Люди пришли не из веры, а из беспокойства. Голосовали не "за", а "против": против несправедливости, против исключения, против чувства, что решения давно принимаются без них.

При этом десятки тысяч жителей страны, граждан третьих стран, были лишены права голоса. Формально их просто нет в списках избирателей, но фактически они исключены из политической жизни. Такое положение вещей не пробуждает чувство справедливости, а скорее рождает холодное отчуждение и недоверие к системе, в которой правила можно переписать под себя.

Мы видим, как "гибкая демократия" становится новой нормой. Она растягивается, когда нужно включить союзников, и сжимается, когда нужно убрать неудобных. Та же ситуация повторяется и в столичной политике. Действующий мэр Евгений Осиновский уже пригласил социал-демократов, Isamaa, Партию реформ и "Правых" (Parempoolsed) за стол переговоров, чтобы создать широкую коалицию без Центристской партии, получившей наибольшее количество мандатов. На бумаге это законно, но по сути – это тот случай, когда правила демократии можно трактовать как угодно. Победитель оказывается в оппозиции, а проигравшие объявляют себя выразителями воли народа.

Мы уже видели это на национальном уровне. В 2019 году Партия реформ выиграла парламентские выборы, но Юри Ратас сформировал коалицию с Isamaa и EKRE. Тогда Кая Каллас говорила, что демократия держится на доверии и что такой союз разрушает это доверие. Сегодня те же политики спокойно обсуждают возможность коалиции без победителя в Таллинне. Это не осуждение – это констатация факта: в Эстонии демократия стала понятием растяжимым. Каждый объясняет ее по-своему, в зависимости от политической выгоды.

Премьер-министр и лидер Партии реформ Кристен Михал заявил, что ключевой вопрос после выборов – не допустить возвращения "пророссийской риторики" в Таллинне. За этой фразой скрывается все: не допустить возвращения центристов, не допустить возвращения русскоязычного избирателя. Когда 40% жителей столицы, голосующих за центристов, автоматически записываются в "угрозу национальной безопасности", то о какой демократии вообще идет речь? В таких условиях она перестает быть общим правом и становится привилегией тех, кто политически "приемлем".

Когда слово "демократия" превращается в фильтр, через который пропускают только "удобных", она перестает объединять. Она становится инструментом, которым оправдывают исключения и создают границы там, где их не должно быть. Это не укрепляет общество, а делает его равнодушным к самому понятию участия.

Центристская партия в этой кампании говорила о школах, языке, правах русскоязычных, но говорила недостаточно четко и громко. Позиция была, но не стала убеждением, не прозвучала как сила. Русскоязычные жители хотели услышать прямое: "Мы защищаем вас", но услышали осторожное: "Мы вас понимаем". В итоге многие решили, что можно не тратить время на участие. Так рождается апатия – не из равнодушия, а из ощущения, что твой голос не влияет на происходящее.

Если Isamaa и Parempoolsed войдут в новую коалицию, Таллинн получит власть, созданную не ради идей, а ради арифметики. Так рождаются "меньшинства большинства", где все решают за счет договоренностей, а не за счет доверия. Это уже не баланс сил, а подмена смыслов. И именно это – диагноз системе. Система, где слово "демократия" все чаще означает право меньшинства решать за большинство, если меньшинство просто правильно договорилось.

Такое понимание демократии – когда каждый толкует ее по-своему – не вызывает желания участвовать. Оно формирует ощущение беспомощности. Когда граждане видят, что решения принимаются не у избирательных урн, а в кулуарах, они перестают верить в собственную силу. Демократия перестает быть верой в то, что мы способны влиять на политические процессы и менять свою жизнь.

Мы не требуем особых условий и не ищем виноватых. Мы хотим одного – понятных и одинаковых для всех правил. Демократия не должна быть инструментом, который каждый собирает под себя как конструктор. Она должна быть общим основанием, которое объединяет. Только тогда она перестанет вызывать недоверие и снова станет источником участия.
Сегодня демократия в Эстонии стоит ровно столько, сколько стоит доверие людей к ней. И пока ее можно толковать на вкус политической конъюнктуры, она не будет восприниматься всерьез. Люди хотят видеть не спектакль с переписываемым сценарием, а честную игру с открытыми правилами. Люди хотят, чтобы их голос не использовали, а уважали. Чтобы их участие имело смысл. Чтобы демократия снова стала тем, во что веришь – не из привычки, а потому что это действительно работает.