Клен Яэратс: в каждой эстонской семье есть ветеран председательства, сражающийся с популистами
Длившееся полгода председательство поместило Эстонию в сердце Европейского союза и должно было приблизить Европу к эстоноземельцам. По мнению директора Государственной канцелярии по вопросам Европейского союза Клена Яэратса, у Эстонии все же есть повод для беспокойства в отношении тенденций будущего, и он возлагает надежды по борьбе с популистами на полторы тысячи ветеранов председательства, а также на молодежь, которая выросла на благах и преимуществах, предоставляемых Европейским союзом.
На основании каких критериев вы оцениваете успех или неудачу председательства?
Историю успеха Эстонии, по крайней мере, для меня, невозможно вместить в одно заседание, собрание, файл или связать ее с какой-то одной целью или с ее отсутствием, как, возможно, хотелось бы некоторым.
На мой взгляд, председательство подтвердило, что используемая Эстонией северная модель, основанная на сплоченном правлении, при формировании которой мы брали пример со Швеции, Финляндии и Дании, оправдала себя в ходе координирования дел в Европейском союзе. И я здесь даже не говорю об одном лишь председательстве, я имею ввиду нашу крайне вовлекающую модель в парламентарной демократии. Это командное чувство и совместная работа также оправдали себя в ходе председательства.
На самом деле, в свое время нам была предложена возможность стать вторыми среди новых избранных стран-членов. Когда новые страны присоединились к ЕС в 2004 году, они были перемешаны согласно различным принципам: один новый, один старый, один с востока, один с запада, один с севера, один с юга, один большой, один маленький, а один – средних размеров. В такой комбинации были сформированы трио, и в то время в Эстонии шли довольно горячие дебаты относительно того, следует ли нам сразу же приступить к председательству или же нет. За раннее председательство высказывались довольно сильные аргументы: провести легкую шоковую терапию, которая позволила бы нам быстро получить необходимый опыт, благодаря которому мы, возможно, стали бы намного успешнее развиваться в дальнейшем.
Я даже предположить не могу, что для нас могло бы означать председательство на такой ранней стадии, однако в то время до этого не дошло. Я считаю, что, пожалуй, даже хорошо, что мы не занялись этим сразу же. В то время лагерь оппонентов обосновал это... моложавостью нашей ведомственной сферы, скажем так. Сейчас миновало десять лет, и ведомственная сфера стала намного более зрелой.
Если бы наше председательство проходило в то время, Эстония оказалась бы в самом глубоком финансовом кризисе, не говоря уже о том, что у нас не было никакого "Культурного котла", а в плане наших продуктов питания и всего, что связано с Эстонией, за десять лет наблюдалось очень сильное развитие, также в идейном плане. Так что я считаю, что мы получили подтверждение того, что Эстония была на правильном пути.
Какой момент был самым сложным за время председательства?
Каждый председатель испытывает определенный кризис. Наши кризисы в определенном смысле почти все случились до начала председательства – прежде всего, это был Брексит. За время председательства самой критичной была, пожалуй, отправная точка: потоки беженцев из Ливии существенно возросли, и нужно было составить план действий. В то время как наш изначальный план относительно совета юстиции и министров внутренних дел в Таллинне предусматривал спокойные дебаты, на самом деле все прошло очень стремительно и неожиданно, и особенно критический момент возник в отношении южных стран.
Вторая серьезная неизвестность ждала нас в Государственной канцелярии в том плане, что только в июне мы получили подтверждение того, когда, на какую тему и каким образом проводить встречу на высшем уровне, и ее необходимо было начать планировать как можно быстрее. Лично мне, конечно же, председательство больше всего запомнится в связи с Цифровым саммитом.
Одним из кризисных моментов в нашем председательстве была смена правительства – это было очень серьезным испытанием и для самого эстонского государства. То, что роль политиков в председательстве часто недооценивается, очень несправедливо. На одном лишь примере премьер-министра мы видели, насколько оправдало себя инвестированное в самом начале время: встретиться с каждым коллегой, слетать к нему, наладить личные отношения, проявить интерес, выслушать проблемы и т. д.
Это оправдало себя хотя бы уже потому, что личные контакты помогли вывести из тупика ряд переговоров. Очевидно, Юри Ратас является единственным главой правительства Эстонии за всю историю, у кого имелись номера мобильных телефонов канцлера Германии и президента Франции, по которым он может с ними связаться. Не знаю случаев, чтобы раньше у кого-либо была такая возможность.
Контакты были особенно полезными на заключительном этапе председательства, когда было необходимо обширное и в некотором смысле неожиданное вмешательство – в те моменты, когда требовалось, чтобы руководители взяли на себя ответственность. Этим занимался не только премьер-министр, другие министры тоже могли использовать в своей области возможность общения с коллегами. Свой вклад в это внесли также события, произошедшие в Эстонии в рамках председательства, которые вызвали весьма хороший "feeling" среди политиков.
Помимо политиков, недостаточно внимания было уделено канцлерам. Председательская комиссия состояла из высших руководителей министерств, и мне кажется, это было весьма правильным решением, поскольку оно помогло сохранить фокус высшего руководства и всей организации на связанных с председательством темах. Ситуация не была бы такой простой, если бы "око Мордора" смотрело в другую сторону – если бы это был проект рядового чиновника, которому можно было бы сказать: "Ах, да занимайтесь своим председательством, нас это не интересует, у нас и так в стране тысячи проблем, требуют решения". Европа – это также внутренний вопрос каждого государства.
Третий персонаж, которого обязательно следует упомянуть, это Пеэтер Пихель. Эстонская еда просто божественна. Возможно, никто и не ожидал ничего особенного, однако теперь, пожалуй, все люди, посетившие Эстонию, убеждены в том, что Эстония – это кулинарный рай.
Особого упоминания заслуживают на самом деле и частный сектор, спонсоры и партнеры. Люди, которые тем или иным образом пришли нам на помощь, например, с инфосистемами. Наши контактные лица проявили себя просто потрясающе: было очень много добровольцев неожиданного высокого класса, и даже из числа руководителей высшего звена, которые хотели внести свою лепту.
Журналисты также сопереживали нам. Мне кажется, что все это заслуживает высокого признания, помимо того, что эстонский народ спокойно перенес весь этот поток сообщений и пробки на улицах Таллинна, которые в конечном итоге были не такими уж и страшными, т.к. все слушали радио, и полиция очень хорошо информировала жителей города.
В последний раз мы общались до Цифрового саммита. Помимо этого, председательская команда занималась множеством конкретных проектов в области цифровых технологий. В итоге – была ли Эстония успешной в цифровой сфере? С одной стороны, я имею в виду конкретные проекты, а с другой – Клайд Кулль подчеркнул, что следует учитывать, насколько удалось изменить образ мышления в Европе. В чем конкретно заключается изменение образа мышления?
Если уж Андрус Ансип говорит, что все прошло успешно, значит, так и есть – кто из нас осмелится в этом сомневаться, учитывая его позицию? Если ожидания слишком высокие, непросто им соответствовать. Ожиданиям очень легко соответствовать в том случае, когда они невысоки, т. е. тогда несложно перепрыгнуть через планку. Если Ангела Меркель говорит, что в Европе необходимо сделать все точно так, как в Эстонии, то конечно же, ожидания поднимаются на очень высокий уровень, поскольку она и раньше посещала Эстонию, очень интересовалась нашими делами и использовала наши примеры в своей предвыборной кампании.
В ходе председательства наша отправная точка в конкретных цифровых файлах не была особенно высокой. Это очень хорошо продемонстрировал случай, когда президент Юнкер сказал в Таллинне: смотрите, друзья, я внес 24 предложения о том, как выйти на внутренний цифровой рынок, однако едва ли одна пятая из них была реализована. Слова и действия не всегда идут рука об руку.
Изменение образа мышления – это более длительный процесс. Я уже не первый год работаю в Государственной канцелярии и помню, как мы начинали в те времена, когда премьер-министром был Андрус Ансип, с идеей создания внутреннего цифрового рынка, и читали исследования о том, как это обеспечит рост экономики и четыре процента от ВВП. Теперь мы можем сказать, что Европейский союз, к сожалению, сильно отстал в этой игре, поскольку платформная экономика сейчас находится преимущественно в руках США и Китая. Вопрос, скорее, заключается в том, как вести себя в следующий раз.
Для Клена Яэратса Цифровой саммит стал самым важным уроком в том плане, что наиболее важная тенденция в будущем связана с искусственным интеллектом, в части которого Европейскому союзу следует ускорить темп. Автор: Сийм Лыви /ERR
Для нас тематика внутреннего рынка началась уже в 2008–2010 гг. Она началась не с того, что эстонцы смогли создать что-либо значимое в области культуры, что захотел бы потреблять весь мир, а наоборот – эстонцы не получили доступа к культуре, которую они хотели потреблять. Будь то Netflix, iTunes или Spotify – те, кто помнит это время, знают, что изобретались различные окольные пути, и до сих пор изобретаются.
Если мы не предложим хорошо функционирующий рынок, возможности как для потребителей, посредников, так и для творцов в области культуры, то будет найден способ потребления – в современном мире, где интернет играет ключевую роль, абсолютно все имеет своего потребителя. Вопрос заключается лишь в том, что в этом случае ни посредники, ни создатели не получат никакой пользы. На последних дебатах, связанных с культурой, уже говорилось – давайте создадим такой рынок, друзья. Мы предлагаем такие возможности и в Европе.
Мы видим, как медленно протекают трансформации для создания внутреннего цифрового рынка – начиная с правил налогообложения и платежных средств, и заканчивая договорами и регулированием одних лишь авторских прав. Наша цель в начале председательства не заключалась в привлечении особого внимания только лишь к законодательству, что в данный момент активно выполняется. Мы хотели вынести эту тему на широкое обозрение.
Когда наша программа на период председательства была составлена, то исходной задачей во всех областях стало привлечение внимания к изменениям, связанным с информационным обществом, поскольку данные и всё, связанное с обществом, меняет абсолютно все сферы жизни. Например, транспорт: мы выпустили на улицы два беспилотных автобуса – я слышал, что этот проект будет продолжаться, чтобы посредством общей технологии показать масштаб изменений, от которых Европа не должна отставать.
Для меня одной из самых важных мыслей, которые удалось почерпнуть с Цифрового саммита в Таллинне, стало осознание того, что следующей важной темой станет искусственный интеллект. И это не вопрос, который станет актуальным завтра или послезавтра – мы видим, что время пришло. Мы осознали, что катастрофически отстаем – огромные цифры свидетельствуют именно об этом, ведь мы же не сравниваем себя с наименее успешными странами мира, а, очевидно, с мировыми лидерами в данной области.
Цифровой след председательства Эстонии очень обширен. Это, конечно же, была очень важная услуга, и на мой взгляд, все государства-члены очень активно этому способствовали – будь то в сфере энергетики, использовании космических данных, мониторинге земельных ресурсов, сельском хозяйстве, образовании, навыках или в других сферах. Хотелось бы надеяться, что этот след проявится в новом бюджете Европейского союза в будущие годы и в других действиях. Один из руководителей предпринимательской сферы, который выступал с речью на Цифровом саммите в Таллинне, сказал, что по сути нам следует в течение одного поколения переобучить все население.
Неужели вам не кажется проблемой, что осталось нерешенными множество конкретных проектов, связанных с доступом потребителей к цифровым услугам, например, директива об аудиовизуальных медиа-услугах, директива об авторских правах, геоблокировка в части, которая связана с содержанием, охраняемым авторскими правами?
Геоблокировка нами сделана.
Частично.
Разумеется, всегда можно спросить, какой ценой – оправдала ли себя цена компромисса. Это именно то, что удалось выполнить в тот момент, вместе с обычной европейской условностью, что мы вернемся к этой теме через три года. По большей части проблемы связаны с базой, т. е. с авторскими правами: каким образом удастся или не удастся изменить авторские права.
В начале председательства у нас не было особых иллюзий в части авторских прав, т. к. это, несомненно, одна из тех областей, в которой различные интересы очень сильные и громкие. Мне кажется, что работа, которую нам удалось выполнить, по крайней мере, для нас полностью удовлетворительна. Если болгары и австрийцы поднапрягутся, возможно, удастся дойти до конца.
В значении информационного общества важность авторских прав на самом деле не так уж и существенна, так же, как и те перемены, которые они могут за собой повлечь. Эта тема просто настолько болезненна, потому что здесь задействовано три основных стороны: поставщики интернет-услуг, их посредники и создатели. Если вы поговорите с их целевыми группами, не следует забывать, что их интересы кардинально различаются. Не стоит даже надеяться на то, что поиск соглашения будет простым процессом, все равно, каким способом. Кому-то, несомненно, не повезет. Соглашение – это хорошо, когда не везет в равной степени всем, однако достижение подобной степени решимости предполагает наличие определенной подготовки. В период нашего председательства нам совершенно точно не удалось достичь этой степени решимости в данной сфере.
По словам Яэратса, Цифровой саммит стал одним из величайших достижений за период председательства. Автор: EU2017EE
Были вопросы, работа над которыми заняла довольно много времени, но, безусловно, не из-за нас. Были темы, по которым Парламент еще не был готов поднять трубку или, по крайней мере, шевелиться настолько быстро, насколько предусматривает обычный 15-часовой рабочий день нашего Клайда Кулля – они к этому не привыкли. Также существовали политические причины, по которым это не было сделано.
В таких случаях мы удовлетворились тем, что выполнили свою работу между государствами-членами, а для танцев с Парламентом все же нужны оба партнера. И все же я очень надеюсь на то, что большая часть из тех 24 файлов, которые перечислил Юнкер, будет реализована.
Несомненно, мы оставили внушительный след в стратегии кибербезопасности – в том, что она вообще обсуждалась в Комиссии. Давайте будем честны – когда мы заговорили об этом еще в июне, интерес был мизерный. В некоторой степени этому способствовали демократические тревожные звоночки: вмешательство нашего дружелюбного соседа в чьи-то выборы и т. п.
Свободный обмен данными, или регулирование обезличенных данных очень связано с тем, что Эстония провела соответствующие положения с помощью других стран-поборников цифровых технологий. В последнюю минуту последнего собрания в рамках председательства было заключено единогласное соглашение между странами, всего за три месяца.
Мне кажется, что у нас, несомненно, есть повод быть довольными собой. Цифровой саммит стал для нас еще одним флюгером, несмотря на то, что очень сложно планировать информационное общество наперед вплоть до 2025 года. Сегодня технологии меняются так стремительно, что было бы иллюзией рассуждать о том, что будет собой представлять новый Facebook, Twitter, Amazon или Alibaba в 2025 году. Лет десять назад и в помине не было тех технологических компаний, которые сейчас занимают лидирующие позиции во всем мире. В этом плане у нас имеется определенное направление, и я верю в то, что оно подарит вдохновение многим сферам.
Помимо цифровой сферы, председательство Эстонии запомнится темами, связанными с климатом, и здесь нам удалось заключить в Европейском союзе ряд различных соглашений. Насколько помогают эти соглашения, которых Эстонии удалось добиться в ходе своего председательства, улучшить климат на планете, и много ли работы для этого нужно проделать?
Нам больше ничего особо и не остается: неважно, отрицаете ли вы человеческую природу климатических изменений или соглашаетесь с ней – никто не отрицает тот факт, что определенные изменения действительно происходят.
Как-то на выходных мне довелось слушать научную передачу, где говорилось о том, что, к сожалению, Декларация Рио (также Конвенция о биологическом многообразии – ред.) так и не смогла приостановить исчезновение многообразия видов. В общем и целом, я не очень оптимистично настроен в отношении человеческого поведения.
Даже самые консервативные прогнозы сейчас говорят о том, что в скором будущем на планете будет жить в два раза больше людей, которые захотят иметь автомобили, дома, есть теплую пищу три раза в день и т. д. Если пересчитать это в поступающие ресурсы и образующиеся отходы, то нет особых причин для оптимизма, что человечество теперь стало мудрее. Перемены всегда в конечном итоге приходят через трудности: запасы неизбежно истощаются, определенные источники топлива и энергии подходят к концу. К сожалению, все ресурсы ограничены. Ресурсы рыбной ловли ограничены, и споры относительно распределения квот на рыбную ловлю всегда очень напряженные.
Изменения климата проявляются медленно, однако в дальнейшем будет сложно изменить уже принятые решения. Я считаю, что именно по этой причине ключевым словом здесь является "адаптация" – оно часто упоминалось в дебатах на тему информационного общества. Учитывая вероятные будущие тенденции, у нас должна иметься адаптационная стратегия. Ведь если говорить о климате, то известны различные сценарии и расчеты, которые показывают повышение уровня моря, переменчивость погоды и все прочие моменты, к которым разумно начать подготовку.
Мы смогли показать, что Европейский союз не сдается по вопросам на данную тему, а продолжает сохранять лидирующие позиции. Мы, конечно же, видели очень активные действия президента Макрона в этой сфере, однако в конечном итоге вопрос все же сводится к тому, готов ли ты действительно что-либо предпринять, не ограничиваясь лишь большими и важными разговорами и собраниями. Если ты не принимаешь решения, довольно сложно выполнять роль лидера.
Государственные чиновники и дипломаты, связанные с председательством, до начала председательства встретились с председателем Европейского совета Дональдом Туском. Автор: EU2017EE
На 2030 год поставлены довольно амбициозные цели. Они, несомненно, очень грандиозны для Эстонии, поскольку наш автопарк, модель производства электроэнергии и все прочее, к сожалению, отнюдь не является малозагрязняющим. Мне остается лишь согласиться с людьми, которые говорят, что Европейский союз предоставил нам очень хороший способ защиты и регулирования окружающей среды. Этой перемене по большей части способствовало присоединение Скандинавских стран к Европейскому союзу, после чего мы сделали очень важные шаги в области политики в сфере окружающей среды.
"Мы, конечно же, видели очень активные действия президента Макрона в этой сфере, однако в конечном итоге вопрос сводится к тому, готов ли ты действительно что-либо предпринять, не ограничиваясь лишь большими и важными разговорами и собраниями".
Поскольку мы говорим о 2030 годе, это дает всем нам достаточно времени на адаптацию, и хочется надеяться, что в этой перспективе даже автомобиль удастся поменять. Очевидно, мы все же должны очень надеяться на то, что в течение этого времени произойдет какой-то технологический прорыв – что научные достижения и инновации помогут нам внедрить изменения. Что касается человеческого поведения, как я уже сказал, я не питаю особых иллюзий. Что-то словно не дает поверить в то, что человек добровольно согласится меньше потреблять и вести себя более осознанно.
По этой причине крайне важен окончательно одобренный за пару дней пакет отходов, т. к. наконец-то мы придем к тому, что в 2030 году нам следует ввести в повторное употребление 60 процентов своих отходов, будь то биоотходы, металл, пластик и т. п. Это следует сделать хотя бы потому, что ресурсы постепенно заканчиваются: мы больше не можем просто сжигать или закапывать отходы, начинать эксплуатацию следующих невозобновляемых природных ресурсов, вновь осуществлять производства и снова закапывать в землю отходы.
Это, несомненно, вызывает необходимость в дополнительном регулировании и требованиях, а также вызывает определенное неудобство, когда людям приходится делать выбор, который они должны делать сейчас относительно использования загрязняющих окружающую среду пластиковых пакетов. Я считаю, что осознанность потребителей – это, несомненно, то, над чем следует особенно потрудиться в следующие годы.
С другой стороны, я считаю, что тем людям, которые сейчас идут в школу и выбирают направления для учебы, следует учитывать, что на этом фоне очень возрастет важность специальностей, связанных с устойчивым развитием, защитой окружающей среды, бережным отношением к окружающей среде и цифровыми решениями. Несомненно, следует двигаться в этом направлении: это предоставит множество новых возможностей всем желающим. Если бы у меня была возможность начать всё сначала, я бы двигался примерно в этом направлении.
Еще одна тема, которая была указана в качестве важного достижения в ходе председательства Эстонии – это социальная сфера. Я уже и раньше задавал этот вопрос, но хочу спросить еще раз: какая нам польза от различных деклараций и прокламаций, если в итоге вопрос сводится к тому, есть ли желание к совместному регулированию той или иной сферы или нет. Кажется, что на практике в Европейском союзе нет желания серьезно регулировать социальную сферу.
Даже не знаю, командированные работники – отличный пример того, как к этому пришли.
И все были очень злы...
Развитие Европейского союза следует рассматривать в плане перспективы. Все сферы, о которых мы сейчас говорим, начинались с громких речей, которые превратились в декларации, и в конечном итоге привели к определенным решениям. Они выражают определенное понимание и соглашение. Европейский союз также является объединением ценностей, в центре которых стоит индивид, человек.
В отношении социальных систем крайне сложно добиться результата, и я считаю, что унифицирование – это не цель сама по себе. Если оставить в стороне тот факт, что существуют также глобальные перспективы, которые говорят о том, что следует более интенсивно регулировать социальную сферу, эти тенденции подстегивает стремление к развитию единого рынка. Если мы хотим получить потенциал для развития внутреннего рынка, унификация хотя бы минимальных требований неизбежна.
Страны имеют очень разный уровень развития: например, в отношении Люксембурга и Румынии невозможно начинать разговор о какой-либо унификации, фиксировании минимальной зарплаты, когда минимальная зарплата в одной стране является средней зарплатой в другой или даже больше. Это совершенно невозможно!
Это немного отражает то, насколько смелым политическим шагом в свое время стало расширение, которому сопутствовали неизбежные побочные эффекты.
Если рассмотреть эту проблему в контексте Эстонии, то станет понятно, что нас не сильно бы обрадовал тот факт, если бы у нас появилось множество рабочих из другой страны, которые готовы работать за 50 евро в месяц. Вероятно, местные работники вряд ли сочли бы это справедливым; что справедливыми являются условия конкуренции, и что рынок всегда приходит к правильным решениям; что в конце концов, единственное решение – не платить зарплату, т. к. в этом случае можно получить лучшую работу. Это ведь не так, у всего есть предел.
В определенном смысле мы столкнулись с теми же темами и в связи с Брекситом. Возможно, Брексит случился не вовремя, не в том контексте, во время экономического спада, однако мы не можем отрицать, что часть проблемы была, несомненно, связана с быстрым расширением Европейского союза, которое повлекло за собой значительно более высокую доступность рабочей силы, которая была готова выполнять работу на совсем других условиях. В макроэкономическом смысле это, несомненно, оказывает положительное влияние, т. к. вызывает дополнительную конкуренцию и разрушает существующие социальные основы в разных странах.
На самом деле мы сейчас не движемся в направлении унифицирования, а, скорее, говорим, что в Бельгии действуют бельгийские правила, в Эстонии – эстонские, а в Швеции – шведские. Мы не начали регулирование того, что является минимальной зарплатой или минимальной пенсией. Если мы хотим, чтобы у наших транспортных компаний были хорошие возможности на европейском рынке, то нам следует учитывать, что существуют определенные условия, которым необходимо соответствовать. Это также повысит уровень социальной защищенности наших работников там, где не распространяется сфера влияния эстонского государства.
Если мы говорим о согласовании социальных систем или о том, кто должен платить пособия, если глава семейства работает в Финляндии, а семья живет в Эстонии, или наоборот, то это неизбежно касается существующего в этих странах чувства справедливости. Поскольку уровень жизни так сильно различается, разве является справедливым, что в одно и то же время пособия выплачиваются совершенно на тех же условиях, что и на месте? Вопрос даже заключается не столько в средствах: что касается детских пособий, страны Восточной Европы платят их очень щедро и в будущем должны будут платить еще больше пособий. Вопрос заключается в принципе – на чьих условиях и как мы будем платить.
По словам Яэратса, социальная сфера серьезно затрагивает чувство справедливости разных стран. Автор: Сийм Лыви /ERR
Я считаю, что нынешняя повестка дня в Европейском союзе, которая имеет единую окраску, такова: мы защищаем своих граждан, и именно это является ответом всем популистам. Проблемы, на которые они указывают, зачастую правильные, однако решения не всегда удачные: завершаем, защищаем и не нужны нам никакие эстонцы на нашем рынке, мы не хотим их здесь видеть. На мой взгляд, мы нашли точки соприкосновения между странами, и у нас нет острых разногласий с кем-либо: все хорошо понимают, что эти шаги были необходимы.
До унифицирования социальных систем еще предстоит очень долгий путь. В Эстонии, например, непросто разъяснить немецкую социальную рыночную экономику, где работники всегда участвуют в правлении или совете компании. Наши рынки отрегулированы на очень разном уровне: в Скандинавских странах работодатели и подрядчики по большому счету практически обо всем договариваются – например, о том, кто отработал сверхурочные, а в других странах это установлено централизованно, или же существует третий способ. Это невозможно унифицировать, а также это не тот момент, к которому стремятся страны с очень высоким уровнем жизни, т. к. они считают, что для них это будет означать намного менее выгодные условия.
На самом деле мы не знаем, что получится из этой прокламации. Возможно, в один прекрасный день она будет объединена с базовыми соглашениями Европейского союза, как в свое время случилось с Хартой об основных правах, которая была утверждена изначально в качестве декларации, а затем стала частью базовых договоров Европейского союза, посредством которой Европейской суд теперь оценивает работу всего Европейского союза. Конечно же, не стоит недооценивать, к чему однажды это может привести.
Если мы еще раз вернемся к директиве о командированных работниках, вы скажете, что это вопрос справедливости, а критики скажут, что она ограничивает одну из основных свобод Европейского союза, т.е. свободное перемещение рабочей силы.
Это вопрос толкования: является ли основная свобода свободой без каких-либо условий? Если мы говорим, например, о свободном перемещении данных, то речь идет об ограничениях в отношении использования личных данных. В отношении товаров действуют правила безопасности продукции, услуг – профессиональные стандарты, профессиональная квалификация, позволяющая и гончару печную трубу сложить.
Возможно, критики недооценивают эти настроения, однако напомните мне, сколько голосов Марин Ле Пен получила на выборах, и какая тема была одной из основных: командированные работники! Это настолько глубоко коснулось чувства справедливости в обществе! Я считаю, если бы мы справились с одной лишь этой директивой, то это был бы большой успех для Франции.
Конечно же, это ограничение. Ограничение в прямом смысле слова! В некотором смысле забавно, что критики апеллировали в отношении этого вопроса к принципу субсидиарности, или близости. Это означает, что дела следует регулировать там, где они ближе всего к человеку. Но ведь точно так и было сделано: теперь так и есть, что в Бельгии действует бельгийское право. Это абсолютно точно соответствует принципу субсидиарности! Не было попыток заняться минимальной зарплатой или минимальными условиями. Было сказано, что, работая в Бельгии, нужно соответствовать местному уровню.
Разумеется, мы не можем сказать, что компания, отправляющая в командировку сотрудников, находится в равном конкурентном положении с местными компаниями, т. к. она должна выплачивать командировочные, оплачивать проживание и т.д. Я верю в то, что этот аргумент услышали и поняли также те государства, которые поддерживали ограничение на отправку в командировки, которые поняли, что невозможно установить абсолютно равные условия работы.
Поэтому в качестве периода работы было установлено 12 месяцев, в течение которых речь идет об оказании услуги, а не о выполнении работы. Если мы говорим о выполнении работы, то человек должен соблюдать на местном рынке действующие там правила с первого же дня, а не с 12-го месяца. Если их не выполнять, то на такое поведение можно наложить санкции.
Премьер-министр Юри Ратас является единственным главой правительства Эстонии, у которого имелись номера мобильных телефонов канцлера Германии и президента Франции. Автор: EU2017EE
Когда мы занялись изучением этой проблемы и формированием позиции Эстонии, то обнаружили, что эстоноземельцы в настоящий момент работают в основном на рынках скандинавских стран, где очень хорошо функционирует трудовое право, а также надзор, и проблемных ситуаций практически не возникает. Мы уже и сейчас привыкли к тому, что наше конкурентное преимущество заключается не в том, что мы пытаемся перехитрить местные правила организации труда или надзор. Наше конкурентное преимущество заключается в том, что эстоноземельцы очень работящие, и что, возможно, у нас существует более совершенная бизнес-модель и более совершенный продукт. Именно в таком ключе нам следует рассматривать свое дальнейшее экономическое развитие, а не в том, что эстоноземельцы согласны работать и при менее выгодных условиях.
Мы можем обсудить между собой: а ты готов выполнять ту же самую работу, которую выполняешь сейчас, за половину той же суммы? Или в следующем году за половину той же суммы, а через год по причине высокой конкуренции еще за половину? Это не совсем то, к чему мы стремимся.
Так что правдой является тот факт, что командированные рабочие имеют очень четкие границы, которые четко основываются на том принципе, что у нас отсутствует единое трудовое право в Европейском союзе. Мне кажется, что мы этого и не хотим, и единого законодательства в области трудовых договоров мы также не хотим. В Эстонии существует очень гибкое и динамичное трудовое право, и наша конкуренция в будущем будет базироваться не на том, что мы готовы работать за более низкую цену и на худших условиях, а на том, что у нас более совершенный продукт и качество. Конечно, не следует забывать, что на рынках Европейского союза нашими основными конкурентами являются румыны, болгары и поляки – возможно, в этом плане положение Эстонии на других рынках даже улучшится, если в основе будут лежать работоспособность и качество.
Одной из целей председательства в теории также может быть тот факт, что Европейский союз и его темы станут немного более близкими для народа, а также более близкими непосредственно для нас. В то же время мы видим на уровне политиков, что когда недавно речь зашла о том, что Эстония могла бы после Брексита вносить более существенный вклад в бюджет Европейского союза, народ сразу же занялся вычислениями того, что если мы начнем платить немного больше, то, возможно, проиграем. Мы словно забываем о том, что на этом фоне также существует более широкий контекст, который нам предлагает Европейский союз, а не только то, сколько денег мы дадим и получим. Улучшилось ли наше понимание Европейского союза в ходе председательства?
Мы даже не стремились к тому, что каждый эстоноземелец в рождественский вечер возьмет и начнет досконально изучать правила геоблокировки, если он не работает в соответствующей области, как Дед Мороз. Мне бы хотелось подчеркнуть то же, что и Кая (Таэль – ред.): мы хотели исправить положение дел, когда все считали так: друзья, смотрите, это никакой не диктат Москвы. Мы находимся здесь совершенно добровольно; это место, к которому мы принадлежим по своей сути. Это семья, которая соответствует нашим ценностям, нашей экономике и интересам безопасности, и нам там хорошо.
Подобных дебатов в Эстонии, увы, существует очень-очень мало. Мы, конечно же, попытались немного улучшить ситуацию посредством одной академической конференции, но, к сожалению, в этой сфере все же слишком много людей, которые считают, что раньше трава была зеленее, а небо – более синим, и эта тенденция в обществе является довольно распространенной, что не может не вызывать тревогу.
Мне хотелось бы увидеть людей, возможно, молодежь, которые привыкли жить в Европейском союзе, и сейчас на примере Брексита видят, что это не является данностью. При наличии определенных политических условий уже завтра этого может не быть. Критика звучит очень громко, так что у меня есть причины сохранять озабоченность также после окончания председательства.
Если говорить о бюджете, то вопрос о том, платим ли мы один евро в бюджет или за его пределами, можно сравнить с защитой: в настоящее время мы платим два процента ВВП на оборонные расходы. Мы платим за членство в Европейском союзе один процент национальных доходов, а наша южная и западная граница никогда в истории не были настолько безопасными. Это много?
Из всего этого бюджета, из этого одного процента, которые мы вносим сегодня, нам вернется в четыре раза больше. При этом бюрократия, или административные расходы в бюджете Европейского союза являются очень маргинальными.
На мой взгляд, правильный фокус данного вопроса заключается в том, что мы хотим получить от Европы, а затем можно было бы посмотреть, как мы за это платим. Нынешний вопрос, связанный с бюджетом, основан на очень практической проблеме в связи с Брекситом: уполномоченный по бюджетным вопросам Эттингер внес предложение, чтобы разницу, вызванную выходом Британии, можно было компенсировать в объеме 50 процентов, и сократить в объеме оставшихся 50. Это как раз и означает, что мы должны доплачивать.
Я считаю, что в конечном итоге это невысокая цена за благополучие, безопасность Европы, а также за многочисленные возможности. За это мы получаем очень качественную услугу, будь то в области правил, связанных с климатом, научный подход и т. д. – если нам бы пришлось заниматься этим самостоятельно, цена была бы в разы более высокой.
Что улучшилось в Европейском союзе или в Эстонии в результате председательства Эстонии?
Уверенность в себе могла бы быть и повыше. Самочувствие могло бы быть и получше. По своему характеру эстонцы очень недоверчивы: возможно, умеренный скептицизм даже полезен для здоровья, т. к. дела ведь не могут идти все лучше и лучше, если ты засыпаешь по пути и не стремишься к большему. Я считаю, что у нас есть причины гордиться нашей общественной службой. Я бы встретил Каю Таэль и Клайда Кулля в аэропорту с дубовым венком.
Автор: EU2017EE
Йоханнес Тралла очень хорошо высказался в понедельник в передаче "Välisilm", что, очевидно, у нас живут самые трудолюбивые люди во всей Европе – по крайней мере, именно такое впечатление создается у учреждений, и мне кажется, что это могут подтвердить абсолютно все. Следует научиться поддерживать тот азарт, о котором говорил Клайд. Ведь не существует простого решения, как поддерживать и далее транслировать этот энтузиазм, опыт и навык совместной работы. Существуют сферы жизни, в которых нам совершенно определенно не хватает внутригосударственной компетенции, но я верю в то, что опыт председательства когда-нибудь поможет стать Эстонии лучше, как-минимум посредством общественной службы.
В настоящий момент мы стоим перед стеклянным потолком, и следующий шаг для Эстонии будет еще более сложным: вступить в ряды стран, основанных на инновациях, в число которых также входит Финляндия. Вступление в ряды стран с так называемым средним доходом не было очень сложным процессом. Конечно же, нам в этом очень сильно помогли, в отличие от других частей света, которые не получили такой поддержки в плане знаний и средств. Следующий путь может быть намного более сложным, чем тот, который мы уже прошли.
Я надеюсь, что добиться новых целей нам поможет объем новых знаний, и что, по крайней мере, общественная служба в Эстонии будет и дальше транслировать европейские настроения посредством лучших знаний и навыков, рассказывая о том, как на самом деле работает Европейский союз, и когда и где правильнее всего нажимать на кнопки, чтобы добиться своих целей.
Людей, которые это испытали, было больше тысячи: теперь в каждой семье есть кто-то, кто может разъяснить своим близким различные темы, связанные с Европейским союзом. Кроме того, некоторые мероприятия продолжатся и в следующем году, например, мы вели обширную работу по проекту "Обратно в школу" и прочим похожим проектам. Понятно, что в эпоху популизма люди, которые беспокоятся о будущем Европы, должны занять более активную позицию. Эти истории следует продолжать.
Какой момент председательства лично для Вас стал наиболее запоминающимся?
Они, скорее, возникают уже задним числом, в ходе изучения нашего председательства посредством "Культурного котла". Это как собрание ветеранов войны, ощущение собрата по оружию –нам что-то удалось сделать и пережить всем вместе. Это мой самый большой "sweet spot". Этого командного чувства также очень много в Брюсселе, и это очень здорово ощущать: повышается уверенность в себе и осознание того, что мы ведь все сможем, если захотим.
Я думаю, что у нас теперь есть целое поколение ветеранов председательства, которые запомнят это ощущение. Когда наша команда собралась в начале председательства, мы работали в крошечном офисе, словно на даче с лошадью на веранде. Такое не забывается – как мы постепенно расширялись и плечом к плечу переехали в большое здание.
Для меня в качестве большого события, несомненно, запомнится Цифровой саммит, однако самому мне на нем побывать не довелось: это была словно организация своего дня рождения, когда, весь в заботах, носишься по кухне. Хотелось побыть самому гостем и наблюдать со стороны. Но эмоции были замечательные, и не следует недооценивать ее уникальность. Кому кажется, что это просто, может попробовать повторить.
Редактор: Дина Малова