Владимир Вельман: когда увидел дрожащие руки Янаева, понял, что у путчистов ничего не получится
К 30-й годовщине восстановления независимости Эстонской Республики в августе 1991 года бывший телеведущий программы "Актуальная камера" и экс-депутат Рийгикогу Владимир Вельман поделился с ERR воспоминаниями о тех трех августовских днях, изменивших историю.
Меня не было в Таллинне, когда все это началось. Я возвращался из Москвы и планировал провести один день в Нарве. Вышел из поезда и еще ничего не знал. Вижу - люди взволнованы, почувствовал, что что-то не так, но не более того.
В одной из местных редакций, где была запланирована съемка, встретил коллегу, редактора газеты Кренгольмской мануфактуры Ольгу Иванову. Она мне сразу: "Как ты относишься к путчу?" А я и не знал, что ответить. Стал читать "тасовки" (сообщения информационного агентства ТАСС - прим. ред.), которые приходили в редакцию.
Помню, позвонил в Москву сестре, потом в Таллинн на телевидение. Звонки проходят, проблем нет. Какой путч, подумалось тогда, ведь если что-то происходит, всегда сначала телефон-телеграф захватывают, а тут связь работает.
И связь работала, и дороги не были перекрыты. Из Нарвы в Таллинн вам добраться удалось.
Да. Приехал в нашу таллинскую редакцию, эфира нет - телевышка захвачена. Узнал, что у башни только оператор с камерой, никого из журналистов там не было, сел в машину и поехал в Пирита.
По телевидению в это время шли записанные программы, ретрансляции, "Лебединое озеро" в общем. В прямом эфире невозможно ничего было делать, каналы закрыли.
Чем запомнились те несколько часов у окруженной бронетехникой телевышки?
Там было человек 300-400, в основном эстонцы, причем такие "из глубинки", соль земли эстонской. Многие приехали с продуктами, подкармливали десантников. Агрессии никакой не было.
Чисто по-человечески это понятно. Не знаю, хотели они их задобрить или просто дать понять, что им здесь нечего делать.
Очень доброжелательная публика была. Стояли в стороне, смотрели молча, иногда передавали узелки с едой.
Вот с другой стороны нервничали. Командиры, вероятно, боялись, что солдат могут отравить. В той ситуации всего можно было ожидать, любых провокаций.
Вы с кем-то из командиров разговаривали?
Нет, это было невозможно. Телевышка окружена цепью, экипажи сидели возле бронемашин. Командиры все были внутри здания. Пройти туда было нельзя. Нарываться - бессмысленно.
Лица у военных были встревоженные. Думаю, солдаты даже не понимали, где именно они находятся.
Когда военные уходили, как их провожали?
Был радостный гул в толпе, но криков злорадства я не помню.
Люди махали им на прощание. Вроде как "Убирайтесь!", но деликатно. Всё было очень деликатно. Поэтому так более-менее спокойно и закончилось. Народ эстонский знает, где нужно показать силу, а где умом решать.
В связи с этим вспоминается еще один момент, в мае 90-го, когда члены просоветского "Интердвижения" возвращались с Тоомпеа, от задания парламента, которое пытались захватить. Там стояла многотысячная толпа, довольно агрессивно настроенная. Проход, по которому они шли, был очень узким. Они спускались через толпу, но ни один человек никого из них не ударил.
О событиях у телевышки вы рассказывали в прямом эфире из студии, времени на монтаж видеозаписи не было. Сохранилась у вас та кассета?
Я вернулся в редакцию в начале восьмого. Как сейчас помню, в 19:03 у телебашни записал последний стендап на фоне уходящих войск. Новости вел Павел Иванов, читал сообщения с информационной ленты. Я отдал немонтированную кассету в аппаратную, попросил запустить с определенной минуты, чтобы картинка была на моем рассказе, потом зашел в студию и мы дали эту запись в прямом эфире. Последними были как раз мои записанные в 19:03 слова - "Они ушли".
Кассеты нет. Я, к сожалению, ничего не оставил. Телеархив тоже не сохранился.
В тот вечер после эфира позвонили несколько человек, поблагодарили за рассказ, сказали, что теперь могут спать спокойно. Довольно напряженная ситуация была. Никто не мог понять, насколько в Москве все серьезно.
С другой стороны, было понятно, что события, которые на тот момент уже начали происходить в стране, товарищам из ГКЧП остановить не удастся. Нашей задачей было не поддаваться на провокации, спокойно пережить этот момент. От Таллинна ничего в глобальном смысле не зависело, все происходило в Москве. Все принципиальные вопросы истории на тот момент все-таки решались в столице СССР.
Пресс-конференция ГКЧП тогда на вас какие произвела впечатления?
Когда увидел на пресс-конференции их лица, дрожащие руки, как молоденькая журналистка задает вопрос этим монстрам, а они крутятся и не знают, что ей ответить, стало понятно, что у них ничего не получится.
У путчистов не было внутренней энергии. Это были монстры пустые изнутри.
Можно по-разному относиться к Ельцину, но у него чувствовался стержень внутри, а у них его не было.
Поэтому так быстро всё и завершилось, в считанные дни. Более того, они же и стали катализатором распада СССР. Такова и была их историческая миссия, вероятно.
Редактор: Михаил Саленков