- Есть такой термин "парад суверенитетов". Речь идет о том, что после начала войны России против Украины несколько православных поместных церквей объявили, что не хотят больше иметь ничего общего с Московским патриархатом. Как вы считаете, возможен ли такой поворот и в жизни Эстонской православной церкви, которая уже высказывает особое мнение? Может она пойти своим путем?

- Да, в Украине был собор, на котором приняли решение о независимости. А вот в Латвии церковь осталась в том же положении, в каком она была. И то, что государство объявило автокефалию, используя абсолютно церковный термин, на самом деле ничего не значит. Автокефалия - это церковный вопрос, который решается другим путем.

Но важно сказать, что церкви как в Латвии, так и в Эстонии и сейчас являются абсолютно самостоятельными в своем управлении - церковно-административном, церковно-хозяйственном. Никаких взносов не платится в центр, никакой помощи не идет из центра. Связь только церковно-канонического порядка. Вот и все. Поэтому вы, наверное, намекаете на некую возможную автокефалию. Нет, об этом вопрос не стоит. И в ближайшее время стоять не будет. Потому что нужно соответствовать параметрам автокефальной церкви. Наша церковь в Эстонии не соответствует этим параметрам.

- В это непростое время можно предположить, что патриарх Кирилл выступит с еще не одним заявлением, которое может в Эстонии вызвать негативную реакцию. Нет ли у вас опасения, что вам придется еще не раз отвечать по поводу своего отношения к тому или иному заявлению патриарха?

- Не исключено. Мы же не знаем, кто что скажет, какой расклад будет на политической арене и как средства массовой информации отнесутся к этому, заострят внимание на том или ином вопросе. Здесь ничего нельзя предугадать.

- Ваш ответ министру внутренних дел пришел в установленный срок - день в день, то есть вы не стали спешить с ответом, выдержали паузу. Эта пауза была вызвана желанием сохранить достоинство в такой неожиданной для вас ситуации или были какие-то другие обстоятельства?

- Просто я был за пределами Эстонии, поэтому текст пришлось переправлять с помощью технических средств. Хотя вопрос министерство поставило лично мне, я все же решил заручиться мнением синода нашей церкви. Поэтому я поручил всем разослать и получил поддержку этих формулировок, высказанных в самом ответе. То есть я согласовал ответ с синодом Эстонской православной церкви.

- Патриарх Кирилл своим заявлением о прощении грехов погибшим в ходе боевых действий в Украине вольно или невольно поставил Русскую православную церковь в положение "церкви войны". Как вы могли бы объяснить этот феномен? Почему это произошло?

- Нет, ваше суждение немного ошибочное. Патриарх неоднократно говорил, что война - это зло. Но это уже произошедший факт, и церковь не может оставаться в стороне, она должна вести работу и с военнослужащими. Очень часто задают вопрос, в чем эта работа заключается. Нет, это не автомат держать, не гранатомет держать. Работа с военнослужащими состоит в том, чтобы они не потеряли человеческий облик. Это основная задача священника. И священники работают по обе стороны фронта. Поэтому я бы не сказал, что в данном случае патриарх выступает как "партия войны".

- Но мы знаем, что среди тех, кто сейчас воюет на российской стороне, есть и люди, взявшие оружие по принуждению в рамках мобилизации и отказывающиеся идти воевать против украинцев. В таком случае их реакция на призыв патриарха может восприниматься как уклонение от того, что они должны к его голосу прислушаться.

- Вы имеете в виду призыв в словах "прощены грехи"? Я не расцениваю это как прямой призыв к войне. Я расцениваю это как некую заботу о людях, чтобы они не потеряли человеческий облик вот в этой сложнейшей ситуации, в которой они оказались, то есть в условиях войны. Слова, которые вызвали вот такой ажиотаж, нужно было разъяснить более тщательно. Но поскольку разъяснения не было, то я и заявил, что не соглашаюсь с такой постановкой вопроса и не разделяю слова патриарха.