"Батарея": Александр Ильин: русский театр в Эстонии не нужен
Русский театр в бывших национальных республиках Советского Союза - это достижение советского периода, считает Александр Ильин, который начинал артистом Русского драматического театр Эстонии, а потом был директором этого театра. По его мнению, лучше распустить труппу и устраивать недели театров из различных городов России.
В гостях у «Батареи» - руководитель Центра русской культуры Александр Ильин.
Мы с тобой знакомы всю жизнь. Я помню тебя артистом, героем-любовником на сцене Русского театра, помню прекраснейшим директором этого театра, сейчас ты художественный руководитель Центра русской культуры. Скажи пожалуйста, как можно руководить тем, чем руководить нельзя? Я имею в виду людей искусства. Как можно добиться их уважения, расположения и любви?
Я начну с В.И.Немировича-Данченко, который сказал в своё время, что актёры - это дети, но сукины дети. Позже Леонид Филатов снял хороший фильм, который так и назывался «Сукины дети». И вот надо относиться к артистам, именно как к сукиным детям, но помнить, что они дети, любимые дети. Иногда бывают нехорошие. А для того, чтобы руководить, так сказать, творчеством, надо создать условия для этого творчества. Во-первых, чтобы они были сыты, во-вторых, чтобы у них был нос в табаке, и чтобы им было весело. Тогда и можно что-то ставить.
То есть, создать такую детскую площадку?
Да, исключительно детскую площадку. Вообще, хороший театр — это секта, в которой люди живут и занимаются своим любимым делом.
Но если секта, тогда артисты вообще не должны выходить за пределы театра, не должны контактировать с жизнью?
Артисты и не контактируют с жизнью. Всё, что в жизни происходит, - это не жизнь. На самом деле у актёра жизнь только на сцене. Нет ни одного человека в мире, который хотел бы работать так, как хочет работать актёр и вообще творческий человек. Но актёр, прежде всего, он хочет работать. Он может работать без денег, работать в голоде, но работать, получая от этого удовольствие. От этого артист уже счастлив.
Когда ты был директором театра, ты, прежде всего, обеспечивал им удовлетворение этой страсти к работе?
Это надо было удовлетворить, но, прежде всего, надо было удовлетворить их насущные проблемы. Надо было, чтобы у всех были квартиры. И мой предпредшественник, Давид Семёнович Слонимский, который был тогда директором, это прекрасно понимал. И с него началось и мною закончилось то, что у актёров Русского театра не было проблем с жилплощадью. Хотя они и стояли в очередях, но все актёры и творческие работники, прежде всего, были обеспечены квартирами. Это раз.
Второе, нельзя делать различия между актёрами, потому что все актёры - гении. И поэтому, если ты делаешь различия между одним или другим гением - это плохо. Они все гении и они должны это понимать - что они гении.
Как же ты перерос артистическую детскость и стал взрослым человеком? Если ты стал художественным руководителем, а потом директором — значит ты отказался от чего-то важного?
Я, конечно, отказался, но делал не я один, делали и мои ровесники. У нас было так, как и во всяком театре, как и у всякого актёра. Раз в 5 лет мы меняли главного режиссёра, и когда к нам приходил новый главный режиссер, то первый год мы смотрели, как он ко мне, как к актёру относится, как он относится к моему товарищу. И если нас таких набиралось 6 человек, а он нас не видел, значит мы его кушали. Потом приходил другой режиссёр, другая группа, не наша, его не видела, и они кушали его. И когда я стал директором, тогда мне было 35 лет, я собрал не коллектив, а своих ровесников. Это были Борис Трошкин, Светлана Красина, Херардо Контрерас... Я им сказал: «Ребята, мы живём с вами хорошо, будем жить долго и счастливо. Но если кто-то из вас откроет рот и начнёт кушать главного режиссёра, то пусть уходит сам, иначе выгоню». Я считал и считаю, что главный режиссёр в театре должен проработать долго. Проработает долго - значит театр хороший. И в театре должны понять, что главный человек в театре - это главный режиссёр, не директор. Если директор не понимает, что он не главный, театр гибнет.
Как ты считаешь, при твоём огромном опыте, тонкости и понимании, есть какая-то будущность у русского театра, у русского творчества, у русской литературы здесь? Может ли выжить культура, как островок, оторванный от своей главной культурной метрополии?
Дорогая писательница Елена Скульская, насколько я могу откровенничать в твоей передаче?
Можешь быть абсолютно откровенен.
Я, вообще-то, ничего не боюсь и не скрываю. Я считаю, что русский театр в национальной республике - это завоевание советской власти. То есть, русский театр в национальной республике не нужен. На меня будут плеваться, если это услышат и если ты это не вырежешь
Нет, мы не вырежем. Мы хотим, чтобы люди искусства высказывали свою точку зрения.
Это чисто моя точка зрения и на меня обидятся сейчас все мои коллеги, если они её услышат.
Ты считаешь, что в русском театре нет нужды?
Понимаешь, что получилось. Я был одним из создателей этого дела, когда мы, директора русских театров, набросились на замечательного великого человека, эстонского орденоносца Сергея Григорьевича Шуба — генерального директора Театра-фестиваля «Балтийский дом» с просьбой сделать и для нас фестиваль. И он сделал фестиваль, который назывался «Встречи в России». Раз в год, в Петербург, в апреле месяце, приезжали все театры бывшего Советского Союза. И вот я открыл программку спектакля «Три сестры» А.Чехова, не буду говорить какой республики. Рядом с Машей стоит фамилия актрисы и эта фамилия имеет характерное для этой национальности окончание. Андрей - опять аналогичная фамилия схарактерным окончанием. Я там нашёл только одну украинскую фамилию, остальные все были представители национальности этой республики. И представители этой национальности играют на русском языке. Можно ли назвать это русским театром? Мне кажется нет.
То есть это вырождающийся театр?
Вырождающийся. Но тогда была другая страна. Мы же все советские люди, я имею в виду людей моего возраста. Мы ни русские, ни еврейские, ни украинские люди - мы советские люди. За годы существования Советского Союза, начиная с 1917 года, мы строили государство, похожее на США, где нет национальностей, а есть единая общность — советский народ. Сейчас мы это не строим.
Русский театр в Эстонии - это производство советского времени, которое умрёт, как все рудименты?
Да. Это продукт советского времени. Но он может и не умереть. У меня часто спрашивали, что можно сделать, чтобы Русский театр стал самым лучшим в мире? Для этого надо оставить здание, убрать труппу и устраивать неделю Краснодарского театра, неделю Омского театра — замечательный театр в Сибири, неделю Питерского театра, неделю Московского, Минского... И это будет замечательный русский театр. Но ни одна партия на это не решится. Наша публика, которая меня сейчас ругает и кричит, этот театр не поддерживает и никогда не поддерживала. Поддерживать — это значит ходить в театр, нести туда деньги. А просто кричать: «Я хочу, меня обижают, меня закрывают» - это плохо. Если ты поддерживаешь — поддерживай. Чтобы в зале сидело не 60, а хотя бы 300 человек. Не может жить театр без зрителя. Скажу ещё одну крамольную вещь — то, что мы пытаемся сделать — интегрироваться, как-то вместе приобщиться — не получается. И не получится. Когда в своё время меня спрашивали, я предлагал сделать ров ещё шире между эстонской и русской аудиторией.
Ты хочешь русских в какую-то резервацию поместить?
Почему? Или эстонцев поместить в резервацию? Мы не будем соединяться, это никогда несоединимо.
Но у тебя жена эстонка, сын эстонец.
У меня жена эстонка, сын эстонец и внуки эстонцы. Я не могу не любить эстонцев, потому что у меня внуки эстонцы.
И всё-таки давай вернёмся к началу нашего разговора. Ты начинал как артист, а артист на всю жизнь сохраняет желание работать. Предлагаю тебе в финале твоего печального выступления прочесть стихотворение, с которым ты поступал на актёрский факультет.
Может не то, с чем я поступал, это был Пушкин «Желание славы». Я лучше расскажу стихотворение Лермонтова
У врат обители святой
Стоял просящий подаянье бедняк
Иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданья
Куска лишь хлеба он молил
И взор являл живую муку
И кто-то камень опустил
В его протянутую руку
Так я молил твоей любви
С слезами горькими, с тоскою
Так чувства лучшие мои
Обмануты навек тобою.
И в моём возрасте это стихотворение можно посвятить моей новой родине.
Спасибо тебе
С Александром Ильиным беседовала Елена Скульская
Редактор: Надежда Берсенёва