Мартин Яшко: с 2014 года угроза враждебного влияния для Эстонии не снизилась
Со времен конфликта на Украине угрозы для Эстонии, связанные с враждебным влиянием, расколом общества и подрывом доверия со стороны союзников, не уменьшились. Поэтому Эстония, как и союзники по ЕС и НАТО, увеличивает расходы на стратегическую коммуникацию в 13 раз, рассказал руководитель направления стратегической коммуникации госканцелярии Мартин Яшко.
В ближайшие четыре года Эстонское государство будет ежегодно тратить на стратегическую коммуникацию вместо 60 000 евро - 800 000. Штат экспертов в данной области в правительственном аппарате будет увеличен на восемь человек.
Для чего это делается?
После событий на Украине 2014 года при правительстве Эстонии появился советник по стратегической коммуникации. Тогда началась серьезная инфовойна, и этот шаг был понятен. Что произошло сейчас? Почему расходы государства на стратком планируется в ближайшие годы увеличить в 13 раз?
Мы не боимся серьезных угроз. В Эстонии, говоря о страткоме, мы сосредоточены на вопросах безопасности и обороны, то есть по сути - это часть правительственной коммуникации. Это координирование действий нескольких госучреждений и объяснение их политики всему обществу.
А почему расходы были увеличены именно сейчас?
Угрозы для Эстонии связаны с враждебным влиянием, расколом общества и подрывом доверия со стороны наших союзников. С 2014 года все эти угрозы не уменьшились. Наши соседи и союзники по ЕС и НАТО - Швеция, Финляндия, Литва, Латвия, Польша - все они сейчас развивают структуры стратегической коммуникации.
Приведите примеры конкретных угроз.
Непосредственной военной угрозы для Эстонии сейчас нет. Хотя мы ее не исключаем. Но каждый год мы сталкиваемся с враждебным влиянием государств - мы говорим о нашем восточном соседе.
В России такова государственная политика, что через СМИ Россия распространяет свою политику, которая не очень дружелюбна к другим странам, в частности и к Эстонии, хотя Эстония в ней - не самый главный субъект.
Реальные угрозы существуют, и не только в информационной сфере.
Чем будут заниматься восемь экспертов, которых вы собираетесь нанять на работу, и будут ли среди них русскоязычные люди?
Это будут аналитики, специалисты по планированию коммуникации - их национальность не имеет значения. В коммуникационном бюро правительства уже работают люди, чей родной язык - не эстонский и это очень позитивно.
Сейчас мы еще только создаем команду - имена выяснятся к концу года.
В конце прошлого года возникло много шума вокруг ПБК. Причастно ли к нему бюро стратегической коммуникации?
Действительно, речь больше идет о шуме, чем о серьезном обсуждении. Эстония - демократическая страна, и нам важно, чтобы работа журналистов была в рамках закона и журналистской этики. И любые замечания на эту тему у нас принято обсуждать - именно это и произошло в случае с ПБК, причем дискуссия еще не закончилась.
Вопрос - не в идеологии ПБК, а в том, что коммуникация сосредоточена на одном канале, через который ее потребляет 30% населения Эстонии. Некоторые эксперты говорят, что до людей нельзя достучаться иными способами, кроме как через ПБК. Взять один канал и надеяться, что он будет работать для коммуникации - это неправильно. Нужно охватывать аудиторию через несколько каналов, привлекать другие СМИ, хотя на это действительно уйдет больше времени и средств.
То есть проблемы в идеологии ПБК нет?
Нет. В Эстонии все люди могут смотреть или читать все, что захотят. Это - не тема. Просто надо иметь выбор.
Исследования показывают, что эстонцы используют гораздо более узкий круг каналов СМИ, источников, нежели неэстонцы.
Жителей Эстонии долго пугали появлением у нас российского "Спутника". Спустя два года в связи с ним ситуация с безопасностью в Эстонии изменилась?
Чем больше мы говорим, что "Спутник" плохой, тем больше его смотрят.
В Эстонии давно сложилась ясная позиция на эту тему - правительственные учреждения не считают этот ресурс средством массовой информации. Причина в том, что это государственный информационный проект другой страны, его редакция не является независимой. И в отличие от ERR, который работает не при правительстве, а по (специально созданному для него) закону, в случае "Спутника" есть много аргументов, доказывающих его прямую связь с Кремлем. Например, указ президента России о создании холдинга "Россия сегодня", частью которого как раз и является "Спутник". А его задача была - расскзать об официальной позиции РФ.
Разве это не то же, о чем собирается рассказывать Эстония в рамках стратегической коммуникации?
Но у нас нет госканала. Правительственная коммуникация - это всего лишь один голос среди многих. У нас демократия, свобода слова и нет монополии правительства на информацию. Есть голос оппозиции, бизнеса - мы не хотим иметь такую монополию.
Но у нас же есть структуры при Минобороны, при МИДе, при Минэкономики, которые тоже занимаются стратегическим информированием. Зачем нужна еще одна отдельная структура?
У каждой из них есть свои приоритеты. Чтобы не было хаоса, в вопросах безопасности нужно координировать исходящие сообщения и быть способным объяснить свою точку зрения одним голосом. Без координации не будет хорошего эффекта. Структура в госканцелярии создана для прогнозирования ситуации и координации информационной работы, которая уже ведется в разных министерствах.
Да, информация и раньше собиралась разными ведомствами, но до сих пор не анализировалась совокупно на достаточно высоком уровне.
После того, как информация будет собрана и проанализирована, мы будем смотреть на то, как свою информацию доносить до аудитории в Эстонии и за рубежом.
То есть будете заниматься пропагандой и контрпропагандой?
Стратегическая коммуникация - это не пропаганда и не контрпропаганда. Это рассказ своей истории. Это часть правительственной коммуникации с более узким фокусом.
Главный фокус на России или есть и другие страны?
Надо безусловно иметь хороший обзор того, что говорят российские СМИ, но не будем витать в облаках - то, что мы можем реально делать - это объяснять свою политику и подход своим жителям и нашим союзникам.
Среди русских журналистов Эстонии бытует мнение, что если эстонский журналист пишет критическую статью о действиях властей, то это высший класс работы, а если русскоязычный - то это, наверняка, пособничество российской пропаганде. Как вы относитесь к этому утверждению?
Я думаю, что это миф. Нет ни одного дня, когда в эстонских газетах не появлялась бы критика в адрес правительства и политиков. И для нас нет разницы - пишет об этом эстонский Postimees или русские "Деловые ведомости". Я хотел бы видеть больше хороших критических, аналитических, расследовательских материалов в местной русской прессе. И если мы говорим о том, что русские СМИ в Эстонии переживают сложные времена, то надо подумать о том, как можно им содействовать, чтобы русские читатели снова захотели покупать газеты, а зрители - смотреть местные телеканалы на русском языке.
Редактор: Екатерина Таклая