– Если посмотреть этим утром на заголовки СМИ, то видно, что картина для Партии реформ и Каи Каллас весьма удручающая. "Во время войны компания, частично принадлежащая супругу премьер-министра, заработала на российских поставках почти полтора миллиона евро", "Metaprint с начала войны в Украине продала на российский рынок материалов на 30 миллионов евро". Все это подлежит обсуждению и внутри вашей партии? Или нет?

– Да, это так, но сейчас мы разбросаны и заседаний не проводим. Кроме того, есть такой момент, каким бы странным это ни казалось, что если у председателя партии или другого лидера очень личная проблема, то партия не должна и не может напрямую помочь.

Я даже удивлен, что здесь кто-то выражает поддержку. На самом деле их семейное предприятие, извините, семейные дела известны только самим членам семьи. К настоящему моменту это уже должно быть более-менее известно. Мы не можем вмешиваться в ситуацию, которая не является политической в ​​этом смысле, но является вопросом фактов и личных выборов. Это не дело партии.

– Сама партия ведь чувствует себя очень уверенно, у вас 37 мест в Рийгикогу, и без вас правительство Эстонии в ближайшие четыре года не сможет сформироваться. Возможно, вам немного легче в том смысле, что если Кая Каллас решит уйти в отставку, это не означает, что вы отстранитесь от власти.

– Так или иначе, результат, достигнутый на выборах, является в некотором роде зеркалом заднего вида. Мы не можем хвастаться местами, полученными на предыдущих выборах. Всегда все-таки смотрят вперед. А количество мест не может прибавить никакой уверенности или заносчивости.

Но, конечно, речь не идет напрямую о власти, вопрос в том, к чему приведет этот скандал. Какие еще факты могут всплыть.

Сейчас уже достаточно ясности, и понятно, что российский бизнес всегда был подозрительным. То, что кто-то когда-то вел его, – это факт. Как и то, что транспорт и общение с Россией не перекрыты. Многие компании на Западе продолжают заниматься этим дальше, и дело обстоит не так, как утверждают.

В социальных сетях полно всевозможного вздора, один из источников – Урмас Рейнсалу. Говорит о каких-то стратегических товарах и так далее. Если бы выяснилось, что санкции были нарушены, возникла бы новая ситуация. Но этого не было выявлено. Сейчас все же речь о бизнесе, который был явно начат раньше, и решении о его прекращении. Что происходило в промежутке, сама партия выяснить не может. Но, мне кажется, с помощью СМИ стало проясняться, кто что возил и ничего уникального в этом нет. Проблема просто в том, что он супруг премьер-министра.

– Вы сами удовлетворены объяснениями Каи Каллас? То, как она объяснила это общественности, соответствует тому, как она объяснила это своим однопартийцам? Я приведу очень простой пример. ERR направил запрос во второй половине прошлой недели, то есть у нее была возможность готовиться к интервью, которое состоялось у мемориала Маарьямяэ в среду, довольно долго, по сути пять дней. Вы сами такой реакцией довольны?

– Честно говоря, я слышал только описания прозвучавших реакций, и они меня не устраивают. Я сам не особо следил за этими обзорами, держался подальше от городского шума. Но да, я не доволен.

Мой тон, конечно, отличался бы от того, который, как говорят, был у премьер-министра. Но я понимаю, она сама очень шокирована, и я пытаюсь это по-человечески объяснить тем, что в семейных делах нельзя, как бы это сказать, продать свою вторую половину. Которая, должно быть, была очень наивна.

Но когда я читаю здесь выдержки, мне хочется многое убрать из этой речи. Подчеркнуть, что была допущена ошибка. С этим бизнесом была допущена ошибка, что он не был свернут вовремя и быстро и теперь это поняли. Это было бы основное послание, которого я бы ждал.

Но в ситуации, когда у тебя политический скандал доходит непосредственно до дома и семьи, я немного знаю, как это парализует человека. Ты думаешь, что твой дом в безопасности, но вдруг... И это может быть очень подло. У меня есть свой опыт, но совсем другого рода. Возвращение домой со скандалом сбивает человека с толку, а также может вызвать неправильную реакцию.

– О том, должны ли были раньше наши органы безопасности отреагировать на этот бизнес, говорилось немного. Премьер-министр является крайне важной личностью в Эстонской Республике, и то, что сейчас произошло в бизнесе ее мужа, представляет собой своего рода угрозу безопасности. Возможно, она могла быть уязвима для шантажа. Были ли упущения со стороны наших органов безопасности?

– Мы обязательно займемся этим на первом собрании, то есть надзором органов безопасности. Но сейчас я не хочу сгоряча расследовать и комментировать это. Но да, это понятный вопрос. Но нам не стоит и драматизировать. Пока нет смысла раздувать это дело на международном уровне. Но это уже явно сделано.

Те, кто здесь с ужасом говорят о разрушении имиджа Эстонии, – они обязательно это получат. Это, конечно, пикантная история, но нам следует быть сдержанными и всегда сбавлять обороты, когда дело касается вопросов безопасности. Эксплуатировать это во внутренней политике некрасиво.

Ущерб был нанесен и другой стороной, а именно этими критиками, в том числе членом коалиции. Что ты там мельтешишь, узнай сначала факты, а потом подумаем, что делать.

– Упомянутый вами Раймонд Кальюлайд не является членом оппозиции. И также понятно, что у оппозиции сейчас хорошие дни. Но я все же спрашиваю это и в плане внешней политики. Представьте себе, что Кае Каллас предстоит отправиться на саммит Евросоюза, где обсуждаются новые санкции. Слова, которые она произнесет, уже не те, что были весной или летом 2023 года.

– Да, в какой-то степени все смотрят и, возможно, будут вешать этот ярлык на нее всю жизнь. Но на самом деле есть еще и возможность показать, что твое личное дело для тебя очень неприятный сюрприз, что, я думаю, так и было. Но это не меняет твоего отношения.

Ну, ситуация неловкая. Но таких ситуаций будет больше и в действительности вся Европа ими полна. Все еще приходят данные, что итоги ухода из России являются скорее исключением. Продолжение деятельности западных компаний – это скорее правило, хотя что-то там и сворачивают.

А такая вещь, как грузовые перевозки, – каждый может на границе убедиться, что машины по-прежнему ездят. Это же не поставки оружия в Россию. Это подоплека экономики инфраструктуры, которая в какой-то степени идет дальше даже тогда, когда отношения не самые лучшие. Граница с Россией ведь не закрыта.

Это не совсем обычный бизнес в России, а деятельность внутри концерна. Как и сказала премьер-министр, это бизнес не с Россией, это бизнес в России. С этической точки зрения это также предосудительно. Но эти слова не следует бросать так, чтобы репутация Эстонии действительно пострадала. Как Кристи Райк сказала, сейчас больше страдают причастные, чем репутация Эстонии.

– Как вы сами думаете, в нынешней ситуации должна ли Кая Каллас оставаться премьер-министром, учитывая обстоятельства, о которых нам известно к настоящему моменту?

– У меня с этим давняя история. Такие решения всегда принимаются самостоятельно. Это не отставка, когда другие начинают говорить и оказывать давление. И люди всегда сами лучше знают, когда эти темы обсудили до конца. Если темы обсудили до конца, то это одна ситуация, а если где-то есть какие-то дыры или ложь, особенно вызывающие неловкость неизвестные вещи, то это уже другая ситуация.

Отбросим разговоры об отставке, их ведут оппозиция и СМИ. Но сама по себе работоспособность правительства не исчезла, политическая поддержка по-прежнему есть.

На самом деле я держу за нее кулаки, но это ее собственный выбор.