Делать на основании теплых зим вывод, что чем холоднее, тем ветренее, ошибочно и вводит в заблуждение.

Давайте посмотрим на свежую реальность: в первые дни января 2022 года средняя ветровая нагрузка составляла 22%. С начала до середины декабря прошлого года выработка энергии ветра не превышала 30%, то есть никоим образом ветряная энергия не могла обеспечить потребителям существенную продукцию.

Такое непрерывное малое двухнедельное производство не покроешь никаким сохранением, поскольку если две недели ничего не производится, то и сохранять нечего. Также повторю тот факт, что средний коэффициент нагрузки эстонских наземных ветряков составляет 28%, а фактический коэффициент нагрузки европейских морских ветропарков равен 42% процента, что также довольно далеко от среднего показателя за 40 лет для финских атомных электростанций – 93,8%.

Но проблема не в средних показателях, а в способности вида энергии обеспечивать общество в тот момент, когда оно действительно в нем нуждается.

Безветренный период во время высокого атмосферного давления – это как две недели в феврале, июне или декабре 2021 года, когда зимой очень холодно, а летом слишком жарко, то есть дома нужно либо обогревать, либо охлаждать. То есть обществу как раз требуется электроэнергия, а ветра для ее производства нет. Поэтому и Elering в своем анализе надежности снабжения не может считаться с ветряной энергией, поскольку нет никаких гарантий, что ветер произведет энергию в определенный период потребления.

Во время высокого атмосферного давления простаивают и морские ветряки. 2021 год доказал, что и в Великобритании с ее крупнейшими в Европе морскими ветропарками производство ветряной энергии было на 25% меньше, чем в среднем в предыдущие годы. Это большой объем. По официальным данным, в третьем квартале на 24% упала производительность и расположенных в открытом море ветряков, а производительность наземных сократилась на 38% по сравнению с предыдущим годом. Так что годы бывают разными, и общее снижение скорости ветра является реальностью, отражающей многолетнюю глобальную тенденцию снижения скорости ветра из-за изменения климата.

Ветряки в Эстонии строят только тогда, когда за это платят пособие. Известно ведь, что Eesti Energia судится с сетевым предприятием Elering, чтобы получить крупную субсидию в размере 53 €/МВтч от потребителей в дополнение к рыночной цене электроэнергии. И на строительство морских ветропарков хотят субсидию, но министр экономики Таави Аас пока что в этом отказывал.

Беда в том, что в Балтийском море ветер дует для всех ветряков одновременно. Так как заранее неизвестно в точности, сколько ветряков при помощи щедрых субсидий будет построено в Финляндии, Литве, Швеции и Германии, то невозможно заранее сказать, как низко благодаря субсидиям смогут упасть региональные цены в период низкого атмосферного давления.

Если будет установлено столько ветряков, что при низком давлении рыночная цена благодаря субсидиям будет регулярно ниже 30 € /МВт·ч, то налаживание производства электричества без субсидий станет бесперспективным. Так что ветроэнергетика – это прежде всего выторговывание субсидий, то есть для насколько больших объемов при помощи разговоров о зеленой энергии и целей Европейского союза удастся выторговать пособия у ответственных за принятие решений лиц.

Мне посоветовали не высказываться на тему ветра. Сказали: "Народ и политики любят зеленую энергию. Не говори о конкурирующих видах энергии, говори о том, насколько хорошо ты наладил собственное производство".

Увы, но следует честно сказать, что слишком массивное субсидирование возобновляемой энергии нарушает нормальное функционирование энергетического рынка. Если 80% новых мощностей в Европе создается на субсидии, то как вообще возможно вывести на рынок не субсидируемые производственные мощности? Если часть мощностей получает такие субсидии, что время от времени цены падают до ноля, поскольку им гарантирован доход, то о каком рынке мы говорим? Кто тогда сможет инвестировать против "рынка" и обеспечить надежность снабжения? Для этого нужны другие пособия, пособия на мощность, то есть лоббирование. И где тут рынок?

Если фокус зеленого перехода направлен только на ветряную энергию, то не стоит удивляться, если в будущем в обычную зиму нам придется мерзнуть, ждать от Путина дешевого газа, а частным потребителям – оплачивать счета в сотни и тысячи евро.

Вопрос в том, где мы живем: в фантазиях или в реальности, в подкрепленном научными знаниями мудром обществе? Если принимать желаемое за действительное, то можно сказать, что коронавируса нет, государство может постоянно брать кредиты, а субсидированная возобновляемая энергия обеспечит надежность снабжения и рыночные цены.

У неуправляемых и субсидированных видов энергии для потребителей, ожидающих надежности снабжения и приемлемых расходов, есть определенная роль, но для умного северного народа было бы безответственным и неуместным выстраивать свою основную энергетическую систему на ветре. Очевидно, что ее стоимость зимой была бы для общества непосильной.

Сотни миллионов евро в виде ежегодных пособий на энергоносители – это скорая помощь, но что будут делать власти, если в течение двух недель зимой (для всех потребителей) электричества попросту не будет из-за того, что нет ветра? Северная энергетическая система нуждается в сбалансированном, углеродно-нейтральном и гарантирующем надежность снабжения портфеле, и абсолютно правильным является требование правительства, что Эстония должна иметь управляемую мощность в 1000 МВт. В будущем такая производственная мощность должна быть углеродно-нейтральной.