В Эстонии и по всей Европе все чаще говорят о восстановлении природы как о надежном решении наших экологических проблем. В Эстонии реализация природоохранного постановления ЕС начинает принимать такие формы, что возникает вопрос: действительно ли мы восстанавливаем природу или просто переделываем ее под наши мечты?

Постановление ЕС о восстановлении природы утверждает добровольные правила, направленные на долгосрочное восстановление экосистем стран ЕС, адаптацию к изменению климата, замедление деградации почвы, улучшение продовольственной безопасности и выполнение международных экологических обязательств ЕС.

На основании этого постановления каждая страна ЕС должна составить национальный план восстановления, чтобы к 2030 году восстановить как минимум 20% суши и морских территорий ЕС, а к 2050 году – все нуждающиеся в восстановлении экосистемы.

Кроме того, поддерживается цель посадить к 2030 году не менее трех миллиардов деревьев и обеспечить, чтобы по крайней мере 30% видов и мест обитания, находящихся в неблагополучном состоянии, к тому времени улучшились или находились на пути улучшения. Отдельно подчеркивается важность охраняемых территорий и обязанность всех стран ЕС внести свой вклад в соответствии со своими природными ценностями и потенциалом восстановления.

Интерпретация постановления по-эстонски

Таким образом, постановление предполагает, что страны ЕС должны восстанавливать нарушенные экосистемы – в том числе леса, водно-болотные угодья и луга, – которые больше не могут восстановиться самостоятельно. Однако эстонские ведомства часто трактуют это как призыв вмешиваться и в те экосистемы, которые на самом деле функционируют.

Вместо того чтобы сохранять и защищать эти жизнеспособные сообщества, мы запускаем дорогостоящие проекты, цель которых – "восстановить" что-то, что мы сами определили как ценное, но чей реальный природный потенциал часто второстепенен.

ERR сообщил, что в результате восстановительных работ в Соомаа была затоплена лесная экосистема и погибло около 50 гектаров жизнеспособного леса. Фотографии говорят сами за себя: мертвые деревья, лесная экосистема под водой и разрушенные места обитания.

Местные жители и предприниматели, занимающиеся природным туризмом, обеспокоены, поскольку "восстановленная" территория теперь фактически бесполезна – как с точки зрения природы, так и с экономической.

Как можно под лозунгом спасения природы оправдать, например, вырубку жизнеспособного леса или его затопление? Обитающие там растения, животные, насекомые и микробиота уничтожаются полностью. За миллионы евро создаются "летные коридоры" в местах, где белок-летяг уже давно нет. Это не восстановление – это игра в биоразнообразие по принципу лабораторного эксперимента: а вдруг получится?

Подобные примеры можно найти и в других странах. Например, в Швеции вырубили сотни гектаров жизнеспособного леса, чтобы восстановить некогда расположенные там луга. Согласно исследованиям, редкие и специализированные виды могут не вернуться на восстановленные луга. Хотя общий видовой состав может быть схож с постоянно используемыми пастбищами, разнообразие редких видов остается скудным, что ставит под сомнение успех восстановления.

Ситуацию делает еще более запутанной комментарий представителя RMK газете Maaleht, где говорится, что вид сухих деревьев может быть "позитивным", так как помогает посетителям природных троп понять, что происходит, когда закрываются канавы, и что такое восстановление водно-болотных угодий. Это спорный подход. Неужели нам действительно нужно уничтожить здоровый лес, чтобы показать, что происходит при прекращении осушения?

Здравый смысл исчезает

Наши предки использовали природу разумно – они не пытались ее улучшить, а жили в гармонии с ней. Сегодня здравый смысл, похоже, утерян. Соомаа, Сурью, Лаукасоо в Ляэне-Вирумаа – повсюду можно найти примеры того, как под видом восстановления уничтожаются существующие местообитания и сформировавшиеся экосистемы.

Сурью – отличный пример. Там глухарь обитает во влажных местах, но не на болотах. Его численность в регионе даже возросла. Однако согласно планам, территорию хотят еще больше заболотить в надежде, что условия обитания глухаря станут еще лучше. Это очередной пример вмешательства в уже функционирующую экосистему.

В Ляэне-Вирумаа, в Лаукасоо, в ходе восстановительных работ подняли уровень дна канав и построили плотины, чтобы удержать воду в болоте. На сайте волости Хальяла указано, что целью восстановления является возобновление накопления торфа и улучшение водного режима. Но даже оптимизм, сопровождающий эти работы, омрачается вопросом: если болота уже начали восстанавливаться самостоятельно, зачем было вмешиваться при помощи таких масштабных и дорогих работ?

Восстановление – не всегда плохая идея

В Эстонии есть и обоснованные, успешные проекты по восстановлению. Хороший пример – восстановление выработанных торфяников, где возвращение к естественному состоянию без вмешательства невозможно. Из-за понижения уровня воды там исчезли как растительность, так и животный мир, а выбросы углерода велики.

Согласно данным Loodusveeb, восстановление выработанных торфяников позволило вернуть места обитания и сократило выбросы парниковых газов. По данным отчета Министерства окружающей среды за 2015 год, в Эстонии на тот момент было 9600 гектаров бывших выработанных торфяников, приведение которых в порядок поможет предотвратить масштабные утечки CO₂.

Такие территории, где природное равновесие необратимо нарушено, и являются теми местами, на которые должно быть направлено восстановление. Вдобавок к этому целей восстановления природы, предусмотренные в постановлении, можно достигать и через посадку деревьев. Почему же мы выбрали путь уничтожения деревьев?

Кто платит и за что?

Самый острый вопрос: какой ценой мы все это делаем? Стоимость проектов по восстановлению природы составляет миллионы евро. В то же время мы жалуемся на нехватку денег на зарплаты учителям. Если мы не можем найти пять миллионов на образование, почему мы позволяем древесине стоимостью десятки миллионов евро просто гнить в воде и выбрасывать углерод в атмосферу?

Каждый фестметр в лесу, который не приносит пользы обществу, – это потраченный впустую ресурс. А каждый проект по восстановлению природы, который уничтожает уже существующее биоразнообразие в надежде создать идеальный ландшафт, – это шаг не к природе, а от нее. Можем ли мы как общество позволить себе не использовать ценную древесину, а оставить ее гнить в воде, в то время как наш лесной сектор и местные общины в сельской местности нуждаются в доходах и рабочих местах?

Я не считают восстановлением природы уничтожение полностью сформировавшихся новые сообществ и функционирующих мест обитания. Разве они не заслуживают защиты только потому, что "исторически" их там не было? Как далеко в прошлое нам нужно заглядывать, чтобы определить, какая экосистема достойна восстановления? Сто лет назад леса в Эстонии занимали лишь 20% территории. Значит ли это, что мы должны вырубить половину лесов, чтобы восстановить то состояние и те экосистемы? Кто этот чиновник, который с уверенностью заявляет, что знает, что происходило на конкретном участке сто лет назад?

Кому принадлежит природа?

Природа принадлежит не только природозащитникам или чиновникам. Она принадлежит нам всем, и поэтому восстановление должно быть предметом обсуждения, а не монолога.

Постановление ЕС также предусматривает создание соответствующего плана восстановления и вовлечение групп интересов, чего сделано не было. Нам нужно учитывать мнение местных жителей, ученых, лесоводов, фермеров и предпринимателей в сфере экотуризма. Так же как нельзя рубить лес только из финансовых соображений, нельзя и восстанавливать природу, руководствуясь только идеологией.

Хороший проект по восстановлению должен отвечать на четыре вопроса:

1. Действительно ли территория нарушена настолько, что не может восстановиться естественным путем?
2. Сформировалась ли на территории уже другая функционирующая экосистема?
3. Принесет ли вмешательство явные положительные изменения в плане биоразнообразия или климатического эффекта?
4. Привлекаются ли местные общины и эксперты в области лесного и сельского хозяйства?

Если на эти четыре вопроса нельзя честно ответить "да", вмешательство следует как минимум приостановить и рассмотреть альтернативы.

Восстановление природы – это не плохая идея. Есть территории – бывшие шахты, промышленные зоны, выработанные торфяники, загрязненные земли, – которые действительно нуждаются в восстановлении. Но уничтожение природы под предлогом восстановления – это не восстановление, а самообман. Пора остановиться и спросить: действительно ли мы слушаем природу или говорим только с самими собой?