В интервью программе "Особый взгляд" на Радио 4 были затронуты вопросы повышения налогов, зарплат учителям, падения рейтингов коалиционных партий, крепости правительства, задач представителя правительства в Ида-Вирумаа и другие темы.

- Самой обсуждаемой темой последних недель являются зарплаты учителей. Договоренности по-прежнему нет. Госпримиритель предлагает для учителей, соответствующих квалификационным требованиям педагога, повысить минимальную зарплату на 4,3%, минимальную ставку учителей без квалификации педагога на 1,77%, как и предполагал проект госбюджета следующего года. Союз работников образования все равно хочет большего. По всей видимости, нас ждет полномасштабная забастовка. Что вы скажете: неужели невозможно найти деньги?

- Я встречалась с Союзом работников образования. На самом деле здесь следует разделять две вещи. Одно дело – бюджет следующего года. О чем на самом деле не говорят – там повышение зарплат запланировано. То, о чем они говорят, это 2025 год и дальше. Потому что мы также приняли государственную бюджетную стратегию, в которой на дальнейшее повышение зарплат предусмотрено 0 евро. Вопрос в том, почему так? Потому что у нас по-прежнему большая дыра в бюджете. И нам нужно приблизиться к балансу, хотя до полностью сбалансированного бюджета мы все равно не дойдем.

Но параллельно у нас идет достаточно интенсивное обсуждение темы налогов. И налогоплательщики говорят, что они не хотят платить больше, им не нравится, что они должны платить больше. До того, как мы сможем взять на себя новые расходы, которые нечем покрывать, все должно быть ясно в плане доходов. Мы не можем на данный момент говорить про 2025 год и далее, потому что обсуждение государственной бюджетной стратегии проходит летом. После того, как мы получим экономический прогноз и обзор поступления налога с оборота, который со следующего года вырастет, мы поймем, улучшились ли показатели государственного бюджета настолько, что мы можем взять на себя новые большие расходы.

- Вы даже были вынуждены извиниться за свои слова, когда сказали учителям, что вместо того, чтобы бастовать, могли бы рекламировать автомобильный налог, потому что с его помощью с бюджете появятся деньги, которые в том числе можно пустить на повышение зарплат педагогов. Это было действительно неудачное высказывание.

- Я человек, и я иногда шучу, а шутки политикам не очень-то дозволены. Я принесла за это извинения. Я понимаю, что если прочитать на бумаге, то это действительно может возмутить, и я правда прошу за это прощения. Я также объяснила, откуда у меня эта фрустрация. Все эти лобби, которые просят больше пособий, больше зарплат, всего больше, в то же время не поддерживают ни одного сокращения в бюджете и ни одного повышения налога. С такой формулой бюджет никогда не сойдется: ты не можешь повышать расходы и одновременно говорить, что мы не можем получать дополнительные доходы. Если какая-то группа требует денег из бюджета, то, с другой стороны, она могла бы признать, что мы не можем содержать государство с такой налоговой нагрузкой.

Если мы хотим такие же услуги, как и в Северных странах, мы должны принимать решения. Налоговая нагрузка, допустим, в Финляндии составляет 41%, в Швеции и Дании – еще больше. А у нас она между 33% и 34%, то есть на 10 процентных пунктов ниже. Мы обсуждаем это все вместе. Но что я слышу? Обратная связь, которая приходит мне на почту и отовсюду, – людям вообще не нравится автомобильный налог. Если они не хотят платить больше, то мы должны что-то сократить. Если взять образование в целом, то оно является абсолютным приоритетом правительства, это показывают цифры.

Во-первых, мы ничего не сокращали в сфере образования. Во-вторых, инвестиции в сферу образования и науки выше инвестиций в безопасность и оборону, так что это абсолютный приоритет. Сейчас фонд зарплат учителей составляет почти 562 миллиона, это самая большая доля из получающих зарплату от государства людей. 41% получающих от государства зарплату людей – это работники сферы образования.

- А где нужно искать деньги? В бюджете Министерства образования и науки? Или права министр Кристина Каллас, говоря, что никакие сокращения не помогут, деньги надо брать из общего государственного бюджета, а это уже вопрос к премьеру и министру финансов? Кто прав?

- Конечно, министр образования не хочет проводить ни одной реформы в своей сфере. Очень просто все переложить на плечи премьер-министра и министра финансов: "Вы просто найдите деньги". В то же время, если взглянуть на сферу образования, то нам надо привести в порядок школьную сеть. Это ненормально, что в некоторых школах учителей больше или столько же, сколько и учащихся. Ведь это неразумно, мы должны содержать эти здания, их нужно отапливать. Те средства, которые направлены на это, можно было бы использовать по другому назначению, например, на повышение зарплат учителей. Это такие же постоянные расходы.

Но министр образования очень этому противится, как и проведению любых реформ. Мой опыт подсказывает, что как только деньги получены, то реформы проводить уже не за чем. К сожалению, это так. Поэтому я сказала: используйте то время, что у нас есть до составления следующей государственной бюджетной стратегии, то есть до лета, чтобы провести масштабные реформы в своей сфере. Проводите переговоры как с учителями, так и с местными самоуправлениями касательно того, как лучше содержать школьную сеть, чтобы можно было повысить зарплаты учителям.

- Лидер другой коалиционной партии, Социал-демократической, Лаури Ляэнеметс, в прошлый четверг о зарплатах учителей сказал так: "Если нет желания, то не будет и денег". И обращены эти слова были к вам, а не к министру образования. Насколько силен конфликт в правительстве из-за этой темы?

- Во-первых, Лаури Ляэнеметс мог бы и участвовать в этих обсуждениях. Он, к примеру, ушел, когда мы говорили о зарплатах учителей. Через газеты можно утверждать все что угодно, но было бы хорошо, если бы он принимал личное участие в обсуждениях. Но это распространенный способ поведения. Все политики хотят быть популярными, все хотят сказать: "Дадим всем денег! Повысим всем зарплаты! Всем всё!". А вы найдите деньги. Мы же становимся теми, кто должен защищать непопулярные решения. Это связано с тем, что мы должны где-то найти доходы. И мне кажется это не совсем честным. Мы должны были бы делать все это вместе. В то же время, когда в правительстве проходили обсуждения по существу, то с теми, кто присутствовал на месте, была хорошая дискуссия, по делу, аргументированная. Так дискуссии и должны проходить.

- Если мы говорим о нехватке денег, то, может быть, Партии реформ отказаться от своего самого дорогостоящего предвыборного обещания – идеи ликвидировать налоговый горб? Вот и деньги найдутся – несколько сот миллионов евро.

- Это именно то, что нужно сделать для оживления экономики. Эта реформа конкретно для того, чтобы у людей оставалось больше денег на руках. Налоговая реформа повысит доходы людей. Тот же учитель, получающий среднюю зарплату, будет в месяц получать дополнительно более чем 100 евро. Это значительный рост доходов – примерно 1370 с чем-то в год. Эти деньги реально пойдут всем жителям Эстонии, которые зарабатывают меньше 8000 евро. Это необходимо также для предпринимателей, потому что они жаловались на условия конкуренции. Важным элементом конкурентоспособности являются расходы на рабочую силу.

Я встречалась с предпринимателями. Они опять жалуются, что подвергаются огромному давлению повышать зарплаты. Но пока есть налоговый горб, у людей, получающих среднюю зарплату, он будет "съедать" все повышение. На руки они бы все равно эту прибавку не получили, что неразумно. Это нужная реформа. И с 2025 года это значительно облегчит ситуацию всех людей и повысит доходы тех, кто получает меньше 8000 евро в месяц. Очень большая часть из них – это учителя, спасатели, полицейские, то есть те, чьи доходы мы больше всего хотим поднять.

- Если вернуться к словам Ляэнеметса, то некоторые наблюдатели усмотрели в его словах попытку прощупать почву: выпустить критическую стрелу в адрес коалиционного партнера и посмотреть, как он будет реагировать. Вспоминается ваша коалиция с центристами, когда чуть ли не каждые две недели приходилось тушить какой-то пожар, потому что сначала о чем-то договаривались, а потом ведущие политики-центристы высказывали особое мнение. Что вы на это скажете?

- Все стрелы летят в нас: в Партию реформ и в меня лично. Как те, что пускают оппозиционные политики, СМИ, так и партнеры по коалиции. Действительно, я не популярна и могу служить удобной мишенью. Но, как я говорила, Партия реформ всегда брала на себя ответственность, будучи у власти, и мы берем ее на себя и сейчас. Мы не ищем дешевой популярности, которая приходит с обещаниями всем всего. Это просто неправильно. На самом деле мы решаем те проблемы, которые долгое время в Эстонии не решались, и мы принимаем решения, которые мы должны принимать для того, чтобы Эстония устойчиво развивалась. Да, они непопулярные в краткосрочной перспективе, но в будущем люди поймут для чего это было сделано.

Я говорила об этом и с партнерами по коалиции. Именно в том ключе, что мы в правительстве вместе, мы вместе принимаем решения. И если мы вместе принимали эти решения, то мы вместе должны их и защищать. А не так, что пусть Партия реформ защищает непопулярные решения, а другие принимают популярные решения, раздавая всем деньги. Это невозможно. Правительство отвечает за все вместе.

- Но если посмотреть на парламентскую математику, то после перехода в ряды Партии реформ бывшей центристки Марии Юферевой-Скуратовски у вас с Eesti 200 на двоих 52 мандата, а значит, можно обойтись в правительстве и без третьего партнера.

- Так и есть, но кажется, что социал-демократы этого еще не поняли…

- То есть вы считаете, что они могут и доиграться?

- Нет, просто… Я говорила, что правительстве у нас обстановка очень конструктивная, поэтому когда я слушаю, что высказывает на публику председатель Социал-демократической партии, партнера по коалиции, то у меня возникает легкое недоумение. Но понятно, что каждый борется за популярность и все делает ради нее. Мы не планируем менять правительство. Но расчеты, которые вы привели, верны. У кого-то в этой правительственной коалиции, по сути, меньше сил. Но мы не продавливаем свои идеи большинством голосов, а приходим к консенсусу. И это удерживает правительство вместе.

Но я понимаю этот порыв, ведь быть в оппозиции сейчас намного легче, потому что ты можешь быть рупором общественного недовольства. В самом деле, повышение налогов людям не нравится, мне тоже не нравится. Но есть ли у меня другой выбор? Предложил ли кто-то что-то другое? На самом деле нет. Я понимаю, что в оппозиции сейчас быть легко, легко критиковать, поднимать эти вопросы. С ухудшением ситуации соблазн податься в ту сторону становится все больше.

- Поговорим о популярности. У Партии реформ дела идут не очень хорошо. При этом вы говорили, что виноваты принятые правительством непопулярные решения, а вспыхнувший в конце августа скандал вокруг бизнеса в России компании, связанной с вашим супругом, на это не повлиял. Почему вы так считаете?

- Да, я так считаю, ведь после этого скандала все четыре недели рейтинг поднимался и начал снижаться именно тогда, когда мы представили бюджет и стратегию госбюджета, где было много непопулярных решений. Тогда популярность стала падать, если смотреть на рейтинг социологической фирмы Norstat.

- Но отголоски скандала все еще слышны. Пресса время от времени продолжает задавать неудобные вопросы, на которые не были получены исчерпывающие ответы. Для вас эта тема окончательно закрыта и больше добавить нечего?

- СМИ хотят поддерживать эту тему на слуху, я понимаю, это как будто немного вопрос о чести мундира. Но ведь ни одного нового вопроса не возникло, задают все те же вопросы, что и раньше.

- В минувшие выходные Партия реформ переизбрала вас на пост председателя. Почему не было других кандидатур?

- Это надо спрашивать у людей, которые состоят в нашей партии. Видимо, на данный момент они меня поддерживают в качестве председателя партии, и никто не хочет нести этот тяжкий груз вместо меня.

- Есть другая теория: нет смысла сейчас устраивать внутрипартийную борьбу, потому что непопулярный премьер-министр Кая Каллас (соцопрос показал, что 68% хотят вашей отставки со своего поста) скоро и так уйдет – весной или в начале лета, что совпадает с выборами в Европарламент.

- В первую очередь о рейтингах премьер-министра. Если спросить иначе, сколько поддерживают, то 32% поддерживающих меня как премьер-министра были бы самым высоким результатом. Если посмотреть с другой стороны, то 68% не хочет, чтобы я была на этом посту…

- Если смотреть личные рейтинги, то там вы тоже сильно растеряли поддержку, а самым популярным в глазах народа является лидер Isamaa Урмас Рейнсалу.

- Нет, конечно, я не об этом. Я скажу еще раз: ведь я то лицо, которое в первую очередь представляет правительство, я та, кто должен представлять все эти непопулярные решения. Я не могу спрятать голову в песок и оттуда попрекать и умничать. Я должна отвечать и должна принимать решения. Эти решения трудные и непопулярные, понятно, что люди соотносят это со мной. Это логично. Нет, я не планирую куда-то уходить, хотя я понимаю, что все хотят, чтобы я ушла.

- Недавно вы были с визитом в США, где, давай интервью, утвердительно ответили на вопрос, хотите ли вы, чтобы вас рассматривали в качестве кандидата на пост генсека НАТО.

- Нет, смотрите, вы неправильно это перевели. Этот вопрос звучал так: Would you like to be concidered?

- Я так и сказал: хотите ли вы, чтобы вас рассматривали в качестве кандидата?

- Да, именно: хотели бы вы, чтобы вас рассматривали как возможного кандидата? Да, я хочу. Я хочу, чтобы с Эстонией считались на равных. Я испытываю некую фрустрацию в связи с тем, что я боролась за трех наших чиновников, чтобы они получили высокие позиции в разных международных учреждениях. Наши люди хорошие, умные. На самом деле они очень подходящие кандидаты, но в итоге все равно выбирают какого-нибудь француза, немца или голландца. Это действительно вызывает разочарование, поскольку мы состоим в этих организациях уже 20 лет, и все равно нас не рассматривают как равных.

Хочу ли я, чтобы нас учитывали? Да, хочу, будь это я или кто-то другой. Это не означает, что я могут быть кандидатом, и не означает, что такая возможность у Эстонии возникнет. Я скажу, что это крайне маловероятно, но по-прежнему это могло бы произойти.

Я была недавно на одном мероприятии, где мне пересказали шутку, как в НАТО обсуждают критерии, которым мог бы отвечать новый генеральный секретарь. Все вроде бы согласны с тем, что новые члены (новые в кавычках, ведь мы являемся членами НАТО уже почти 20 лет, 20 лет будет в следующем году) могли бы выдвинуть своего генерального секретаря, ведь они хорошие члены НАТО. Во-вторых, поскольку ровно 10 лет назад было дано обещание инвестировать 2% от ВВП в оборону, то было бы логично, если бы генсек был из той страны, которая выполняет это обещание. Было бы очень странно, если бы генсек был из той страны, которая ни во что не ставит обещания, данные НАТО. В-третьих, говорилось о том, что организации 75 лет, но ее главой никогда не была женщина, поэтому было бы хорошо, если бы в этот раз генеральным секретарем стала женщина. Следовательно, оптимальным кандидатом является Марк Рютте, который не отвечает всем этим названным условиям.

По-моему, это хорошая шутка, и эту шутку я рассказала в том интервью. И тогда журналист задал свой вопрос. У меня это часто спрашивают, и я всегда отвечала, что считаю огромным признанием Эстонии тот факт, что хотя бы на уровне разговоров нас рассматривают. Но когда дело доходит до настоящего рассмотрения, то, я думаю, дела уже обстоят иначе.

- Я бы на всякий случай пояснил, в чем тут шутка: Нидерланды – член НАТО с 1949 года, тратят на оборону меньше 2% ВВП, а премьер-министр Рютте – мужчина.

- К тому же из Нидерландов было уже три генеральных секретаря, то есть он был бы четвертым генсеком из этой страны. Если учитывать, что в НАТО состоит 31 страна, то это очень существенно.

- Тем не менее из этих ваших слов многие вычитали желание закончить внутриполитическую карьеру. Вы можете сейчас заявить, что готовы продолжать оставаться премьер-министром и руководить Партией реформ и после лета 2024 года?

- Неизвестно, что будет дальше. Ведь обстоятельства в политике могут меняться за считанные часы или дни. Взять бы тот скандал, возникший на ровном месте, с которым я никак не была связана. Могу ли я вам поклясться, что я буду премьер-министром и через несколько лет? Не могу, поскольку это зависит от многих обстоятельств.

- А вы сами этого хотите?

- Если бы это зависело только от того, что Партия реформ выиграла выборы, у нас 38 мест в Рийгикогу, мы самая большая фракция и сформировать коалицию без нас очень трудно, то тогда я бы сказала, что буду премьер-министром до конца. Но ведь понятно, что эта должность не простая, особенно в той ситуации, где я являюсь олицетворением всех непопулярных решений.

- Поговорим о партии Eesti 200. У них тоже в выходные были выборы председателя. Им стал министр иностранных дел Маргус Цахкна. И хотя речь о происходящем внутри другой политической силы, вы не можете оставаться просто сторонним наблюдателем, ведь это ваш коалиционный партнер. Теперь лидер партии тоже будет в правительстве, потому что при Лаури Хуссаре у вас повторялась ситуация, как было с центристами во главе с Юри Ратасом, когда тот не шел в правительство, а оставался спикером парламента. Как прокомментируете?

- Конечно, во-первых, Маргус Цахкна участвовал в правительственных переговорах с самого начала. Он присутствовал и при всех тех решениях, о которых мы договорились, это значит, что не придется открывать для ознакомления коалиционный договор, если придет кто-то, кто вроде как еще не имел возможности высказаться по этому поводу. Это положительный момент.

Я говорила и Лаури Хуссару: пожалуйста, приходи в правительство. Очень сложно работать, если председатель партии – партнера по коалиции не участвует в принятии решений. Потому что у нас просто нет времени проводить собрания дважды. Но у них внутри партии было именно такое соглашение. В отличие от Юри Ратаса, который, когда его партия была в коалиции, хотел сам всем руководить, но не хотел быть в правительстве, Лаури Хуссар дал мандат своей правительственной делегации, и мы смогли спокойно работать. Я надеюсь, что сотрудничество с Маргусом Цахкна будет складываться так же, как складывалось до сих пор, то есть хорошо.

- Eesti 200 больше всех потеряла в популярности. Бытует мнение, что она просто растворилась в тени Партии реформ. И в теории для вас такая коалиция со слабым партнером, без социал-демократов, вообще идеальный вариант?

- Нет, я бы так не сказала. Сейчас ситуация в Рийгикогу крайне сложная. Это значит, что с большинством в 52 голоса править было бы тяжело, с учетом того, что каждому законопроекту противодействуют, делают сотни предложений о поправках. В большом зале Рийгикогу обсуждать что-то по существу нельзя. Поэтому нужна сильная коалиция, чтобы выстоять.

- Недавно приступил к работе представитель правительства в Ида-Вирумаа. Сам Яанус Пурга считает своей главной задачей сделать ближе отношения между государством и жителями региона, а вы сказали в парламенте, что его единственная задача – курировать распределение денег из Фонда справедливого перехода. Чего же все-таки ждут от представителя правительства?

- Да, у нас были большие споры об этом в правительстве, и в итоге мы договорились о том, что у него будут очень ограниченные задачи. У нас есть проблема своевременного использования средств для справедливого перехода, то есть поиска инвестиций, для которых эти деньги могли бы стать стартовым капиталом, чтобы привлечь в регион новые рабочие места. Мы ограничены сроками: к 2029 году эти задачи должны быть выполнены, а в 2026 году начаты.

Поэтому представитель правительства в Ида-Вирумаа получил очень четкие задачи, о которых мы договорились. Это ускорение использования средств Фонда справедливого перехода, структурных средств, предоставление входных данных для фонда справедливого перехода или его инструментов. Это предложения по изменению финансовых инструментов, если в их условиях что-то не так, развитие возобновляемой энергии в уезде, развитие предпринимательства. Я встречалась с ним лично и проговорила этот вопрос еще раз, попросила сделать то же самое министра регионального развития Мадиса Калласа. Поскольку Яанус Пурга хочет заниматься и другими вещами, я прямо ему сказала: нет, вопросы образования и школ не твоя обязанность, ты не должен этим заниматься.

- Но если говорить об ожиданиях общественности, то они как раз скорее сводились к тому, что представитель правительства в Ида-Вирумаа должен сблизить государство и этот регион.

- Да, как я и сказала, вначале это была грандиозная идея, но когда мы стали углубляться в эту тему, то там открылось столько разных аспектов. У представителя правительства в Ида-Вирумаа не будет отдельного ведомства, ему будет помогать Министерство регионального развития, поэтому мы не хотим, чтобы люди занимались делами параллельно, кто-то делал двойную работу. Чтобы не возникало ситуации, что и один занимается, и другой занимается, при этом они движутся в разных направлениях. Поэтому задачи, о которых мы в итоге договорились в правительстве, очень узкие.

- В Ида-Вирумаа практически достроен маслозавод Eesti Energia, и он сейчас оказался в подвешенном состоянии из-за вынесенного 11 октября Госсудом решения об отмене разрешения на строительство. В то же время министр климата согласовал отчет о влиянии завода на окружающую среду. Что все же будет с заводом и как решать проблему с Госсудом?

- Государственный суд действительно посчитал, что разрешение на строительство следует отменить, поскольку не была проведена оценка воздействия на один птичий заповедник. Суд также сказал о том, что Конституция обязывает Эстонию вносить свой вклад в достижение климатических целей, и этот масляный завод отдаляет нас от этих целей.

У правительства было три варианта. Первый – вообще не продолжать строительство, то есть инвестированные 330 миллионов плюс необходимые 23 миллиона на дополнительные работы были бы, так сказать, списаны, и на работу не были бы приняты 450 человек. Могла бы возникнуть также необходимость закрыть шахту, что означало бы сокращение 680 рабочих мест. Второй вариант – отложить рассмотрение комплексного разрешения на деятельность завода до того времени, пока не будет принят Закон о климате, в котором будут прописаны все цели и т.п. Но это означало бы, что у нас уйдет больше полугода, к тому же это комплексное разрешение нельзя рассматривать до начала 2025 года, а до тех пор по сути готовый завод будет стоять. А если запустить его вновь, то это означает полугодовой период подготовки. Опять же, будет дороже, людей придется увольнять.

Третий вариант, который правительство и одобрило, – продолжить строительство, поскольку оно действительно на стадии завершения, и изменить закон так, чтобы бы могли выдать срочное комплексное экологическое разрешение. Это означает, что разрешение выдается на определенный срок до тех пор, пока завод не мешает достижению климатический целей.

- В глазах обывателя это выглядит примерно так: Госсуд решил, что что-то было сделано неправильно, поэтому правительство решает изменить закон, что бы Госсуд там не думал. Объясните это еще раз простым языком.

- Нет, суд обратил внимание на то, что в долгосрочной перспективе этот завод противоречит принятым Эстонией климатическим целям. И это противоречит Конституции. Проблема в том, что сейчас комплексные экологические разрешения выдают только бессрочно, то есть невозможно ограничить его по времени. Мы изменим закон таким образом, чтобы Департамент окружающей среды смог выдать срочное разрешение, в таком случае этот завод больше не будет противоречить достижению климатических целей. Поскольку он будет работать только определенный срок – до 2035 года.

- А за эти десять лет вложения отобьются?

- Я и наша партия с самого начала были против строительства этого завода. Когда принимались решения, мы находились в оппозиции и очень сильно их критиковали, именно по той причине, что это идет вразрез с глобальными и европейскими климатическими целями и всей экономикой, использование сланцевого масла будет очень дорогим. Как я сказала, у нас были очень напряженные обсуждения в правительстве. Может, действительно, проще списать 330 миллионов? Были голоса и в пользу такого решения. У меня тоже есть сомнения: не вкладываем ли мы туда деньги, чтобы все равно в последствии их списать?

В то же время в отчетах говорится, что завод прибыльный, за то время, на которое мы смогли бы выдать это комплексное разрешение, мы смогли бы отработать эти деньги и не выписали бы налогоплательщикам счет в 330 миллионов евро. Это означает, что туда придется еще немного инвестировать – 23 миллиона, если я правильно помню, и мы доведем дело до конца. Особенно с учетом того, что хотя мы продвигаемся со справедливым переходом, у нас уже 400 новых рабочих мест, но это еще не те цели в плане создания рабочих мест, которые были поставлены.

Если бы на работу на этот завод не были приняты 450 человек, при этом еще 680 человек из шахты "Эстония" потеряли бы работу, то в этом регионе у нас произошла бы социально-экономическая катастрофа, с который мы на данный момент не справились бы. Поэтому мы должны были принять такое решение.

- В России недавно вступил в силу закон, согласно которому открывается возможность получить гражданство РФ на льготных условиях лицам, находящимся за пределами государства. Министр внутренних дел Лаури Ляэнеметс предостерег обладателей серых паспортов от получения гражданства России, отметив, что это может быть основанием для лишения вида на жительство в Эстонии. Какие юридические основания для этого имеются?

- Министр внутренних дел обосновал это вопросами безопасности. У нас под боком Российская Федерация, которая ведет полномасштабную войну против своего соседа, Украины. Если страна ведет войну, то ее граждане мужского пола подлежат мобилизации. Если люди, живущие здесь, примут российское гражданство, то это станет угрозой безопасности и для нас, поскольку они подлежали бы мобилизации и при этом были бы уже тут, у нас. Министр внутренних дел указывает на то, что если ты принимаешь российское гражданство сейчас, то ты поддерживаешь агрессию России и все, что этому сопутствует. Поддержка агрессии в Эстонии запрещена.

- Поговорим о происходящем в Израиле. Как вам кажется, насколько события на Ближнем Востоке раскололи эстонское общество? У нас было письмо 134 деятелей культуры и общественных деятелей с призывом к Израилю немедленно прекратить огонь, прошла публичная акция в поддержку Палестины, в центре Таллинна распространялись антисемитские листовки… Это одна часть проблемы. И второе: насколько сильно израильские события отвлекли внимание от происходящего в Украине?

- Да, Ближний Восток стал очагом очередного кризиса, и в первые пару недель эта тема перетянула все внимание на себя, но спустя пару недель в Эстонии интерес к ней значительно поугас. Приятно осознавать, что в нашем обществе не произошло серьезного раскола на этой почве. Да, у нас был митинг в поддержку Палестины, но он был не очень многочисленным, и связанных с этой темой нарушений закона в Эстонии, к счастью, было немного. Что положительный момент.

Возвращаясь к вопросу о том, что Ближний Восток действительно несколько перетянул внимание с Украины на себя... Путину, конечно, нравится, чтобы фокус не был направлен на Украину. На прошлой неделе я была в Соединенных Штатах, где у меня прошло чрезвычайно много встреч, чтобы убедить разных людей, принимающих решения, в том, что оказание поддержки Украине надо продолжать, и подчеркнуть, почему это важно. Потому что в США сейчас действительно проходят дискуссии о поддержке Украины и Израиля. В Европе нам еще предстоят эти обсуждения. В декабре состоится заседание Европейского совета, и там обсуждение будет, несомненно, горячим по многим темам.

Во-первых, финансовая поддержка Украины, во-вторых, решение о расширении ЕС – начинать ли переговоры с Украиной и Молдовой или нет. Мы всегда поддерживали Украину, как финансово, в военном отношении, так и оказанием политического давления на Россию, также мы поддерживаем вступление Украины в Европейский союз.

- Украина может начать переговоры с ЕС, несмотря на то, что сейчас на ее территории идет война?

- Переговоры занимают время. Хочу отметить, что украинцы достойны признания за то, что в ходе войны они смогли выполнить те критерии, которые предписала им Еврокомиссия: двигаться в направлении правового государства, бороться с коррупцией. Проведенные ими реформы требовали невероятных усилий. И они сделали это на фоне продолжающейся войны. Если вспомнить переговоры о вступлении в Евросоюз Эстонии, то на них тоже ушло два-три года, пока мы пришли к реальному вступлению, это не вопрос одного дня. Но переговоры и подготовка могли бы начаться, чтобы было, куда двигаться.