- Насколько ясно мы представляем себе всю тему депортации в нашей собственной истории?

- Она изучается уже более 30 лет, и достигнуты значительные результаты, как на государственном уровне, в сфере изучения депортаций, так и в изучении историй людей. Я думаю, пока рано говорить о том, что мы знаем о депортации всё. История Древней Греции интенсивно изучается до сих пор, так что же говорить о депортации, которой нет и 100 лет. Тем более что за пределами Эстонии, вероятно, еще есть множество документов на эту тему, которых исследователи еще даже не видели.

- Какие роли, связанные с депортацией, наиболее непонятны? Из исторических архивов известны люди, которые отдавали очень конкретные приказы. Но есть люди, в случае которых непонятно, были ли они вынуждены это делать или все же речь идет о содействии властям того времени?

- Депортация была очень большой операцией. Операция "Прибой" одновременно касалась Эстонии, Латвии и Литвы. Почти 100 000 человек были депортированы. Тех, кто депортировал, на самом деле было столько же. Роли были разные. Если говорить о выполнении приказа, то можно сказать, что все, кроме первого отдавшего приказ, то есть тогдашнего председателя Совета министров Иосифа Сталина, выполняли приказ, просто в своей зоне ответственности. Были руководители как всесоюзного уровня, так и уровня республик, уездов и даже волостей.

Кроме того, существовало самое низовое оперативное подразделение, депортационная группа, или, как ее тогда называли, оперативная. В ней было четыре контингента людей – руководителем обычно был офицер из Министерства внутренних дел, в группу входили пара военных из структур безопасности или внутренних войск и пара сотрудников истребительного батальона. А большую часть группы составляли представители так называемого советского партийного актива, задачей которых была опись имущества депортируемых.

- Газета Eesti Ekspress на этой неделе опубликовала подробную статью, включающую выдержки из воспоминаний Роланда Ляэне, который указывает в отношении писателей Юхана Смуула и Деборы Вааранди, что именно они описывали имущество депортируемых в волости Кыуэ. Можно ли на основании этого утверждать, что именно Юхан Смуул и Дебора Вааранди были исполнителями репрессий?

- Это в некотором смысле вопрос определения. Если учитывать тот факт, что они были приписаны к оперативной группе, то можно сказать, что они были исполнителями репрессий. Конечно, мы можем делать всевозможные уступки, например, кем они не были. Они не были теми, кто отдавал приказы, подготавливал депортацию, организовывал. И мы даже не можем с уверенностью сказать, когда они узнали о своих задачах. Это тщательно не исследовалось, и я должен признаться, что я тоже специально не изучал этот вопрос.

Если говорить о них как об исполнителях репрессий или членах депортационной группы, то следует иметь в виду, что они были участниками операции самой низшей ступени. Да, это была самая многочисленная группа, так называемый партийный актив, но именно они были теми, чьей основной задачей была опись имущества депортируемых. Как известно, одной из составляющих операции по депортации была конфискация имущества. Теоретически людям разрешалось взять с собой полторы тонны личных вещей, что несколько утопично, потому что семья из трех-четырех человек с детьми была неспособна столько унести. Остальное, начиная от жилья, скота, зерна и прочего движимого имущества, должно было быть конфисковано, то есть отобрано у людей и отдано государству. При этом, чтобы его нельзя было отложить до того, как оно перейдет в собственность, что случалось, его нужно было инвентаризировать и каким-то образом записать.

Стоит также отметить, что, поскольку одним из важных элементов этой операции была конспирация, то этот контингент привлекался в самый последний момент.

- То есть они не знали об этом за неделю или месяц? Что они должны находиться в таком-то районе и в такое-то время заниматься этим?

- Официально нет. Но мы знаем, что в то время соседский дозор действовал и в Эстонии, многие люди были предупреждены, потому что Эстония маленькая, и у членов партии, сотрудников службы безопасности тоже были свои родственники, благодаря которым в ходе депортаций многих людей не смогли найти. Нельзя исключать, что они что-то знали или чувствовали, но о том, когда, где и что должно произойти, их не оповещали.

- Как спустя десятилетия, теперь, когда у нас было 30 лет для изучения депортации, мы оцениваем роль тех, кто был вовлечен, либо ранее не знал, но участвовал в процессе?

- Юридическая оценка тем, кто участвовал в работе депортационных групп в качестве членов партийного актива или тех, кто описывал имущество, не давалась. Подозрения в осуществлении депортаций им не предъявлялись. Как мы видим в данном случае, эта дискуссия актуальна и время от времени вспыхивает вновь, когда появляется новая информация. Возможно, сейчас самое время довести эту дискуссию до конца, обсудить, как оценивать причастность этих людей.