме признать и принять свою социальную роль. Когда у банков был кризис, в большинстве западных стран было достигнуто общественное соглашение спасти их за счет средств налогоплательщиков (в основном за счет возложения на последних дополнительного налогового бремени), хотя с точки зрения рыночной логики крах многих из них был бы просто обычной реализацией риска. К настоящему времени такой bail-out (спасение фактически обанкротившихся крупных частных компаний за счет государственного бюджета - ред.) стал совершаемым по умолчанию выбором при возникновении любого потенциального экономического кризиса, и на этом фоне кажется вполне справедливым, чтобы крупные предприятия также вносили бы больший вклад в поддержание такой страхующей системы, а также в преодоление кризисов, затрагивающих остальные слои общества, даже если это приведет к снижению их прибылей. В конечном итоге именно солидарность делает общество устойчивым и конкурентоспособным.

С макроэкономической точки зрения мы, таким образом, в значительной степени находимся во власти крупного бизнеса и зависим от его культурных установок - считаться с решениями государства или покидать страну, если они ему не нравятся. Однако в любом случае есть две вещи, которые могут сделать рядовые граждане. Во-первых, чтобы призвать рынок к порядку хотя бы на своем узком участке, следует вступить в профсоюз и требовать, чтобы прибыль предприятия пропорционально отражалась на зарплате работников и росте общего чувства уверенности, а если такой шаг ставит человека в слишком опасное положение, то требовать изменения и применения законов таким образом, чтобы это конституционное право было гарантировано.

Во-вторых, на выборах следует голосовать согласованно: либо за тех, кто обещает меньше налогов при меньшем государстве (т.е. менее доступное и качественное образование, здравоохранение, социальная защита, правоохранительная деятельность, безопасность и т.п.), либо за тех, кто обещает большее государство (т.е. более качественное и доступное образование, здравоохранение, социальная защита, правоохранительная деятельность, безопасность и т.п.), но при более высоких налогах. Если эти два пункта (в программе политической силы - ред.) противоречат друг другу, то это не предвыборное обещание, а обман избирателей.