- Как вы отреагировали, когда вы узнали, что митрополиту Евгению отказали в продлении вида на жительство в Эстонии?

- Я узнал об этом много раньше, чем стало известно общественности. У меня была беседа с министром внутренних дел по этой теме. И у меня возник вопрос, как это было мотивировано со стороны эстонского государства. Я смог задать некоторые вопросы министру внутренних дел лично. Он сказал, что речь идет о конкретном человеке и не касается церкви. Тогда мне было достаточно этого объяснения. Позже появилось желание Совета церквей получить более точные пояснения.

- То есть для вас большим сюрпризом это не стало?

- Я не знал, когда у митрополита заканчивается вид на жительство и когда этот момент наступит. Но было понятно, что в определенном смысле это не было сюрпризом.

- В конце прошлой недели вы встречались с представителем МВД и ждали каких то дополнительных разъяснений по этому делу. Вы их получили?

- Мы получили объяснение. Мы хорошо понимаем, что в данной ситуации, речь идет о безопасности Эстонии. В этих вопросах, связанных с безопасностью, у нас нет возможности все объяснить до деталей.

- Но вы поняли эти детали?

- В принципе это было то же самое, что мне министр внутренних дел лично подтвердил. То есть речь идет конкретно о митрополите Евгении. О том, что связано с ним, как с гражданином России. Нам еще раз подтвердили, что это не направлено против церкви.

- Насколько хорошо вы знакомы с митрополитом Евгением?

- Мы не были с ним знакомы лично достаточно хорошо. Наши дела не сильно пересекались. Однако митрополит был готов сотрудничать на экономическом уровне. Все инициативы, которые мы делали вместе со всеми церквями Эстонии, митрополит Евгений всегда поддерживал. Он лично принимал участие в разных мероприятиях.

- Вы можете что-то сказать о нем, как о человеке?

- Он оставил очень теплое, человечное впечатление. С ним было приятно и легко непосредственно общаться. Хотя мы общались всегда через переводчика, но всегда это общение было приятным. Я должен подчеркнуть, что это было в основном официальное сотрудничество.

- Три священнослужителя лютеранской церкви обратились в МВД с открытым письмом, в котором, в частности, отметили, что обвинения в адрес митрополита исключительно политические. Что вы можете сказать по этому поводу?

- До публикации я не знал об этом письме, это их личная инициатива. Я думаю, что в нем есть свой смысл. Вопрос в том, есть ли у человек, имеющего вид на жительство в Эстонии, право на свои политические взгляды и на свободу своего мнения? Можно ли его так направлять и препятствовать? То есть, этот вопрос так поставлен, и сам по себе обоснован. В то же время, мы никак не можем забывать, что как у меня, так и у моих коллег, и у других членов Совета церквей, нет всей информации, на основании которой представители государства приняли такое решение. То есть вступать в спор в такой ситуации, я бы не осмелился. Я не сомневаюсь в правоохранительных органах нашего государства, в их работе и полномочиях.

- При этом священнослужители утверждают, что митрополита Евгения обвиняют в недостаточном принятии или выражении политических взглядов правительства. Можно ли назвать это вмешательством государства в дела церкви?

- Насколько это соприкасается с церковью, с частным лицом, с политическими правами и взглядами? Этот вопрос я сам задал вице-канцлер Министерства внутренних дел, когда ходил на встречу с ним. Следующий руководитель церкви или кто бы там ни был представителем Московского патриархата в Эстонии, делая свою ежедневную работу: участвуя в различных службах, организуя молитвы и интервью, может ли оказаться в такой же ситуации, по причине своей должности, и стать угрозой безопасности государству? Такой опасности нельзя исключить окончательно. Это вопрос в компетенции государства.

По моей оценке, насколько я могу судить, хотя не очень активно следил за русскоязычными СМИ, митрополит Евгений нигде не выражал свои позиции таким образом, чтобы они были бы каким-то образом истолкованы, как поддержка агрессии России или оправдывали войну в Украине.

Конечно, здесь мы должны учитывать, что для эстонца не вопрос, сказать, что это война, война путинского режима, которую поддерживает патриарх Кирилл, что это акт агрессии. И война ничем не оправдана. В то же время, вероятно, на русском языке в русскоязычное пространстве Эстонии такой посыл высказать таким же образом ключевому лицу не всегда просто.

Возможно, эстонские власти ожидали, что митрополит осудит войну не только в официальных заявлениях, но по своей инициативе. Поскольку Русская православная церковь Московского патриархата в России эту войну оправдывает. Такой оценки, действительно, не было. Но я не слышал и обратного, что митрополит Евгений как-то оправдывал бы эту войну.

- Обсуждал ли Совет церквей с митрополитом российскую агрессию? Какую позицию там озвучил митрополит?

- Когда началась война, был День независимости Эстонии, в этот день утром прошла служба в церкви. Мы в этот же день подготовили заявление, которое митрополит Евгений подписал, как и следующее заявление. Вопрос войны обсуждали на Совете церквей в контексте этих заявлений. Мы обсуждали и помощь украинским беженцам. Эстонская православная церковь Московского патриархата с самого начала участвовала в том, чтобы помогать беженцам войны и как материально, так и в духовном плане.

- У государства, как мы понимаем, сложилась другая точка зрения. И на этом фоне может ли государство диктовать деятелю церкви, что и как говорить?

- Такое впечатление периодически возникало. Примерно год назад общественность говорила, что министр внутренних дел ждал от митрополита Евгения очень конкретного осуждения действий патриарха Кирилла, конкретных осуждений военной агрессии России. Казалось, что эти слова хотят митрополиту как-то вложить в уста. Я тогда написал статью и сказал, что так не должно быть. И на самом деле, не должно быть. Я думаю, что тут немного неудачная коммуникация была со стороны министра. Он позже несколько раз объяснял, что не так об этом думал. Мы не должны забывать, что в Эстонии свобода вероисповедания и свобода слова. В Эстонии нет государственной церкви. В то же время наши правоохранительные органы должны следить за безопасностью государства и поддерживать равновесие, когда свобода слова может войти в конфликт с безопасностью.

- Между тем есть ощущение, что государство пристально следит за православной церкви Московского патриархата, а за другими конфессиями так же присматривают?

- Думаю, органы безопасности Эстонии делают постоянно мониторинг того, что происходить в других конфессиях. Я не хотел бы верить, что это как-то конкретно направлено только на церковь Московского патриархата в Эстонии. В то же время я думаю, что внимание к православной церкви Московского патриархата, ее представителям в ситуации, когда патриарх Кирилл, действительно, высказывает вещи, которые весь христианский мир не понимает, более пристальное.  

Чтобы послушать интервью на русском языке, необходимо вручную выбрать язык (vene), нажав на кнопку "orig" внизу видеозаписи.