- Законопроект о языке вражды, разработанный Министерством юстиции, позволит наказывать тех, кто публично подстрекает к ненависти, насилию или дискриминации таким образом, что это может угрожать общественному порядку. Каковы риски такой формулировки?

- Начнем с того, что общественный порядок - это понятие, которое уже используется в Пенитенциарном кодексе и пенитенциарном праве. И они используют его в ином значении, чем планируется в [новом] положении о языке вражды. Это уже само по себе создает непонимание и неразбериху, когда одно и то же понятие используется в совершенно разном смысле, причем в рамках одной и той же отрасли права. Этого следовало бы избегать.

Наше мнение не меняет и то обстоятельство, что в планируемой части 4 статьи 150 Пенитенциарного кодекса планируется разъяснить, что означает для этого положения общественный порядок. [Способ, который может угрожать общественному порядку в значении настоящей статьи, является способом, который дает основания опасаться насильственных действий после подстрекательства или который может существенно угрожать безопасности общества - ред.] Тем не менее, это вносит дополнительный хаос в правопорядок.

- Но что в этом плохого? Ведь в пояснительной записке Министерство юстиции также подробно рассказывает о том, как оно понимает этот общественный порядок и как следует толковать это дополнительное положение.

- Если одно и то же понятие используется в законе в разном объеме, это создает путаницу. Тут не поможет одно только наличие пояснительной записки или то, что в законе дается какое-то юридическое определение понятия общественного порядка. Это неизбежно приведет к спорам.

Пенитенциарное право - это такая отрасль права, где для граждан очень важна высокая степень ясности, чтобы они точно понимали, что можно делать, а что нельзя. В данном случае такой ситуации не возникает, а наоборот, для гражданина ситуация становится еще более запутанной и сложной.

Ему будет очень трудно сориентироваться, какое поведение, по оценке законодателя, является наказуемым, а какое нет. Необходимо также учитывать, что состав виновного деяния языка вражды в принципе является ущемлением свободы слова. И ограничения, накладываемые на свободу слова в обществе, должны быть ясными в максимально возможной степени.

- Министерство юстиции говорит, что суд как раз и должен внести в это ясность, то есть на основании судебной практики мы поймем, что в точности разрешено, а что запрещено. Этого недостаточно?

- Нет, этого недостаточно. По нашему мнению, можно избежать этой неопределенной ситуации с помощью другой формулировки. Мы предложили другую формулировку, которая удовлетворяла бы интересам правовой ясности лучше, чем нынешняя ситуация.

- Согласно формулировке прокуратуры, понятие общественного порядка исключается из законопроекта, и разжигатель вражды может быть наказан, если есть основания опасаться акта насилия после подстрекательства или существенной угрозы безопасности общества. Но не является ли эта формулировка также несколько общей? Откуда человеку знать, есть ли у него основания опасаться, что сказанное им может угрожать безопасности общества?

- Но в том-то и дело, что если дать определение этому положению о языке вражды и расширить его за пределы нынешнего, то это влечет за собой значительные риски.

Это одна из причин, почему в Эстонии до сих пор не хотели расширять это положение. Это также одна из причин, по которой прокуратура или я лично видим в этом проблему. Попытка навесить шоры на свободу слова при помощи пенитенциарного права является сложной и сопряжена с рисками.

Мы предложили альтернативу. Мы не говорим, что это самое идеальное решение, но прокуратура считает, что оно, по крайней мере, хоть в какой-то степени снизит эти риски. В любом случае, это вопрос для общественных и парламентских дебатов о том, следует ли и в какой степени в конечном итоге расширить текст этого состава.

- Как можно оценить значительную угрозу безопасности общества?

- Это тоже является обстоятельством, которое необходимо наполнить какими-то конкретными фактами. Если предъявить кому-то подозрение в соответствующем преступлении, то следователь и прокуратура должны быть в состоянии показать, почему какой-либо публичный призыв к ненависти, насилию или дискриминации является таким, что он может представлять существенную угрозу безопасности общества, например, вызвав массовые беспорядки или то, что начнут предпринимать реальные шаги против определенных групп общества.

Это также не идеальное решение. Вообще, очень трудно найти идеальную формулировку. И даже эта формулировка по своей природе довольно абстрактна и предполагает, что ее придется начать исполнять в судебной практике. Разница в том, что здесь меньше аспект путаницы. Одно и то же понятие не используется в разных значениях в одной и той же отрасли права.

- Но если законодатель спросит, зачем тогда вообще расширять это определение?

- По нашему мнению, это влечет за собой значительные риски. Это вопрос для дебатов.

- Но если мы расширим определение, поможет ли это снизить некоторые риски, предотвратить некоторые действия, вызывающие озабоченность общества?

- Если люди выражаются несдержанно, или если в обществе высказываются злобно или в неоправданной злобной форме какие-то позиции или мнения, это вопрос культуры общественных дебатов, и он не может быть решен пенитенциарным правом.

Для этого необходимо снизить уровень агрессии в обществе и повысить терпимость людей к выражению различных идей. Пенитенциарное право в действительности не является подходящим методом борьбы с социальной агрессией.