Индрек Таранд: не будь "Хартии 12", Михал бы никуда не ушел

Европарламентарий Индрек Таранд подписал "Хартию 12" в числе первых. По его мнению, основная польза от этого документа еще впереди, но кое-что уже успело произойти – например, отставка реформиста Кристена Михала с поста министра юстиции.
- Между появлением "Хартии" и отставкой Михала есть прямая связь?
- Думаю, да. Без "Хартии 12" и гражданских акций Михал никуда бы не уходил. Не будь этого документа, популярность Партии реформ наверняка не падала бы. Так что свою роль "Хартия 12" уже сыграла. И довольно хорошо.
Однако, думаю, что основные события еще впереди. Сейчас в обществе наступило затишье. На это есть объективные причины – рождественские и новогодние праздники. Но после этого жду, что пламя общественной дискуссии разгорится с новой силой. Как один из возможных результатов – правила партийного финансирования и предвыборной борьбы будут изменены.
Следует понимать, что без требований изменения невозможны. Гражданское общество Эстонии должно стать более требовательным к политикам. Всем нам необходимо сильнее давить на их совесть. Хотя с совестью, конечно, сейчас у многих проблемы.
- На своей странице в Facebook вы довольно критично написали об образовании Кристена Михала.
- Да, назвал его образование сомнительным (экс-министр юстиции закончил академию Nord – прим. rus.err.ee). Узнав об этом, оскорбленный Михал захотел прокомментировать мой пост. Но не смог, поскольку комментировать могут только друзья. Тогда он написал мне личное сообщение, попросив, чтобы я удовлетворил его запрос на добавление в друзья. Я сжалился. Но после того, как он оставил свой комментарий, тут же нажал на кнопку "удалить из друзей".
- У вас в Facebook почти 2000 друзей. Со сколькими из них знакомы лично?
- Аккаунт создал в 2009 году перед выборами в Европарламент. Поначалу добавлял в друзья абсолютно всех желающих. Да и сейчас, если кто-то просится ко мне в друзья, то обычно я добавляю. При условии, конечно, если этот человек кажется мне реально существующим. А лично знаю, наверное, процентов 30 из них.
- Тройку лучших вузов Эстонии назвать можете?
- Тартуский университет, ТТУ и, с натяжкой, Таллиннский университет. Академию Nord поставил бы на последнее место.
- Евгений Криштафович в свое время предложил сжечь частные вузы из Копли. Подписались бы под его призывом?
- Ну бизнес есть бизнес – всегда найдутся дураки, которые будут нести в подобные учебные заведения деньги.
- В начале 80-х вас выгнали из Тартуского университета. За что?
- Был вышиблен за недостойное для советского студента поведение. Обычно выгоняли за пьянство и хулиганство. Меня сочли злостным хулиганом.
- Что вы натворили?
- В те годы противники советской власти любили собираться на могиле Юлиуса Куперьянова. Она была для нас символом сопротивления. Появляться там было крайне нежелательно, но подобные запреты лишь еще больше нас раззадоривали. В декабре 1982 года с группой студентов решили пойти зажечь там свечку. И нарвались на облаву.
В 18 лет я чувствовал себя этаким Рэмбо. Меня "вязали" сразу семь человек. Швырнули в автобус и отвезли в отделение.
- Били больно?
- В отделении мной занимались два сотрудника. Наставления более опытных товарищей о том, как вести себя в таких случаях – ничего не говорить и не подписывать – я забыл сразу. Обрабатывали по классической схеме "плохой-хороший". Плохой – а это был эстонец – спросил меня по-русски: "Ты что, фашист?". И один раз ударил сапогом по колену. Хороший – а это был русский – принялся меня успокаивать. Мол, вижу, что ты неплохой парень. И давай увещевать - напиши фамилии всех студентов, которые были с тобой на кладбище. А если не напишешь, то мы задержим тебя за появление в общественном месте в пьяном виде и тебя выгонят из университета.
- Испугались?
- Отвечаю: "Но я же не пьяный". А они лишь ухмыляются в ответ. Огорчать маму я не хотел, спросил, что будет, если я все напишу. Пообещали оформить мне письменное замечание и отпустить. Я, дурак, согласился. Написал фамилии 14 из 15. Вместе со мной еще двоих в итоге выгнали из университета. Остальные отделались менее строго.
- Почему вы не сдали одного из 15?
- У него дядя сидел в тюрьме за диссидентство. Не хотелось подставлять парня.
- Ваша дружба с Лааром зародилась в студенческие годы?
- Да. Мы оба учились на историческом факультете. Тогда была такая система, что студенты пятого курса устраивали посвящение первокурсников. Там мы и познакомились.
В те годы Март подпольно писал историю Эстонии. Все архивные материалы были строго засекречены и получить к ним доступ не представлялось возможным. А Лаар для своей книги получал информацию так: он интервьюировал бывших заключенных ГУЛАГа. Поскольку контактов среди людей того поколения у него было немного, то на помощь пришел мой дедушка.
- Деду от советской власти здорово досталось?
- Моего деда Хельмута Таранда арестовали в 1946 году. Какое-то время прессовали в Батарейной тюрьме. Потом этапировали в Воркуту. Обвинили его в том, что у него был план вызвать английские подводные лодки в озеро Харку. Спустя 12 лет дело пересмотрели. Офицера, который сослал деда в ГУЛАГ, вызвали в Таллинн из Киева – на тот момент он служил уже там. Спросили, ты в карту вообще заглядывал, как британская подлодка может войти в озеро Харку?
- С Андрусом Ансипом в то время не встречались?
- Я о нем слышал, но лично мы знакомы не были. Познакомились уже в 90-е, когда он был мэром Тарту, а я работал в МИДе. К слову, уже после восстановления государственной независимости выяснил, что Ансип, организовывавший в 80-е годы в Тарту советскую власть, считал меня особо опасным для Ленинского комсомола и советовал "товарищам сверху" принять необходимые меры.
- В чем его феномен?
- Не могу понять. В Партии реформ примерно 10 000 членов. Из них около 1000 более-менее активных. В свою очередь в этой группе есть еще 100-150 человек, которые имеют реальный вес и могут что-то решать. Вот им, видимо, выгодно, чтобы вождем оставался Ансип. А когда они посчитают, что Ансип им больше не нужен, то он уйдет. В политических кругах поговаривают, что Сийм Каллас вернется и станет президентом, а Ансипа отправят в Европарламент. Правда, скандал с Autorollo может спутать все карты.
- В чем заключалась ваша с Мартом Лааром антисоветская деятельность?
- Она носила такой культурно-литературный характер. Мы занимались тем, что снимали фотокопии с опубликованных эстонскими эмигрантами книг общественно-исторического содержания и распространяли их среди студентов. Ничего опасного в этом не было.
- Верили, что советская власть не вечна?
- Да. В том числе и на этой вере основывалась наша дружба. Но просто пассивно ждать – это было не для нас. Мы считали такое поведение недостойным и хотели что-то делать.
- Помните свои главные жизненные принципы того времени?
- Думаю, что каждый эстонец в то время задавался вопросом, где эта граница, переступив которую, ты оказываешься на стороне врага. Для меня эта черта – членство в КПСС. Многие из вступивших туда эстонцев позднее говорили, что не стань они членами партии - и на их место назначили бы людей из Москвы. Я считал иначе - если бы эстонцы не сотрудничали с коммунистами, то им было бы гораздо сложнее говорить, что они пришли на нашу землю добровольно. А идя на компромисс с советской властью, эти люди отнимали у таких как я аргументы. Поэтому я считал их предателями эстонского народа.
- После исключения из Тартуского университета чем занимались?
- Вернулся в Таллинн. Стал простым рабочим. При желании мог бы найти и кабинетную работу, но отец сказал – берись за лопату. Только так можно почувствовать, как трудно зарабатывать деньги.
- Почувствовали?
- Да. Хотя проработал я не очень долго. Вскоре мне пришла повестка в республиканский военкомат. Служить я должен был три года на Тихоокеанском флоте. Но сначала отправили в казармы на Ласнамяэ – там находился распределительный пункт. В первый же день своего пребывания там я решил сбегать в гости к однокласснице – она жила неподалеку и у нее был день рождения. Перемахнул через забор и был таков. А под утро вернулся. Обратно через забор перелезали вместе с русским парнем – тот тоже куда-то отлучался. Не успели оказаться на земле, как нас окликнули. Дали тряпки и отправили мыть полы в столовую. По пути слышу, как какой-то моряк кричит: "ТарАнд ИндрЕк АндрЕсович, ТарАнд ИндрЕк АндрЕсович". А я с похмелья мучаюсь, голова болит страшно. Не откликаюсь.
- Чем все закончилось?
- Спустя некоторое время объявили общее построение. Снова подходит тот самый мичман и рычит: "ТарАнд ИндрЕк АндрЕсович". Я думаю, ну все, теперь точно крышка – здравствуй, Дальний Восток. И не успел я еще ничего сказать, как тот самый русский выкрикивает из строя: "Вы что, дурак? Вам же сказали, что нет здесь такого". А в ответ раздалось: "Раз так, значит пойдешь ты". И забрали парня на Тихоокеанский флот.
- А с вами что сделали?
- Я там проторчал еще два дня. На третий не выдержал, пошел к начальству и говорю, может, вы меня отпустите. Те в шоке: а почему ты еще здесь? Не знаю, отвечаю, никто меня не хочет забирать. Ладно, говорят, иди. Осенью позовем. Я обрадовался. Взял бумаги и рванул на проходную. А у ворот какой-то капитан меня окликает: куда собрался? Домой, отвечаю. Ты что, в армии служить не хочешь, спрашивает он. Отвечаю, что не хочу. "Неправильно думаешь, молодой человек", - говорит он. И ведет меня обратно в штаб. Там меня переоформили и отправили в Гатчину в войска связи.
- Можно сказать, что вам повезло?
- В какой-то степени да - до дома-то рукой подать. В то время между Ленинградом и Таллинном поезд еще ходил два раза в день. Я был отличником боевой и политической подготовки. Спустя полгода в увольнительную отпускали едва ли не каждые выходные. Правда, официально по бумагам я ездил в Ленинград. Но на самом деле мотался в Таллинн.
- С дедовщиной в армии столкнулись?
- Как таковой дедовщины в нашей части не было. Кому-то что-то постирать или заштопать – конечно, не без этого. Но без физического насилия. Став старослужащим, я сам никакими привилегиями по отношению к молодым не пользовался. На все удивленные вопросы отвечал: в уставе Советской армии не написано, что я должен заниматься дедовщиной.
- От КГБ во время службы вам больше доставалось?
- Эти товарищи от меня не отставали. Однажды вызывает меня к себе замполит. Вручает увольнительную. Я удивленно говорю, что никуда вроде бы не собирался. В ответ слышу – это приказ, выйдешь сейчас к церкви, подъедет "Волга", дальше тебе все объяснят.
- Интересно…
- Я вышел. Подъехала машина. На заднем сиденье сидел капитан Виктор Иванович. Отвезли меня в контору КГБ. Там этот капитан спрашивает: за что тебя из университета выгнали, ты националист что ли? Отвечаю, что нет. А почему не комсомолец? Говорю, что по Конституции СССР это необязательно. Он продолжает - если станешь с нами сотрудничать, то определим тебя в университет имени Жданова (ныне СПБГУ – прим. rus.err.ee). На филфак. Будешь английский язык учить. Я отказался, поскольку не хотел быть стукачом.
- Не отстали?
- Это был далеко не последний контакт. В следующий раз хотели, чтобы я написал бумагу на своего отца, обвинив его в антисоветской деятельности. Ответил, что я не Павлик Морозов. Спустя какое-то время переключились на моего деда. Дали мне бумагу - пиши, что у него могут быть антисоветские взгляды. На что я сказал: "Не могут быть, а действительно имеются. А чему удивляться? Вы его посадили на 25 лет. За что ему вас любить? За то, что вышел досрочно?". Потом еще несколько раз вызывали, но на контакт я не шел.
- Что самое трудное в армии?
- Самыми тяжелыми для меня стали последние три месяца службы. Весной 1985 года пришел приказ министра обороны. Меня, как отличника, должны были уволить в запас на следующий день. Но из-за моей несговорчивости продержали еще три месяца. И вот это было невыносимо. В 20 с небольшим лет такое ожидание дается особенно тяжело.
- После армии сразу помчались обратно в университет?
- Да, поехал сдавать вступительные экзамены. И снова не обошлось без прессинга со стороны КГБ. Прямо в университет позвонил тот самый Виктор Иванович. Предложил встретиться. Я взял время на размышление. Побежал советоваться к бывалым мужикам Яану Кроссу и Сулеву Вахтре. Те сказали, постарайся придумать вариант, который устроил бы обе стороны. А придумывать мне было нечего. При желании гэбешники могли сделать так, чтобы меня завалили на экзаменах. Но почему-то не сделали и я поступил.
- Когда от вас отстали окончательно?
- В 1986 году меня снова вызвали в КГБ. Единственной возможностью не явиться было притвориться больным. Один знакомый врач выписал мне справку. А в 87-м ветер дул уже в другую сторону.
- Тему своего университетского диплома помните?
- "Развитие политической системы Северных стран". Для того времени тема была необычной, новаторской. В университете ее отнесли к ближайшей истории. А выбрал именно ее по одной простой причине – об этом в Эстонии тогда мало кто знал. Никакой информации не было.
В последние годы для Европы стали привычными скандалы вокруг научных работ политиков. Замешанными в них оказались видные деятели Германии, Венгрии и Румынии, которых обвинили в плагиате. Так я про свой диплом могу сказать, что это действительно плагиат. Я просто переводил в Хельсинки иностранные журналы, которых в Эстонии никто не видел и проверить меня не мог. Поэтому мой университетский диплом скорее тянет на студенческий реферат, чем на серьезную научную работу.
- Русский язык в армии выучили?
- Да. В школе мы его принципиально его не учили. Для нас это был язык советской власти. На уроках русского мы откровенно валяли дурака и ничего не делали. Когда пришел в армию, то по-русски практически не говорил. Но гораздо хуже, что я почти ничего не понимал. Конечно, два года практики и погружения в языковую среду сыграли свою роль – вступительный экзамен по русскому языку в Тартуском университете я сдал на пятерку. К этому времени я довольно уверенно мог излагать на нем свои мысли и заметно выделялся на фоне выпускников эстонских школ.
- Английский трудно было выучить?
- Я учился в 21-й школе. Английский язык у нас был с 1-го класса. Минимум по 6 уроков в неделю. Давался он мне легко и к университету я владел им на довольно высоком уровне. Поэтому в Тарту в качестве иностранного взял себе немецкий. А уже в 90-х, когда я учился в университете Джонса Хопкинса в Болонье, выяснилось, что мой английский был не столь хорош. Поначалу мне пришлось там очень трудно. Но надо мной сразу взяла шефство профессор из Южной Африки, специализировавшаяся на преподавании английского языка иностранцам. Она сказала, что буквально за месяц мой английский будет таким, что я без проблем смогу писать статьи в Economist. Занимались мы с ней по 4 часа в день.
- В Европарламенте английский язык забыть можно?
- В какой-то степени язык там действительно примитивный. Исключение составляют британцы. Когда они берут слово, то аж причмокиваешь от удовольствия, слушая их речи. А греки, эстонцы, латыши, депутаты из других стран Восточной Европы, конечно, говорят хуже.
- Полиглотов в Европарламенте много?
- Как минимум одного знаю лично. Это лидер "зеленых" Даниэль Кон-Бендит. Он свободно владеет английским, французским, немецким, итальянским, португальским. Понимает по-голландски. Может, и еще что-то знает.
- С коллегами из Эстонии часто общаетесь?
- Мы с ними как дети в одном школьном автобусе. Добираемся до Брюсселя обычно вместе. Правда, Тунне Келам по понедельникам вылетает раньше всех. В этот день на работу надо приходить к 15 часам, но он все равно летит с утра пораньше.
А так дружбы с коллегами я не веду. Через некоторое время после выборов я написал остальным депутатам от Эстонии письмо. Указал на то, что мы находимся в разных политических группах и предложил раз в месяц собираться эстонской командой, чтобы обмениваться информацией и обсуждать важные вопросы. Разумеется, президентом общества эстонских евродепутатов должен был быть я, а Тунне Келам и Сийри Овийр, как самые опытные, стали бы моими заместителями. Но многие оскорбились. Как мне потом рассказал Ивари Падар, они собрались впятером без меня и возмущались. Мол, как это так, что этот пупок о себе возомнил? Да кто он вообще такой! А Падар им ответил: ну у него же два мандата. Может себе позволить. Но в итоге своей группы у нас так и не получилось.
- Неужели с Падаром так ни разу и не выпили?
- Однажды мы вместе попали в небольшой переплет. Пару лет назад возвращались из Страсбурга в Эстонию. Поехали на автобусе в Штутгарт, чтобы оттуда вылететь в Таллинн. Но из-за аварии на трассе опоздали в аэропорт. Следующий самолет только через 24 часа. Сняли гостиницу, положили вещи и пошли гулять по городу. Падар предложил взять 0,7 водки. Я был не против. Разместились на скамейке в каком-то парке. Выпиваем, беседуем. Вдруг вижу, подъезжает полицейский патруль. А рядом с нами пили какие-то поляки. Их забрали первыми. Затем один из полицейских подошел к нам. Объясняет, что употреблять алкогольные напитки в общественном месте нельзя. Я извиняюсь. Мол, не знали. Но вижу, что его мой ответ не очень устраивает. Уточняю, что мы вообще-то депутаты парламента. Тот пошел посоветоваться с коллегой. И я слышу, как он говорит второму: мужики уверяют, что они депутаты Ландтага (законодательный местный орган каждой земель Германии), но я их в лицо не знаю. Второй отвечает – ладно, не будем связываться. Так нас и отпустили.
- С Кристийной Оюланд больше не конфликтуете?
- Я о ней по-прежнему невысокого мнения, но конфликтов у нас нет. Просто стараюсь без рабочей надобности с ней не общаться. Оюланд – не мой тип женщины. Приглашать выпить чашечку кофе я ее не буду.
- Зато с депутатом из Латвии Татьяной Жданок, говорят, вы в контрах?
- Она меня точно не любит. Но Татьяна сама в этом виновата. Когда она стала заниматься петицией Максима Ревы, призывавшей предоставить всем негражданам право участия в выборах Европейского парламента, я ей сказал: "Ты хороший европеец, но в дела Эстонии в обход меня, пожалуйста, не лезь".
Вместе со Жданок мы входим в группу "Зелёные — Европейский свободный альянс", сопредседатель которой Даниэль Кон-Бендит напомнил: "Татьяна, я все понимаю, но никогда пожалуйста не называй русских в Эстонии и Латвии традиционными меньшинствами. Традиционные меньшинства – это баски, уэльсцы, ирландцы и т.п. Договорились?". Но она от своих убеждений не отказалась.
- Вечера в Брюсселе как проводите?
- Ой, я очень ленивый человек. Даже абстракционистскую рождественскую елку, вокруг которой поднялось так много шума, еще не видел. С работы ухожу часов в 7. Иду домой. По пути могу захватить пивка. Включаю телевизор. Смотрю футбол. Очень нравится голландский чемпионат. Причем, часто показывают второй дивизион. Ни один из футболистов мне не знаком, но играют так, что глаз не оторвать. Посмотришь один такой матч – вот и 90 минут прошло. Можно ложиться спать.
- За эстонским футболом тоже следите?
- За Лигой мастеров не особо. А на сборную по возможности хожу. До сих пор в памяти матч 1993 года в Триесте против итальянцев. Я же тогда учился в Италии и не посетить эту игру не мог. Жена прислала мне по почте эстонский флаг. Поехал на стадион на поезде. Вагон битком набит тифози. И тут я со своим эстонским флагом. Все на меня пальцами показывают: "Эстонец, эстонец". Но мое присутствие на матче сборной Эстонии не помогло – проиграли 0:2. Один из голов тогда Роберто Баджо забил.
- В нынешней сборной Эстонии кого выделите?
- Помимо Васильева мне очень нравится Пийроя. Парень играет с горячим сердцем и всегда заряжен на борьбу. Жаль, что в последнее время его замучили травмы.
- Сами в футбол играете?
- В детстве я серьезно увлекался баскетболом. Даже играл в чемпионате студентов. Причем, я еще в школе учился, а уже выходил в майке пединститута. Моим тренером был Калле Кландорф.
- Почему эстонский баскетбол сейчас оказался на задворках?
- Наш баскетбол испортили большие деньги. Когда Советский Союз развалился, игроки запросили бешеные зарплаты. И им пошли навстречу – стали платить. По 40 000 крон в месяц получали не только баскетболисты уровня Метстака, Мюйрсеппа или Куусмаа, но и "чуваки из Рапла". А когда посредственные игроки получают в два раза больше ректора университета, не стоит ждать прогресса.
- Сборной Эстонии по баскетболу нужен натурализованный центровой?
- В мое время, когда я еще сам играл, вопрос был в том, нужен ли сборной Виктор Викторов. Я тут думаю как националист – в сборной Эстонии должны играть эстонцы. Конечно, если в Таллинн приедет какой-то парень из Конго, освоится здесь, выучит язык и получит гражданство, а по своему уровню будет соответствовать сборной, то я не против. Но неправильно, если за месяц до старта олимпийского отборочного цикла в сборную привлекут 10 верзил из Майами.
- Назначение Юри Ратаса на пост президента Эстонского баскетбольного союза приветствуете?
- Ну, Ратас хотя бы сам в баскетбол играл. Вообще мне кажется, что в Эстонии сами спортсмены думают неправильно. Они считают, что если спортивный союз возглавит политик, то это гарантирует им стабильное финансирование. Но я бы посоветовал им выбирать руководителей среди самих себя. Поскольку они сами гораздо лучше знают свои проблемы. В Эстонии руководство спортивными федерациями массово доверили политикам. Это нонсенс. Ээрик-Нийлес Кросс возглавил Союз дзюдо, Эвелин Сепп в правлении Союза плавания, Тоомас Витсут управляет федерацией кикбоксинга, Яан Меэльдер – хоккеем, Эдгар Сависаар руководит фигурным катанием, Ханно Певкур отвечает за волейбол, а до него эта делала Вилья Сависаар, но, видимо, беспартийный человек руководить спортом в Эстонии не может и ее убрали. Ни в одной из других стран Европы я не встречал подобного.
- Вы успели сняться в двух фильмах. Съемки хорошо оплачивались?
- За съемки в "Декабрьской жаре" получил около 7000 крон. В "Крысоловке" Андруса Пуустусмаа снимался уже бесплатно. Правда, там я довольствовался совсем уж эпизодической ролью. Во время грандиозной светской вечеринки в особняке главного героя фильма сыграл, можно сказать, самого себя.
Премьера "Крысоловки" состоялась в марте 2011 года. Я, к сожалению, ее до сих пор не посмотрел.
- Недавно вы участвовали в телепередаче на русском языке. А русские газеты читаете?
- Раньше читал довольно регулярно. Сейчас – крайне редко. Долгое время моим соседом был литератор Виталий Белобровцев. Он выписывал газеты и советовал мне ознакомиться с той или иной публикацией. Но пару лет назад он переехал и русские газеты в мои руки почти не попадаются.
- Правда, что в бытность вашей работы канцлером МИДа сотрудники больше всего боялись получить назначение в Москву?
- Да и сейчас в этом смысле ничего не изменилось. Все хотят на Запад. Тот же Юри Луйк, думаете, рвался в Москву? Нет, просто Урмас Паэт велел ему собираться. А в мое время Вяйно Рейнарт и вовсе жалобно хныкал, умоляя, чтобы его не послали в Россию. Сидел и пищал, говорил, что у него мама больная.
- Дружба с Мартом Лааром сулила крупные политические дивиденды? Министерский портфель вам предлагали?
- В ноябре 1993 года - сразу после того, как ушла в отставку Лагле Парек - Лаар действительно предложил мне возглавить Министерство внутренних дел. Но я отказался. Не считал себя подходящим для этой должности. Никаких специальных знаний у меня не было.
- От каких других интересных предложений приходилось отказываться?
- В том же 1993 году, когда я работал специальным представителем правительства Эстонской Республики в Нарве, меня видели мэром этого города. Но я был против. Жить в Нарве никогда не было моей мечтой и я посоветовал на пост градоначальника Райво Мурда. Хотя сам город мне нравится. И перенос туда Академии внутренней обороны я лишь приветствую. Правда, по моим данным, этого не произойдет.
- Работать в Нарве было страшно?
- Не сказал бы. Все же уголовниками я не занимался. Я встречался с рабочими коллективами, много времени проводил в городском совете – такая очень цивилизованная была работа.
- Ходить по улицам города тоже не опасались?
- Меня в Нарве уважали. Да и роста я немаленького. Если не поделюсь сигаретой, то в морду бить далеко не каждый станет.
- В Брюсселе далеко от здания парламента живете?
- От дома до парламента мне идти 10 минут. Найди себе жилье рядом с Европарламентом – это была моя идея фикс. Зато знаю, если вдруг что-то забуду дома, то не будет проблемой вернуться.
- В какую сумму обходится аренда квартиры?
- Плачу 1000 евро в месяц. В эту сумму уже все включено. Хозяин квартиры – испанец. Мы с ним практически не видимся. Деньги перевожу ему на счет.
- На цены в магазинах или ресторанах внимание обращаете? Сколько в Брюсселе стоит чашка кофе?
- В кафе Европарламента капучино стоит 90 центов. На площади Люксембург уже почти в два раза дороже – 1,60 евро. А если захочется выпить кофе в аэропорту, то в "Старбаксе", например, придется выложить уже 7 евро.
- Зарплаты евродепутата на жизнь хватает?
О да. Я же получаю бешеные деньги. Примерно 5,5 тысяч евро чистыми в месяц. И это только зарплата. А еще есть такая система, что при входе в парламент ты регистрируешься у охранника. Ставишь подпись и за это тебе "капает" 293 евро. Каждый рабочий день ты получаешь почти 300 евро просто за подпись. Школьной учительнице, чтобы получить такие деньги, приходится трудиться полмесяца. Поэтому мой реальный доход намного больше официального оклада.
Редактор: Сергей Михайлов