- Есть ли в камере телевизор? Смотрите футбол?

- Да, футбол смотрим и радуемся. Наш мир здесь маленький. Приходится учиться радоваться тем маленьким вещам, которые есть. Сейчас футбол, скоро еще Олимпиада будет.

- За кого болеете?

- Они уже выбыли. Грузия понравилась. Неплохо они играли, боролись. Это было неожиданно для всех. Мне нравятся такие вещи. Команда из ниоткуда. В свое время, помните, Греция так же хорошо выступила. Но выигрывает тот, кто лучше. Главное, чтобы хорошую игру показывали. Мяч круглый, и никогда не угадаешь, куда он полетит. Не зря говорят, что играть нужно до последнего. Это и нас касается.

- То есть вашей борьбы?

- Наша цель – не драться. Ни с кем. Ни с государством, ни еще с кем-то. Просто у нас есть определенное видение. Мы патриоты своей страны, и у нас есть свой взгляд на будущее. Учитывая, сколько нас людей поддерживает, они тоже хотят иметь доступ к нашему государству. Они не виноваты, что большинство партий отвергли Ида-Вирумаа. Мы ведь никого не заставляли голосовать за нас. Несмотря на то, что идут немного непонятные процессы, похожие на период перед Второй мировой, я хочу верить, что Эстония не свернет с пути демократии и мы не станем частью России. А я сам видел, что происходит в России. Когда я вернулся из Донбасса, я так хотел говорить, но я не успел, мне не дали времени, а потом закрыли на год. Я очень хотел объяснить, что я действительно видел. Думал, что приеду и неделю или две буду успокаиваться. Честно, я не был готов к тому, что я увидел. А надо было бы подготовиться.

- Что вы имеете в виду?

- Судьбы людей во время бомбежек там. Жизнь на территориях, которые кто-то считает оккупироваными. Там есть разные мнения. И обо всем этом я хотел рассказать, но для начала хотел успокоиться. У меня не было такой возможности. Скоро обо всем этом я также будут говорить в суде.

- Как, по вашему мнению, закончится эта война?

- Хороший вопрос. Тут должны участвовать три стороны. Можно проводить разные саммиты в мире и Европе, но без участия России договориться не получится. Россия, Китай, Америка, все должны сесть и договориться. Но это как гадать на кофейной гуще. Чем быстрее остановить это тем или иным способом, тем лучше. Но согласие Украины придется получить, иначе никак.

- Что вы имеете в виду? Уступки со стороны Украины?

- Сейчас все кричат, что никаких уступок. Я не хочу стать свидетелем того, что Украина воевала до последнего украинца, что там окажется Эстония, не хочу, чтобы кто-то постоянно грозил своей атомной бомбой. Меня это пугает. Я хочу надеяться, что есть еще способ как-то это решить. Я терпеть не могу крайности, ни правые, ни левые, ни пророссийские, ни антироссийские. У нас часть населения, я не хочу говорить "русские", заметается под коврик, исключается из общества. Так нельзя. У нас кризис за кризисом. Я бы хотел, чтобы мы преодолели их все вместе, со всеми национальностями. У нас в Эстонии живет почти 200 национальностей, нельзя лишать кого-то слова, права выражать свое мнение. А я знаю, что случилось. Часть людей у нас просто молчат.

- Давайте поговорим о выборах, с чего на самом деле и планировалось начать наш разговор. На выборах в Европарламент вы получили 11 503 голоса. Это 11-е место среди 78 кандидатов. Как прокомментируете такой результат?

- В такой ситуации это небольшое политическое чудо: у меня связаны руки и закрыт рот, но люди мне как-то доверяют. Если бы у нас были другие возможности, наш результат был бы наверняка лучше. Я ходатайствовал о том, чтобы мне позволили поучаствовать в дебатах, но мне не позволили.

- Существует мнение, что некоторые опасались голосовать за вас на этих выборах?

Центристы – пугали, мол, голосуйте [за нас], Петерсон все равно не сможет пойти [в Европарламент]. Возможно, кому-то нужно больше времени, чтобы понять. Если люди испугались и голосовали, например, за центристов, то что случилось? Их опять обманули. Кылварт не поедет. Тоом поехала, и с кем она сейчас сотрудничает? С реформистами. Опять патовое состояние. Я рад, что они хорошо выступили, но если бы у нас, у меня был шанс говорить, объяснить, дебатировать, возможно, мы получили бы больше голосов. Но я очень доволен. Каким-то образом это войдет в историю. Но ничего, не последний раз, Таллинн тоже не сразу строился, нашей партии еще года нет.

- Не Таллинн, Москва.

- Москва – это дело Москвы. А у нас свои дела.

- В вашем положении трудно строить планы, но все же, вы будете готовиться к местным выборам?

- Да, лето, пора готовить сани. Наши уже потихоньку готовятся. Призываю людей объединиться. Наши говорят, что будет неплохая программа по местной экономике. Да, мы маленькие, молодые, без опыта в большой политике, но мы учимся.

- На местных выборах могут голосовать и неграждане Эстонии, поэтому можно предположить рост активности избирателей из Ида-Вирумаа. Что вы могли бы предложить в плане экономики региону, в котором сейчас все закрывается?

- Что касается Ида-Вирумаа, то давайте начнем с того, что будем честно говорить, признаем прошлые ошибки и подумаем, как дальше идти. В прошлом году, помните, хотели создать должность спецпредставителя правительства в Ида-Вирумаа? И чем это закончилось? У него нет полномочий. Вроде бы, есть человек, но он просто отвечает за какие-то проектные деньги. Но это не спасет. И сытыми людей не сделает. И это касается не только Ида-Вирумаа. А что творится в других регионах Эстонии? Отток людей везде. Люди уезжают с периферий. Рост только в Таллинне и Харьюмаа. Тут нужно совершенно иное видение.

- Какова роль Олега Иванова в партии? Как часто вы с ним общаетесь?

- Не общаюсь. С Ивановым проблемы были уже, когда мы только создавали движение. Мы сразу договорились, Олег Иванов будет заниматься движением, а я с группой единомышленников буду заниматься созданием партии. У него были неплохие мысли, но у него какая-то обида. Может быть, это из-за политической карьеры отца. У нас были серьезные разногласия. Я пытался все сделать, чтобы он не попал в нашу партию. Я всегда говорил, что его нужно держать подальше от партии. Это не тот образ, который я хотел бы видеть в партии. При всем уважении, какие-то вещи он говорил неплохо, но он слишком на российской стороне. Боюсь, что в таком виде у нас ничего общего не будет ни в партии, ни на личном уровне. Я не вижу, как бы мы могли вместе работать, наши видения о партии не сходятся. Россия – это точно не то место, где нам нужно получать советы, как нам развивать свою партию. У нас свои люди, своя обстановка. Лучше держать его подальше от партии, чтобы он от ее имени не делал каких-то заявлений.

Мне очень жаль, что в свое время рядом с нами оказались некоторые люди, такие как Андрей Андронов. Он не состоял в партии и в движении. Но я ему доверился. Как увидеть человека изнутри? Эстония дала человеку вид на жительство, маленький ребенок дома, как-то не приходит в голову, что человек может как-то страну не любить. Я не знал его в общении, раз шесть видел его перед поездкой. И мы встречались только в связи с поездкой в Донбасс. И меня очень огорчает, когда я сейчас во время судопроизводства читаю его переписку с какими-то людьми, которых я знать не знаю, которые давали ему какие-то советы. Обидно, что этот человек использовал мое доверие. Но бывает. Это надо пережить. Получается, что меня использовали в Донбассе, и сейчас наши правоохранительные органы взялись за меня . Нам нужен не русский мир, а свой собственный мир, свой образ жизни. Но это не повод обвинять другие нации в каких-то грехах, которых они не совершали. Другие национальности в Эстонии сейчас тоже несчастны.

- Каковы перспективы вашей партии, если вас осудят?

- Я уверен, что у нашей партии перспективы есть. Иначе и быть не может, мы только в начале развития. У нас, наверно, уже примерно 850 членов (по состоянию на 4 июля в партии Koos состояло 784 человека – прим. ред.). Я точно не знаю, у меня нет доступа к интернету. Это практически за год. А в движении за мир у нас около 5000. И это только начало. Мы же консервативные, и в Европе, как вы видите, патриотические движения и правые консервативные партии набирают силу.

Обновлено 10.07.2024