7 октября исполняется год с тех пор, как палестинская террористическая группировка ХАМАС напала на Израиль. Это был первый раз, когда ХАМАС атаковал территорию Израиля, и в результате его нападения были убиты более тысячи человек и взяты в заложники более 250 человек.

Однако известно, что в ходе последовавших боевых действий погибли более 43 000 человек, в том числе более 41 000 палестинцев, и более миллиона человек находятся на грани настоящей гуманитарной катастрофы из-за блокады Газы, поскольку нет возможности доставить в регион продовольственную и медицинскую помощь.

Честно признаюсь, что я не являюсь экспертом по Ближнему Востоку или международным отношениям, поэтому не обладаю глубокими и систематическими знаниями об этом регионе. Я не тороплюсь выбирать чью-то сторону в этом конфликте или подписывать какое-либо тематическое письмо.

В принципе, я поддерживаю решение о двух государствах, то есть, что и Израиль, и Палестина имеют свое собственное государство и суверенную территорию, но я не поддерживаю это требование террористическими методами. И я согласна с теми, кто считает, что Израилю трудно оставаться независимым, не выступая против действующих по соседству террористических группировок, на чьих знаменах значится смерть Израилю, так и с теми, кто считает неоправданными введенную Израилем в отношении сектора Газа блокаду со стороны СМИ и гуманитарную блокаду, а также десятки тысяч жертв среди гражданского населения.

Я знаю, конечно, что в отношении действий обеих сторон можно поднять множество вопросов: вопросы границ, оккупация Западного берега, проблема миллионов палестинских беженцев уже в третьем и четвертом поколении, сильная политизация проблемы как в Израиле, так и в Палестине, а также в странах, где их диаспоры влиятельны, противостояние ряда постоянных членов Совета Безопасности ООН, и это лишь некоторые факторы.

Однако этот конфликт имеет решающее значение не только с точки зрения архитектуры безопасности Ближнего Востока и, косвенно, всего мира, но и с точки зрения тем, которые более тесно связаны с моим исследованием.

А именно, этот конфликт наглядно продемонстрировал влияние информационных операций и аффективной поляризации даже на те общества, которые не участвуют напрямую в военных операциях. Хотя пропаганда играет важную роль в любой войне, война в Газе во многих отношениях является следующим уровнем.

Ряд анализов показывает, что в этой информационной войне в социальных сетях, где используются все средства, от выборочной передачи информации и использования вводящих в заблуждение видео и изображений до глубоких подлогов, участвуют не только ХАМАС и Израиль, но также, например, Россия, Китай, Северная Корея.

Теперь известно, что ряд видеороликов и утверждений, распространявших любой из сторон конфликта или от ее имени, например, 40 младенцев, предположительно обезглавленных ХАМАС, или останки детей, застрявших в секторе Газа, а также предположительно гуманитарная помощь, доставленная Израилем в сектор Газа – были либо фальсификацией, либо были взяты еще откуда-то.

Кроме того, в социальных сетях много контента, поддерживающего ту или иную сторону на уровне отношений, что, помимо сильных негативных эмоций, вызывает позитивное чувство принадлежности, что также подпитывает поляризацию.

Конечно, такой эмоциональный или даже тревожный медиаконтент встречается в первую очередь в социальных сетях, и поэтому от этой информационной войны особенно страдают те, кто отстранен от следования традиционным медиаканалам, но кое-где эти кадры попали в эфир и через профессиональных журналистов и ничего не подозревающих политиков.

Поляризационный эффект этих событий был особенно очевиден на примере крупных демонстраций в европейских и американских университетских кампусах и вблизи них, а также, например, в жалобах, полученных СМИ. Например, в первые дни войны в британскую национальную телекомпанию BBC было подано около 1500 обращений с обвинениями в предвзятости, но примерно одинаковое число слушателей-зрителей обвинили компанию как в поддержке Израиля, как и в предвзятом отношении к Палестине.

Особенно осложняет ситуацию тот факт, что журналистам практически невозможно освещать происходящее на месте событий, поскольку иностранных журналистов не пускали в сектор Газа, а большое число местных журналистов погибли на работе.

Важную роль также играет то, как профессиональная пресса освещает эти события. В Эстонии также довольно скудная фактологическая новостная лента транслировалась в формате, где выступали либо те, кто оправдывал официальную позицию Эстонии, либо сторонники Израиля или Палестины.

Конечно, такой способ освещения является самым безопасным выбором, позволяющим высказать свое мнение обеим сторонам конфликта, но профессиональной журналистике также сложно ориентироваться в массивах дезинформации, особенно при описанных выше обстоятельствах. Но исследования также показывают, что такое, казалось бы, сбалансированное освещение способствует установлению барьеров, разделяющих общественное мнение, поскольку первой основой для оценки информации становится выбор политической позиции (либо Израиля, либо Палестины), а дальнейшая информация остается вторичной.

Освещение российско-украинской войны в Эстонии было неизмеримо богаче фактами. Конечно, нельзя утверждать, что здесь не было предвзятости, симпатии Эстонии к Украине были очевидны повсюду. Но в то же время база фактов, созданная многочисленными журналистскими программами и военными блогами, сформировала существенно иное поле информации, к которому даже рядовые граждане могут относиться по-разному, например, к эмоциональным кадрам, распространяемым в социальных сетях.

Да, то, что происходит на Ближнем Востоке, находится значительно дальше от нас и, следовательно, меньше освещается, но конфликт Израиль-Хамас не будет последней информационной мировой войной, и важно подготовиться к ней и прессе, и гражданам, в той или иной степени интересующиеся мировой политикой, и фактически всем пользователям социальных сетей.