В конце 2000-х в эстонском политическом фольклоре, главным образом в связи с Партией реформ, появился термин "политические бройлеры", которым обозначали молодых людей, быстро прошедших путь от юных советников в районных управах и помощников министров до круга лиц, принимающих решения, не имея при этом длительного опыта в какой-либо конкретной сфере, сосредоточившихся исключительно на занятии политикой. Вскоре эти деятели уже сами сидели за овальным столом правительства.

Особенно активно политические бройлеры выращивались на ферме белок, попадая в возрасте 20 с лишним лет в парламент, управляя закулисной работой партии или бюро премьер-министра. Среди наиболее высоко взлетевших – Таави Рыйвас, ставший премьером в 34 года, Ханно Певкур, ставший министром в 31, Кристен Михал и Кейт Пентус-Розиманнус, вошедшие в правительство примерно в 35 лет.

Также была целая группа, добравшаяся до закулисья, но отказавшаяся выходить на авансцену – такие как Райн Розиманнус, Калле Паллинг или Мартин Кукк.

Клеймо политического бройлера

Политическое бройлерство было чертой эпохи, которое критиковали и порой высмеивали, но несмотря на отрицательную коннотацию, в нем было нечто такое, чего сегодня в эстонской политике уже так просто не встретишь: общая воля к действию, командный дух и смелость.

Эти люди в свои тридцать с небольшим управляли закулисьем Андруса Ансипа, сорвали попытку Сийма Калласа вновь стать премьер-министром и при необходимости клеймили даже своих, например, Сильвера Мейкара, если верить городским легендам.

Осмелюсь утверждать, что одним из факторов их видимого успеха была именно сплоченность. Был, так сказать, круг своих, и рядом с так называемыми старым политиками не стояли лишь отдельные деятели.

В других партиях тоже были молодежные группы – у Res Publica "неподкупные", у Центристской партии – Ратас, Репс, Симсон, но по охвату, силе и командному духу Партия реформ особенно выделялась.

Закат бройлерной фермы

В какой-то момент произошел перелом, что вполне естественно – так всегда случается с бройлерами. Если растить их слишком долго, у них начинаются проблемы со здоровьем, мясо становится жестким, волокнистым, а жизнеспособность снижается.

За последнее десятилетие произошел массовый уход с бройлерной фермы за пределы политики (Рыйвас, Паллинг, Пентус-Розиманнус), где бывшие бройлеры нашли себе новые вызовы в других сферах, и только самые выносливые остались в политике бороться за место на насесте.

С точки зрения партии, этому естественному процессу может противостоять только стабильный и качественный приток новых политиков. Но примечательно, что в последнее время никто как будто не проверял, поступает ли вообще с нижних этажей фермы молодое и ценное мясо.

Если искать с лупой, то что-то можно найти в каждой партии: будь то Эркки Кельдо в Партии реформ, Карл Сандер Казе у "Отечества" или бывший член EKRE, ныне центрист Яак Мадисон. Но объем продукции явно сократился и свелся, скорее, к сольным выступлениям отдельных деятелей.

Эффект бройлерной фермы проявляется, когда масса качественных молодых политиков становится достаточно большой, чтобы возникли общая спиритуальность и здоровый командный дух – ведь только в совместном усилии заключена настоящая сила и власть, способная двигать горы или политику.

Упадок качества фермы

Попытки Партии реформ на прошлой неделе, в том числе в поиске кандидата на пост мэра Таллинна, показали, что белки пришли к осознанию – с бройлерной фермы больше не поступает достаточного объема продукции.

Молодых, кому можно было бы дать шанс по-настоящему проявить себя – а муниципальная политика исторически была хорошей стартовой площадкой – просто нет, и в ситуации крайней необходимости приходится прибегать к другим методам.

К таким, какие ранее применял, например, Эдгар Сависаар в Центристской партии, привлекая спорных кандидатов, успех которых был не так предсказуем, как в случае бройлерной фермы. Урмас Сыырумаа – это следствие упадка качества на ферме. Насколько это хорошо или плохо – другой вопрос.