Свои короткие пьесы, впоследствии объединённые названием "Страх и отчаяние в Третьей империи", немецкий драматург Бертольт Брехт писал в 1934-1938 годах, находясь в эмиграции, в Дании. Свой спектакль российский театральный режиссер Тимофей Кулябин поставил в 2023 году, тоже находясь в эмиграции.

Прошло почти 90 лет, а всё совпадает практически на 90%, ну да, кое-что нужно было подправить - "Гитлера" заменить на "президента" (заметьте, что не так уж и в лоб, Путин и Россия никак не упоминаются), "Гитлерюгенд" - на "Союз молодежи", "Испанию" - на "юг" (не Украину), а "жену-еврейку" - на "жену-диссидентку". И еще что-то по мелочи (за актуализацию пьесы отвечал драматург Роман Должанский), но в целом даже не нужно было натягивать сову на глобус - события последних двух лет всё сделали сами. Единственное, что било прямо в лоб, - сценка "Референдум" начиналась с пламенной речи Ивана Охлобыстина про "Гойду".  

Зрителя ждёт почти два часа, без антракта, пытка страхом и отчаянием - тут название не обманывает. И всё же угадываемые параллели и понимание абсурдности некоторых ситуаций дают поводы и для смеха. Сквозь грусть и печаль, конечно, когда знаешь, что это в общем-то не выдуманные истории, а жизненные реалии для многих нынешних россиян и не только (тоталитарных стран в мире хватает, да и про немцев, живших в Третьем рейхе, по-прежнему стоит помнить).

Это и тотальная пропаганда, и всеобщее доносительство, и конформизм, и потеря собственного достоинства, и отсутствие способностей и возможностей противостоять насилию. Это действительно спектакль об отмирании всего человеческого в тоталитарном обществе.

Сценография (художник - Олег Головко) сразу же вызывает эффект "вау". Действие происходит в прямоугольной рамке, в которой под мощную скрежещущую депрессивную музыку (музыкальное оформление - Тимофей Пастухов) и цветовое мигание каймы "коробки" одна сцена сменяет другую. Такой вот широкоформатный экран - стильно и кинематографично.

Много коротких пьес, которые можно досмотреть до конца сразу, но есть и сюжеты, к которым возвращаются через какое-то время. Такими ключевыми текстами для постановки Кулябина стали "Шпион" и "Жена-диссидентка" - получается будто смотришь сериал в несколько заходов.

Многие актеры заняты в разных сценках, иногда играют совершенно противоположных персонажей. Активно задействованы дети, превосходно справившиеся с дебютом на большой сцене. Очень слаженный ансамбль, все на своих местах.

Общество на разделочной доске

В "Шпионе" мама (Марина Малова) и папа (Виктор Марвин) подозревают сына, которого сами отправили за хлебом, в том, что он пошел доносить на отца. "Иуду ты мне родила!" - в сердцах укоряет муж жену. Примечательно, что окно, за которым подразумевается дождь, с каждым следующим обращением к этому тексту, становится меньше, а портрет президента - больше и четче.  

"Жена-диссидентка" - это, безусловно, бенефис актрисы Татьяны Космыниной. Она повелевает кучей мобильных телефонов, которые ставит на зарядку, получает постоянно сообщения по компьютеру и записывает обращение к мужу на камеру о предстоящей эмиграции в Стамбул (в оригинале был Амстердам - тож вполне себе эмигрантский город по нынешним временам, со штаб-квартирой телеканала "Дождь", но видимо решено было подчеркнуть, что в Евросоюз теперь из РФ выехать сложновато). А вместо белого пальто у жены-диссидентки шуба.

Начинается же все с громкой "Пропаганды". Бодрая радиодикторша интервьюирует рабочих, у которых с собой заготовленные ответы. А один вдруг говорит без бумажки, что, мол, не хватает душевых. Но проблема быстро решается после просьбы ведущей рабочего представиться (не легендарное "Представься, мразь!" от маэстро пропаганды Владимира Соловьева, конечно, но где-то близко) и сказать, из какого он цеха. Пролетарий ломается и дальше бодро рапортует о том, как все хорошо на предприятии стало при новой власти.

Еще есть сценки "Башмаки" про бедность, "Предательство" про соседей, говорящих по поводу полицейского произвола: "Поделом ему. Не надо совать нос в политику", "Нагорная проповедь" про разные пути отца, сына и святого духа, "Работодатели" про работу на воюющее государство, которая оплачивается трупами близких.

Гипнотизирующий эффект добавляют мигающий телевизор в "Шпионе" и замедленная съемка в "Башмаках".

Заканчивается же все тихим "Ящиком" - цинковым гробом, вряд ли в такой истории вообще возможен хеппи-энд.

Перейти от гробовой тишины к бурным аплодисментам зрителям было непросто. Мнения разделились. Кто-то посчитал увиденное слишком прямолинейным, а кто-то все равно ничего не понял. А это значит, что баланс был соблюден. Даже если ты видишь в разрезе устройство больного, несвободного общества, иногда тяжело признать, что ты или твой знакомый или родственник - его часть.

Можно громко кричать после спектакля, что в той самой "Империи" еще не всё так плохо, и есть же другие краски, а можно задуматься, как вообще до такого снова дожили, через 90 лет после выхода пьесы Брехта. Как говорила жена-еврейка в 30-е прошлого века и жена-диссидентка в 20-е нынешнего столетия: "Что вы за люди? Вы изобрели квантовую теорию, остроумнейшие методы лечения, и вы позволяете этим дикарям командовать вами".