- Как вы оцениваете победу Трампа на выборах?

- В принципе, конечно, понятно, что, как в 2020 году, на этот раз фальсификация выборов в таких масштабах и с такими методами уже не была возможной. Республиканцы подготовились к этому, они провели тщательную работу, выясняя, как заказывались и заполнялись бюллетени, кто их распространял и как активистов массово использовали для осуществления этих фальсификаций. На этот раз это не сработало.

Кроме того, американскому глубинному государству и американской общественности в целом стало ясно, что с таким нелепо смеющимся деятелем, как соперница Трампа, мир не будет воспринимать Америку всерьез.

Время [действующего президента США Джо] Байдена было катастрофическим. Байден заявил, что Америка снова вернулась – ну, здорово, конечно, что вернулась, бежала из Афганистана, поджав хвост, и после этого начался ад.

И в случае с Камалой Харрис было бы совершенно ясно, что мир не будет воспринимать Америку всерьез при таком президенте, и лидерство Америки продолжит слабеть. Это, безусловно, стало одной из причин того, что общественное мнение, незаметно и в ходе предвыборной кампании, настроилось против нее.

Но сейчас, конечно, важно то, что у Трампа будет беспрецедентная полнота власти, поскольку Сенат перейдет под его контроль, а Конгресс (Палата представителей – прим. ред.), вероятно, также перейдет под контроль республиканцев. Это означает, что, опять же судя по горькому опыту прошедших четырех лет, он будет заниматься тем, о чем и говорил, то есть осушать болото (очищать страну от политических династий – прим. ред.). И это означает, что неограниченная власть американских спецслужб будет урезана, что будет иметь глобальные последствия.

- Что победа Трампа может принести Европе, Эстонии?

- Шаги к согласованному установлению нового мирового порядка. Сегодня никто – сверхдержавы, которые также являются ядерными державами, – не хочет таких ситуаций, когда ситуация может выйти из-под контроля и сверхдержавы с их ядерным оружием могут вступить в прямой конфликт. Именно поэтому война на территории Украины стала катализатором, который, возможно, будет толкать к договоренностям о формировании многополярного мира, и мы, скорее всего, увидим очень оживленную дипломатическую деятельность.

Нас ждет очень сложный двухмесячный переходный период, в течение которого может произойти все что угодно. Россия хотела и продолжает хотеть, чтобы в Америке было как можно больше неразберихи, чтобы Америка была парализована. Чтобы Америка не могла вмешиваться, была неспособна массово и решительно помогать Украине. И все эти моменты, которые сейчас актуальны, например, Израиль. Китай, конечно, надеется, что позиция американцев на Дальнем Востоке ослабеет.

Так что эта игра гораздо масштабнее. Мы тут все время твердим про Украину, но игра намного масштабнее. Но Украина, безусловно, является катализатором, который заставляет крупные державы задуматься о том, как перераспределить территории. Что касается нас, то мы, вероятно, являемся одним из тех мест, за которые будут торговаться.

- Что именно вы подразумеваете под новым мировым порядком?

- Под новым мировым порядком я понимаю то, что, как говорили местные теоретики и теоретики в самых разных странах и с самыми разными политическими установками, что вокруг ядра возникнут сателлиты, появится территория ядра. В настоящее время эта территория колеблющаяся – например, сейчас неясно, что будет с Кавказом, кто останется на Кавказе, останется ли Россия, будут ли играть свою роль Турция и весь исламский мир, или Запад по-прежнему будет иметь там право голоса? Я думаю, что Кавказ полностью выйдет из сферы влияния Запада. Но это мое мнение, просто пример того, что это может означать.

Ситуация в Центральной Азии также неоднозначна. Центральная Азия имеет огромное значение как с точки зрения сырья, стратегического пространства и глубины, так и с демографической точки зрения. Для России, например, Центральная Азия – важнейший источник рабочей силы, хотя у них много проблем с мигрантами. А для Китая она очень важна как источник сырья и как рынок сбыта. Запад тоже пытается утвердить там свои интересы, прежде всего в вопросе сырья: гигантские месторождения газа в Туркменистане, золота в Узбекистане, нефти в Казахстане – чье слово голоса будем иметь там вес? Никто не хочет сейчас воевать из-за них, хотят договориться. И эти соглашения будут чрезвычайно сложными, по щелчку пальцев их не достигнешь.

То же самое можно сказать и о Дальнем Востоке. Все эти отношения между Кореями и с Тайванем, а также между Китаем и Японией – это очень сложный набор отношений, кто с кем будет иметь дело, чьи интересы пересекаются в наибольшей степени.

Это новый мировой порядок, никто точно не знает, каким он будет. Теоретики могут рисовать карты сколько, что вокруг Америки будет такая сфера сателлитов, вокруг России – эдакая, а вокруг Китая – третья. Будут и большие, и меньшие сферы, но точно никто не знает. И сейчас все обстоит так: если не удастся договориться, будет война. Но если будет достигнуто соглашение, то войн не будет.

Так что на самом деле мы находимся в начале очень сложного периода, и следующие четыре года, пока Трамп будет президентом, он как торговец будет в результате этих соглашений пытаться в какой-то степени упорядочить эту ситуацию и этот сферический мир.

- Мы в любом случае ближе к России, чем к Америке. Что мы можем сделать?

- Но при этом мы состоим и в Европейском союзе, и в НАТО. Но вопрос в том, что сейчас, выскажу очень еретическую мысль, с точки зрения Америки очень логично распустить НАТО. Потому что тогда американцы одни, без всех этих немцев, французов и кого бы то ни было еще, без Еврокомиссии, смогут заключать свои соглашения. Америке не нужно НАТО. В какой-то момент так может быть, я не говорю, что сейчас это так. И мы в таком случае будем средством для торга, разменной монетой. Русские ясно дали понять, что НАТО должна вернуться к границам 1997 года (до расширения – прим. ред.), и именно этого они будут добиваться в переговорах с Америкой.

Америка, разумеется, не хочет, чтобы пояс из независимых государств на западной границе России полностью перешел под контроль РФ, чтобы Россия их полностью поглотила. Причем русские не хотят их поглощать, у них нет ни демографических, ни экономических ресурсов, чтобы начать выплачивать пенсии, строить дороги, военные базы и так далее во всех этих приграничных странах. Они хотят, чтобы тут был – как была Финляндия во время холодной войны – финляндизированный или полуфинляндизированный регион. Другими словами, регион, в случае которого они не будут опасаться, что эта территория может стать военным плацдармом и начать угрожать России.

Какого рода соглашения будут достигнуты, я не знаю, я не пророк, у меня хрустального шара нет. Но что я хочу сказать. При Трампе мы, скорее всего, увидим гораздо более сильную, гораздо более активную американскую внешнюю политику, которая будет представлять интересы военно-промышленного комплекса в меньшей степени.

- Из этого можно сделать вывод, что все будет очень печально или очень серьезно, если нас так оставят?

- А где сказано, что военные союзы и прочие союзы любого рода вечны? Нигде не сказано! Политика никогда не заканчивается, международные отношения никогда не заканчиваются.

Я предупреждал о грядущих переменах, по крайней мере, последние десять лет. Меня клеймили как приспешника России. А теперь этот момент настал. Этим нужно было заниматься раньше. Этим нужно было заниматься еще тогда, когда [бывший командующий Силами обороны] Рихо Террас говорил о посильной гособороне. Этим следовало заниматься, когда я был министром внутренних дел и говорил о создании резерва внутренней обороны, создании агентства резервов и о защите населения. Но тогда говорили, что я хочу получить единоличную власть и установить диктатуру. Чего только наша замечательная пресса и наши политические оппоненты ни озвучивали общественности.

Так что да, нам будет сложно, давайте скажем честно, и мы больше не можем ехать на тех штампах, на которых ехали до сих пор.