Андрей Крашевский: Москва закрепляет за собой ведущую роль в сирийском урегулировании
Используя эффективную стратегию принуждения сирийской оппозиции к переговорам с Дамаском и опираясь на тщательно выстраиваемые отношения со всеми вовлеченными в сирийский конфликт странами Ближнего Востока, Россия претендует на роль посредника, арбитра и гаранта послевоенного устройства Сирии.
Перефразируя известную поговорку, когда замолкают пушки, начинают говорить дипломаты. В Женеве завершается очередной раунд межсирийских переговоров, участники которых при посредничестве ООН и заинтересованных стран пытаются найти пути выхода из этого многолетнего конфликта, который давно приобрел глобальное измерение. Путь для нового этапа переговоров был открыт в конце прошлого года, когда сирийское правительство и часть вооруженной оппозиции договорились о прекращении огня при посредничестве России, Ирана и Турции.
Многократные попытки добиться политического урегулирования в Сирии всякий раз заканчивались провалом и серьезные препятствия для успеха переговоров сохраняются до сих пор. Тем не менее, в политическом процессе заметны существенные изменения, поскольку он неразрывно связан с ситуацией в самой Сирии, в которой произошли очень сильные подвижки, ставшие очевидными в последние полгода.
Новый расклад сил
Положение сирийского режима, поддерживаемого Россией и Ираном, значительно укрепилось. С падением Алеппо прошлой осенью оппозиция лишилась своего последнего городского оплота, во многих частях страны продолжается ликвидация оппозиционных анклавов с эвакуацией сдающихся боевиков в северную провинцию Идлиб, а террористов "Исламского государства" (ИГ) на востоке страны теснят на многих фронтах и они продолжают терять территорию.
Наступление сирийских курдов при поддержке США на занятую ИГ территорию на севере Сирии создало реальную угрозу курдской автономии со сплошным территориальным контролем вдоль турецкой границы, которая могла бы оказывать поддержку курдским сепаратистам в самой Турции. Убедившись в невозможности военной победы над сирийским режимом после вмешательства в конфликт России, Анкара заключила негласные договоренности с Москвой и Тегераном, которые позволили ей осенью начать военную операцию в Сирии и взять под свой контроль район между курдскими территориями, вытеснив оттуда ИГ и разделив курдов надвое.
В обмен на невмешательство России и Ирана в решение курдской проблемы, Анкара согласилась стать одним из спонсоров перемирия между подконтрольными ей группировками боевиков в Сирии и сирийским правительством, объявленного в конце прошлого года и сохраняющегося до сих пор. После этого прошли два раунда межсирийских переговоров в Астане, главным практическим итогом которых стало создание механизма по контролю за соблюдением этого соглашения.
Возобновление переговоров
В свою очередь, это дало возможность начать новый раунд переговоров в Женеве под эгидой ООН с более амбициозной политической повесткой: создание переходного правительства, выработка новой конституции Сирии и проведение досрочных выборов, т.е. выработка договоренности о будущем устройстве Сирии, которое будет приемлемо для широкого спектра политических сил в стране.
Переговоры продвигаются сложно: стороны конфликта с их внешними спонсорами многочисленны, и их разделяют глубокие противоречия, а оппозиция сирийскому режиму расколота, не полностью представлена на переговорах и не может договориться о единой платформе. Многие суннитские группировки в Сирии раздражает влияние на переговоры шиитского Ирана, безоговорочно поддерживающего режим сирийского президента Башара Асада. Для устойчивых договоренностей требуется их поддержка со стороны курдов, участию которых противится Турция. Сказывается и глубокое взаимное недоверие между режимом и оппозицией, из-за которого сирийские дипломаты настаивают на первоочередном объединении усилий в борьбе с терроризмом, а оппозиция – на согласовании политического переходного периода, хотя призывы к гарантированному отказу Асада от власти в последнее время значительно поутихли.
По этим и другим причинам никто не ждет от Женевы быстрых результатов, и в ООН считают, что в оптимистичном варианте для достижения договоренности потребуется несколько раундов переговоров, которые займут несколько месяцев.
Позитивная динамика
Тем не менее, налицо заметные изменения. Во-первых, среди сирийской оппозиции началось размежевание на готовых и неготовых к диалогу с Дамаском, которое ярко проявилось в их кровавой междоусобице на фоне переговоров в Астане. В результате склонные к диалогу группировки начали переходить под крыло организаций, представители которых участвовали в казахстанских переговорах, а экстремисты – сливаться с террористическими организациями. Поскольку террористические организации исключены из любых переговоров, это упрощает задачу по объединению оппозиции и достижению с ней договоренности. Спонсоры переговоров заинтересованы в этом процессе, и в Женеве также идут консультации о возможности объединения различных платформ или образования единой делегации от оппозиции.
Во-вторых, функции посредников на переговорах все больше переходят к странам, для которых сирийский вопрос входит в сферу ключевых национальных интересов и готовых вкладывать в это значительные ресурсы. Одновременно падает влияние на сирийский конфликт США и других западных стран, национальные интересы которых политическое устройство Сирии напрямую не затрагивает. Если на первом этапе российского вмешательства в конфликт попытки наладить диалог шли через т.н. Международную группу поддержки Сирии, то сейчас об этом формате почти не вспоминают, и вся конкретика согласовывается Москвой, Тегераном и Анкарой. Страны Персидского залива сохраняют влияние на процесс через одну из основных политических группировок оппозиции – базирующийся в Эр-Рияде Высший комитет по переговорам. Однако ведущая координационная роль все больше переходит к Москве, на которую сейчас ориентируются и Дамаск, и сирийская оппозиция, и вовлеченные в конфликт региональные страны.
В-третьих, становится все более очевидной эффективность российской стратегии по принуждению оппозиции к переговорам, которая реализуется при активном участии Ирана. Суть этой стратегии очень проста: военными средствами последовательно ухудшать положение противостоящих Асаду сил, после этого предлагая им сесть за стол переговоров. Если переговоры проваливаются, то все повторяется заново, но с каждым разом военная ситуация оппозиции ухудшается, а переговорная позиция, соответственно, слабеет. За последние полтора года произошло уже несколько таких циклов.
В-четвертых, по мере ухудшения положения оппозиции укрепляется режим в Дамаске и растет убежденность в том, что сирийский вопрос настолько важен для Москвы и Тегерана, что они готовы очень многим пожертвовать, чтобы решить его в свою пользу. Повсеместное отступление ИГ в Сирии и Ираке также объективно сокращает число врагов Асада и усиливает его положение.
В-пятых, новая администрация США, по-видимому, намерена сосредоточиться на разгроме ИГ и не относит смену режима в Сирии к своим приоритетам. В операциях против ИГ в Сирии Вашингтон опирается на курдские отряды к сильному недовольству Турции. До сих пор американские дипломаты не нашли способ уладить этот конфликт между своими союзниками, и это также связывает им руки. Наконец, в Вашингтоне продолжается острое внутриполитическое противостояние между избравшимся на популистской платформе президентом и политической элитой, что объективно подрывает международный авторитет США и сужает возможности для эффективной внешней политики.
Москва выходит на первый план
Таким образом, ситуация неуклонно движется к заключению политической договоренности в Сирии, хотя для согласования ее конкретных деталей потребуется немало времени и не исключено, что переговоры могут снова сорваться. В таком случае цикл снова повторится, и если тенденция последних полутора лет сохранится, то такие срывы неизбежно будут лишь временными. Вариант распада Сирии на части, который активно обсуждается в последние годы, представляется менее вероятным. Нестабильность и конфликты в таком случае только усилятся, что идет вразрез с интересами основных стран, влияющих сейчас на ход гражданской войны в Сирии. Более вероятен переход к политическому устройству, в котором влияние шиитского Ирана на Дамаск будет уравновешено расширенным участием суннитского большинства в сирийской политике в интересах Саудовской Аравии и Турции.
На роль гаранта такого баланса претендует Москва, которая готова учитывать интересы всех конфликтующих региональных держав Ближнего Востока, извлекая тем самым многочисленные выгоды из своего положения арбитра и посредника.