- Ваше нынешнее балтийское турне сопровождается большими скандалами. На вас нападают, вас пытаются провоцировать. Как вы думаете, какие цели у ваших недругов и критиков?

- Цель совершенно понятная, причем не имеет никакого отношения, поверьте, к Украине. Им совершенно по барабану, что Украина, что Россия. Организаторами вильнюсской провокации были россияне, российские политические активисты, так сказать, которые зарабатывают себе таким образом. И вот мы узнали имя, все повторяют имя чувачка, который обмотался украинским флагом, надел на пивное пузико майку "Азов", и вот он уже украинский патриот. Понимаете, это гораздо безопаснее, чем под Бахмутом, и гораздо прибыльнее, уверяю вас, и гораздо спокойнее. Вот он уже патриот. Вот он уже герой Украины - для дураков, для дураков.

Те, кто поумнее, и в ком, по Бабелю, квартировала совесть, я думаю, все понимают. Организаторы - провокаторы, безусловно. И те, кто ждут меня сейчас с кетчупом у стен, у окон уже дома культуры в Таллинне (Шендерович выступал в культурном центре "Линдакиви" - прим. ред), тоже, разумеется, провокаторы, преследующие мелкие, на коротеньких ножках, свои корпоративные цели.

За этим стоит разжигание ненависти совершенно очевидное, организованное, абсолютно осмысленное. Это политическая, конечно, история. Мы должны все начать извиняться, заткнуться, мы не имеем права сказать ничего кроме "Слава Украине". Мы должны ползать, целовать край туфли и просить прощения за то, что мы разговариваем на русском языке. Еще думаем как-то о том, что будет потом с Россией. Ну и так далее.

Это, я думаю, что это сильно не на пользу и Украине тоже, но Украине сейчас, разумеется, не до этого. Задача - запугать, просто запугать и дискредитировать и заставить извиняться все русское. И вот здесь - парадоксальная вещь. Когда Путин врал про русофобию, про украинский национализм, когда он начинал войну в 2014 году, он лгал. Не было никакого украинского национализма.

Еще в 2019 году, через пять лет после Крыма я на русском языке с великой Адой Роговцевой в тысячных залах на лучших площадках Украины, самых престижных, играл на русском языке и не было никаких проблем с этим. Но война сделала свое дело. Путин сделал. Говоря своими именами, называя вещи своими именами, Путин сделал русофобию актуальной.

Путин сделал так, что мои украинские друзья переходят на украинский язык и не хотят говорить по-русски. Путин сделал так, что невозможно говорить по-русски без порции презрения. Все это описано у Ремарка в романе "Ночь в Лиссабоне", перечитайте, замените просто слово "немец" на слово "русский".

Путин дал толчок по-настоящему антирусским настроениям, именно он, но дальше появляются профессионалы хейта уже с украинской стороны. Абсолютно циничные. Я все-таки на людей смотрю, в глаза смотрю, я разделяю и вижу, когда имею дело действительно с болью, с обожженными душами, а когда имею дело с холодным разжигателем хейта.

- Но вы же понимаете, что есть люди, которые помимо своей воли поглощены логикой войны, где мир делится на черное и белое, и есть люди, которые находятся в логике мира, и для которых еще существует множество полутонов, и это логично, что они не могут между собой договориться.

- Я к ним-то и выходил в Вильнюсе. Я выходил разговаривать, и там было несколько человек, которые в буквальном смысле без всяких метафор и гипербол, не слышали, что я говорю. Ненависть залила глаза им сильнее, чем мне кетчуп. Они не слышали и не видели, у меня нет к ним претензий, они несчастные люди, но за их спинами стоят провокаторы, которые науськивают их на меня, которые не дают им услышать.

Я пытался разговаривать, они немедленно начинали орать, выводить из себя, совать нос в камеру. Они не хотят, чтобы мы разговаривали. И это сегодня самый главный вопрос. Вопрос ведь не в том, прав я или не прав в том или ином случае. Вопрос в том - в принципе имеем ли мы право говорить? Вот как встал вопрос!

Выясняется, что я вообще по-русски не имею права разговаривать в Европе. Что мы граждане второго сорта. Повторяю, толчок всему этому, конечно, дал Путин. Первопричина этому, разумеется, путинская агрессия, чудовищная имперская агрессия, но это не значит, что мы выбрасываем все правила приличия. И все представления в общем о поведении, о нормальном человеческом поведении.

- Мы здесь из Эстонии пытаемся смотреть на Россию и удивляемся тому, что, например, население больших городов живет будто бы не ощущая, что идет война. Люди так же зарабатывают деньги, сейчас пытаются массово опять отправиться на отдых в Европу, и будто бы им все равно, что происходит в малых населенных пунктах. Ну вот взяли оттуда человека, отправили на войну - все равно. Насколько наше ощущение верно?

- Знаете что! Вот в этом-то и суть, когда говорят: "Россияне". Россиян 140 миллионов, а с крепостными, которых прирезали после захвата Луганска и Донецка, их 150 миллионов. Они разные. Кто-то действительно под собою не чует страны. Огромная часть тех, кто заполняет рестораны сегодня на Патриарших прудах в Москве, - это выгодополучатели от войны, сотни тысяч человек стали гораздо богаче за время войны, огромное количество заказов, открылась казна для турбопатриотов. Очень многие карьеры сегодня происходят, многие благословляют это время.

А страны-то никакой нет. В этом главная проблема России. Государство есть, такое, полунацистское, фашистское государство, а страны нет. Ощущения общности судьбы нет. Ощущения, что какой-то человек там где-то в депрессивном районе, которого забрили, сделали пушечным мясом, это твой соотечественник - тоже нет. Россия давно в этом смысле распалась! Распад России в этом смысле уже произошел!

Когда ломали руки жителям Хабаровска - москвичи спокойно жили, когда ломали руки москвичам, спокойно жили все остальные. Приезжал ОМОН из другого города и ломал руки. Никакого ощущения общности, единой судьбы нет давно. Страна в этом смысле уже распалась и, повторяю, из этих 140 миллионов есть и выгодополучатели, и люди действительно помешанные, полностью нашпигованные этой Z-пропагандой.

Но огромная часть описанного вами городского населения - это, конечно же, жертвы стокгольмского синдрома. Вы не пробовали жить в стране, где за слово могут дать семь лет тюрьмы, просто за слово "война". За то, что кто-то у тебя увидел в телефоне украинский флаг. Тюрьмы! Даже речь не идет о том, что выгонят с работы. Люди живут в этом стокгольмском синдроме. Люди захвачены бандитами. Очень их боятся, и вот эта вот немота, это онемение и оцепенение, и вот это поведение "как ни в чем ни бывало", цепляние за маршрут ежедневного дня - работа-дом молча. Вот само молчание - это признак травмы.

Когда такое молчание происходит в стране, которая воюет - это признак, конечно, стокгольмского синдрома, огромный… Когда это все лопнет и станет не страшно говорить, тогда мы увидим уровень поддержки Путина. Когда мне говорят про то, что страна поддерживает Путина, я говорю: "Давайте дождемся его неприятностей". Посмотрим, сколько миллионов россиян выйдут защищать Путина. Уверяю вас, не выйдет вообще никто! Будут пустые улицы, и люди переориентируются на какого-нибудь следующего упыря, или не упыря, посмотрим, но на кого-то следующего. Стокгольмский синдром тяжелейший.