Беседу с премьер-министром можно послушать в передаче "Особый взгляд" на Радио 4.

- Начнем с темы памятников. В Риге решили убрать монумент советским воинам в Парке победы, в Эстонии тоже ходят разговоры, что таким памятникам в современной Эстонии не место, а партия "Eesti 200" даже начала сбор подписей под соответствующей петицией. Каким вам видится будущее советских памятников?

- Прежде всего, я хочу сказать всем спасибо - именно русскоязычному населению - за то, что 9 мая прошло так мирно. Я очень рада, что тут мы не видели таких кадров, которые приходили из других стран. Для этого было нужно, чтобы мы понимали, слышали друг друга, чтобы могли мирно помянуть своих близких, в то же время никого не тревожа. Новая ситуация, которая сложилась у нас и связана с войной в Украине, разбередила старые раны.

Возвращаясь к советским памятникам, никто бы на них не обратил внимания, если бы не было войны в Украине. Причина, почему мы сейчас это обсуждаем, в том, что Россия вероломно напала на Украину. И это заставило нас обратить внимание на памятники в честь Красной армии, на тексты на этих памятниках, которые причиняют людям боль. Мы знаем, что в Эстонии живут люди, которые по-разному относятся ко Второй мировой войне и для которых ее окончание символизирует разное. Для эстонского народа это, к сожалению, означало не обретение свободы, а ее потерю и репрессии, которые последовали за Второй мировой войной, депортации и тому подобное.

Я хочу подчеркнуть: обсуждение уместности советских памятников в общественном пространстве не означает, что мы не уважаем погибших. Погибшие были со всех сторон, и у каждого человека должна быть возможность почтить память своих павших близких. В эстонском правовом пространстве применяется различный подход к памятникам и к воинским могилам. Относительно памятников решения принимают местные самоуправления, воинскими захоронениями занимается Министерство обороны, при котором есть Эстонский военный музей, который занимается этим, и комиссия по воинским захоронениям. Сейчас как исторические памятники под охрану взяты воинские захоронения, но не монументы, расположенные рядом с ними. У нас есть обзор только находящихся под защитой воинских захоронений, не монументов.

В качестве исторического памятника под защитой находятся 236 могил, из которых 143 расположены за пределами кладбищ, а 93 - на различных кладбищах или у церквей. Среди них как братские могилы времен Второй мировой войны, так и могилы жертв террора. Все они являются военными захоронениями, на которые распространяется защита, согласно Женевской конвенции 1993 года. У нас есть отдельные нормы о перезахоронении останков жертв войны в Законе об охране воинских захоронений, и, как я сказала, есть комиссия по воинским захоронениям. Я хочу сказать, что мы обсуждаем эту тему, картографируем все эти монументы. Интересно то, что сами монументы не находятся под защитой, как памятники искусства. В Эстонии под охраной находится три монумента, спроектированных эстонскими скульпторами: два на Сааремаа и один на Хийумаа, то есть остальные не охраняются ни как исторические памятники, ни как памятники старины.

- Давайте рассмотрим конкретный случай. Например, мемориал погибшим советским воинам в парке Раади в Тарту.

- Там тоже есть воинские захоронения. Сам памятник не под защитой. Если вы были в Маарьямяэ, то видели, что во дворе Исторического музея выставлены памятники, свезенные со всей Эстонии. Но что касается воинских захоронений - это другое дело. Надгробные камни, памятники рассматриваются как обозначения могил, если они стоят рядом с могилой, то сами по себе они не охраняются. Под охраной военная могила, и на нее распространяется отдельная регуляция.

- Так как это людям объяснить? Сейчас складывается впечатление, что все памятники просто хотят убрать. Взять тот же мемориал в Тарту: могилы оставят, а памятник уберут? И поставят его, например, на территории Исторического музея?

- Сейчас мы как раз обсуждаем это. Задание картографировать все эти места и обозначить проблемы Министерство обороны получило уже некоторое время назад. Я хочу, чтобы мы не причиняли дополнительно кому-то боль, и не создавали бы в обществе напряжения, которого нам не надо. Если же прочитать текст на памятнике Раади... Ведь он и про то, что сейчас происходит в Украине. Сейчас Россия тоже говорит, что освобождает людей, а украинский народ проходит через все эти страдания, которые бередят и наши раны.

С другой стороны, мы все чаще видим и обратную сторону: памятники Красной армии оскверняют, и этим тоже нужно постоянно заниматься. Нужно понимание того, что мы будем с ними делать, чтобы напряжение не накапливалось. Сейчас я не дам вам четкого ответа, потому что я хочу дождаться рапорта комиссии по воинским захоронениям и обсуждения о воинских захоронениях, которое подготовит Министерство обороны, чтобы увидеть критические места и понять, что мы можем сделать, чтобы не причинять кому-то дополнительно боль, чтобы были и волки сыты, и овцы целы. Но раны, которые кровоточат в эстонском обществе, вызывают напряжение у части общества. Хочу, чтобы мы смогли найти такое же мирное решение, которого мы достигли на 9 мая.

- Да, никто не хочет повторения Бронзовой ночи. Насколько велики риски, что нечто подобное будет спровоцировано сегодня переносом памятников?

- Я полностью согласна, что повторения Бронзовой ночи не хочет никто, особенно с учетом того, что сейчас происходит с ситуацией в сфере безопасности в мире. Одна часть этого - внутренняя безопасность, то, как мы ладим друг с другом. Я думаю, что из Бронзовой ночи мы извлекли много уроков. Сейчас это дало нам возможность отпраздновать 9 мая спокойно. Я считаю, что ситуацию с монументами нужно решить мирно, сначала собрать полную картину, рассмотреть варианты. Ведь если у нас 143 захоронения находятся за пределами кладбищ, то прах этих людей не будет покоиться с миром, они лежат не там, где положено быть могилам. Нужно зафиксировать эту ситуацию, и посмотреть, что можно предпринять дальше. На самом деле можно принимать решения мирно, а не создавать дополнительного накала страстей.

- Поговорим о ситуации, которая сложилась в правящей коалиции из-за требования центристов повысить детские пособия. Партия реформ была против, потому что на покрытие этого обещания надо найти 300 миллионов евро в год. Вы даже готовы были уйти в отставку. Какова ситуация на данный момент?

- Прежде всего, я хочу скорректировать ваше утверждение, будто мы были против, и Центристская партия пошла составлять законопроект с оппозицией. На самом деле нам сказали, что есть такая идея, а возможности обсудить ее нам не дали. Политическая реальность такова, что у тебя есть коалиция, есть заключенный коалиционный договор, вы выполняете то, что в нем указано. Все остальное вы тоже можете делать, но вы ищете для этого компромисс внутри коалиции. Но в этот раз компромисс изначально отправились искать за ее пределы. И это однозначно проблема, именно по той причине, что ты не знаешь, какое количество голосов у тебя есть.

Проблема в том, что обычно все такие законопроекты, которые рассматривают потребность государства в деньгах (пособия, разные проблемные места, имеющиеся в Эстонии), обсуждаются вместе с государственным бюджетом. В оппозиции вы можете сказать: "Давайте дадим всем денег". И не нужно отвечать на вопрос, где взять эти деньги. Но когда ты находишься в правительстве, ты несешь ответственность за деньги налогоплательщиков. Ты должен отвечать на вопросы о том, что мы можем сделать в рамках нашей казны, и откуда в нее поступает доход. Ведь речь идет о дополнительных расходах в размере 300 миллионов евро в год, которые каждый год индексируются, то есть увеличиваются. Это означает, что дополнительно нужно находить в год около 300 миллионов евро.

Дополнительный доход в бюджет может поступить в результате отмены каких-то расходов или повышения налогов. Все хотят заниматься популярной частью уравнения - говорить, кто и сколько получит дополнительно. Но заниматься нужно и непопулярной частью уравнения. Я приведу такой пример: мы знаем, например, что в Швейцарии проводятся референдумы и хорошо работает народная демократия. Однажды у них был референдум на тему, хотите ли вы введения гражданской зарплаты? Но вопрос был не только в том, хотите ли вы гражданскую зарплату в размере икс франков на каждого. Вопрос был сформулирован так: "Хотите ли вы гражданскую зарплату для каждого, что означает, что налоги поднимутся на столько-то?". В вопросе была упомянута и вторая часть этой формулы. И 73% проголосовавших ответили, что не хотят гражданской зарплаты, потому что не хотят повышения налогов. Это честно, ты показываешь обе части уравнения. Это никакой не ультиматум и не угроза, это констатация политической реальности. Если же в первую очередь коалиционные партнеры идут искать соглашения за пределами коалиции, то коалиция в таком виде работать не будет.

- Однако правительство продолжает работать, несмотря на то, что пока что получается все так, как того хотят центристы.

- Да, но это не совсем честно. Вы хотите сказать, что нужно получать желаемое даже тогда, когда это влечет за собой очень сложную ситуацию для государства? То есть мы все же должны ответить, что будет отменено. Было бы честно привести и эту часть уравнения. Да, это очень сложная ситуация, выход из нее мог бы быть в том, что Центристская партия скажет, что она готова искать решение прежде всего внутри коалиции, то есть центристы отойдут от этого законопроекта и мы вместе пойдем дальше.

- А сейчас есть идеи насчет того, где найти необходимые 300 миллионов евро в год?

- Это надо спросить у тех, кто выступает с таким предложением.

- С вами это не обсуждают разве?

- Это опять же не совсем честно, нас просят привести непопулярную часть уравнения. Пусть те, кто выступил с этим предложением, ответят на вопрос, что мы отменим или какие налоги поднимутся.

- Тут напрашивается параллель с 2016 годом, когда крупные бизнесмены выступили с так называемым мотивационным пакетом и финансово поддержали тех, кто голосовал за повышение пособий. Могла ли такая же ситуация, когда бизнес дал политикам денег, сложиться и сегодня?

- Опять же об этом надо спросить тех, кто так быстро выступил с этим законопроектом. Он был составлен советником фракции партии Isamaa. И этот вопрос должен быть адресован тем, кто участвовал в этом. Если посмотреть на законопроект, то возникает много вопросов. Разница между первым и третьим ребенком в пособиях была бы десятикратной. Возникает вопрос: зачем идти на работу, если минимальная зарплата 640 евро, но, не работая и имея трех детей, ты получишь 1000 евро. Это не совсем честно.

- Глядя на то, что происходит между коалиционными партнерами, складывается впечатление, что центристы просто испытывают ваше терпение. И насколько же вас еще хватит?

- Да, это хороший вопрос, я спрашивала это и у них, и у себя, сейчас я жду. Возникают какие-то параллели, когда у меня спрашивают, что могла бы сделать я, чтобы уменьшить напряжение в этой ситуации. Это то же самое, когда спросили, что может сделать Запад, чтобы уменьшить напряжение в Украине. Единственный, кто может деэскалировать ситуацию, - это Россия, потому что она единственная, кто эту ситуацию создал. Сейчас проблема схожая. Но мое терпение тренированное, я жду, что будет с этим законопроектом. Проблема в том, что мы находимся в ситуации, когда рядом с нами идет масштабная война, нам нужно получить очень важные решения от НАТО, которые касаются укрепления нашей обороноспособности. Впереди очень сложные времена, мне кажется, что все хотят быть в оппозиции, никто не хочет брать на себя ответственность, потому что впереди выборы. Перед выборами с учетом роста цен, энергетического кризиса и войны, у нас не может быть легких решений. В оппозиции можно сказать, что все могло бы быть намного лучше. Но ты не должен за это отвечать, а в правительстве должен.

- Центристы стали говорить о том, что можно было бы изменить нашу налоговую систему. Разговоры о необходимости подобной дискуссии у нас ведутся давно, но коалиционные партии договаривались до выборов налоги не трогать. Вам известно, что сейчас имеет в виду Центристская партия?

- На прошлой неделе в четверг была пресс-конференция, на которой я тоже задала вопрос, когда представитель Центристской партии сказал, что налоги нужно повысить, чтобы содержать страну. Когда я спросила, какие именно налоги, он прочел длинный список всех налогов, которые следует поднять. В этой коалиции мы договорились о налоговом перемирии, о том, что не будем трогать налоги. Но с учетом предстоящих выборов, конечно, дискуссия назрела. Я, в отличие от Центристской партии, считаю, что нужно привести в порядок систему подоходного налога, чтобы освобождение от подоходного налога получали и те люди, которые получают среднюю зарплату, сейчас этого нет. Но я думаю, что налоги поднимать не стоит, люди могут справиться с ростом цен, если у них есть деньги на оплату счетов, и во многом это зависит от того, сколько у них вычтут в виде налогов.

- Есть какие-то предложения, которые вы готовы обсуждать, и некие красные линии, за которые вы ни в коем случае заходить не будете?

- В нынешней ситуации, в этой коалиции мы договорились, что налоги мы поднимать не будем. Выборы приближаются, я думаю, эти дебаты очень полезны, мы обсудим это. Действительно, если Центристская партия придет на выборы с лозунгом, что она поднимет налоги, то, может быть, это cтанет таким лозунгом, который получит поддержку от людей, но, по-моему, скорее всего, нужно обсудить систему целиком. Если исходить из того, что налоговая система облагает высоким налогом ту сферу, развития которой мы не хотим, то сейчас самый высокий налог у нас на работу. В то же время мы хотим, чтобы у людей были работа и хлеб. Если мы будем рассматривать снижение налогов на рабочую силу, то откуда мы возьмем недостающее? Можем ли мы обложить что-то более высоким налогом, чтобы этот пазл сошелся? Но это спор в свете предстоящих выборов, в этом правительстве мы однозначно налоги поднимать не будем.

- Сейчас много тревог вызывает следующий отопительный сезон. К 16 июня вы ждете от министра экономики и инфраструктуры Таави Ааса анализ, а правительство должно подготовить пакет мер, которые помогут населению справиться с высокими ценами. Какие идеи сейчас рассматриваются?

- Как и все жители Эстонии, я тоже очень обеспокоена ростом цен, который был огромным. Меня беспокоит, как мы встретим осень и зиму. Как в предстоящий отопительный сезон снизить цены на энергоносители так, чтобы предотвратить резкий рост цен, который неизбежно влияет на всех. Первый приоритет правительства - обеспечить надежность снабжения. Для этого мы запасаемся газом в объеме 1 тераватт-час. Во-вторых, вместе с частным сектором мы создаем терминал cжиженного газа, чтобы мы могли не зависеть от российского газа, которым, кстати, мы и сейчас не пользуемся, но просто чтобы нам была гарантирована надежность снабжения. Отдельно аренда плавучего газового терминала.

Хочу подчеркнуть и то, что поправки к закону о природном газе рассматриваются в Рийгикогу. Кроме того, людям важно знать, что ни один бытовой потребитель не должен бояться, что ему газ не поступит. Бытовые потребители находятся в первой, то есть в самой приоритетной группе. Если наступит ситуация, при которой газа действительно будет недостаточно, то регулировать его поступление начнут в первую очередь на производствах, чтобы в домах было тепло. Это самое главное.

Перед наступлением осени каждому потребителю нужно пересмотреть свои пакеты на газ и электричество. Здесь я тоже попросила Министерство экономики и коммуникаций представить программу по информированию населения, для того чтобы люди умели сравнивать. Если у вас биржевой пакет и ваши нервы не выдерживают ожидания, что цены могут подняться очень высоко, тогда разумно зафиксировать цену. Если вы все же надеетесь, что цена снизится, тогда самому надо смотреть, как регулировать свое потребление. Например, я всегда смотрю в приложении, в какое время электричество будет дешевым, и в это время стараюсь работать.

У меня дома биржевой пакет, и в соответствии с этим регулирую потребление. Что можно сделать дополнительно: улучшать теплоизоляцию зданий и тому подобное. Я направила Министерству экономики просьбу сделать к 16 июня обзор предложений, что еще мы могли бы сделать на государственном уровне. Приведу такой пример: в ноябре у меня была встреча с продавцами и производителями электроэнергии, тогда цены были высокими. Спросила, что сделать, чтобы фиксированные цены были ниже? И тогда они ответили, что если Закон о рынке электроэнергии изменят таким образом, что цену можно будет зафиксировать на более длительный период, то они смогут снизить цену. Теперь я снова их созвала и спросила, почему цена существенно не снизилась? На это они ответили, что теперь началась война, и это привело к нестабильности на рынке. Но опять же вопрос в том, что мы могли бы еще сделать, чтобы смягчить этот удар. Но, к сожалению, продавцы электроэнергии не представили особо радужной картины на следующую зиму, поэтому я очень обеспокоена. Министерство экономики и коммуникаций, которое отвечает за темы электроэнергии, должно хорошо поработать, чтобы представить какие-то решения, что мы еще сможем сделать, причем сразу и быстро.

- Была система компенсаций, когда государство доплачивало бытовым потребителям, если цены превышали определенный уровень. Такой порядок сохранится?

- Такая система определенно не жизнеспособна. Я говорю о том, что мы никак не можем оплатить весь рост цен, поэтому я очень прошу о сотрудничестве, чтобы потребители как можно больше сами думали о том, как снизить свои риски. Вероятно, мы должны будем представить какие-то меры поддержки именно для тех, кому помощь нужна больше всего. Но сейчас я не могу давать обещаний наподобие: "Не волнуйтесь, мы все оплатим". Мы не сможем этого сделать.

- Конечно, люди и сами могут пересмотреть свои пакеты и свое потребление энергии. Но если цены растут безумными темпами, это не поможет. Какие рычаги влияния есть у государства?

- Я и говорю о том, что инфляция является большой проблемой, и если углубиться в проблему, то больше всего поднялись расходы на жилье, а это не те расходы, которые можно исключить. Тебе нужно жить, платить за электричество, а цены сильно поднялись. Что мы сделали в рамках дополнительного бюджета? Мы повысили прожиточное пособие на 33%, чтобы самые уязвимые группы смогли получить помощь. Также в качестве расходов начнут учитываться жилищные кредиты. Если мы говорим о назначении прожиточного пособия, то прежде всего это изменение поможет молодым семьям. С октября поднимется пособие для тех, кто входит в самую уязвимую группу, то есть для одиноких пенсионеров, на 75%, до 200 евро. Также поднимется пенсия, в чрезвычайном порядке на 20 евро, дополнительно к индексации.

К ноябрю в допбюджете мы запланировали также дополнительное пособие на детей, для семей с детьми и пенсионеров, чтобы помочь справиться с расходами. Если смотреть на эти прогнозы, есть надежда на то, что рост цен остановится. Рост вызван тем, что вдруг появилось много освободившихся средств, что, по мнению Банка Эстонии, связано с изъятием денег из второй пенсионной ступени. С другой стороны, слишком мало товаров, поэтому есть дефицит, например в энергии. Ведь Россия уже в прошлом году ограничила снабжение газом. Если раньше хранилища газа с мая были полными, то теперь этот газ просто не поступил, из-за этого хранилища остались пустыми, и цена была выше.

Таких элементов очень много, но что может сделать правительство? В любом случае нельзя подпитывать инфляцию еще больше. Это очень сложная ситуация, поскольку у нас одновременно возникли и инфляция, то есть рост цен, и прогнозируемое падение или замедление роста экономики ввиду войны. Два этих элемента - самая ужасная комбинация, поскольку если в государстве высокая инфляция, то существует два инструмента для ее обуздания: повышение процентов и сокращение бюджета. Но если экономика падает, то, напротив, государство должно больше инвестировать. Если же у нас падение экономики и высокая инфляция, то, вливая больше денег в экономику, мы только повысим инфляцию. К сожалению, простых решений здесь нет.

- Государство могло бы снизить налог с оборота на энергоносители. Тему поднимали осенью, но тогда вы сказали, что это нельзя сделать очень быстро, поэтому в приоритете были другие меры. Сейчас времени до следующего отопительного сезона достаточно. Почему это не обсуждается?

- Да, это очень хороший вопрос для инфочаса правительства. Я всегда готовлюсь к нему. Проблема в том, что эффект от этого был бы таким незначительным, что люди начнут злиться, потому что получится, что правительство что-то сделало, но ничего не ощущается. Я взяла цены и сопоставила ситуацию с тем, что наблюдается в тех странах Европы, которые снизили акциз и налог с оборота. Их цены нисколько не ниже наших. Другие премьер-министры жалуются на то, что они приняли это решение, но люди не ощущают его позитивного эффекта, считают, что над ними смеются, поскольку экономия вышла очень небольшой. Из бюджета на это уходит огромное количество денег в то время, когда нам нужны деньги, чтобы помочь самым уязвимым группам. К сожалению, нет простых решений, но мы пытаемся сделать так, чтобы никто не остался в беде.

- В воздухе сейчас витает вотум недоверия министру образования и науки Лийне Керсна, против которой возбуждено дело о проступке из-за заказа экспресс-тестов на коронавирус для школ. Как вам кажется, эта ситуация не повод для отставки министра?

- Сейчас у нас май, на улице хорошая погода, и коронавирус кажется таким далеким прошлым, что мы не можем вспомнить то время, когда ковид был очень распространен. Существовал риск закрытия школ, поскольку уровень заражения был очень высоким. Действительно, у Министерства социальных дел был рамочный договор, но выяснилось, что вторая сторона соглашения не способна предоставить тесты так быстро. На самом деле мы обсуждали это в правительстве. Поскольку не хотели закрывать общество, то экспресс-тесты пришлось закупить быстро, в рамках закона и с той целью, чтобы образование было открытым. Я очень рада, что нам не пришлось закрывать эту сферу, потому что мы знаем, что если дети не могут ходить в школу, то это приводит к существенным проблемам с психическом здоровьем и снижает успехи в учебе.

Благодаря быстрому реагированию после каникул во всех школах имелись экспресс-тесты. На первой неделе было выявлено больше 1000 возможных носителей вируса. В противном случае эти школы бы ушли на дистанционное обучение. Мы смогли держать школы максимально открытыми благодаря тому, что закупили экспресс-тесты. Лийна Керсна говорила, что если ей назначат штраф, то она готова его выплатить. Ранее она консультировалась с подразделением, которое занимается государственными закупками. Она действовала добросовестно. Я в любом случае не считаю, что министр образования должна подать в отставку. Напротив, мне кажется, она сделала все от себя зависящее, чтобы школы оставались открытыми, что в данном случае было необходимо.

- Предположим, что оппозиция выносит вотум недоверия, и за него голосуют отдельные политики из Центристской партии, которым разрешили голосовать по зову сердца, без привязки к партийной дисциплине. Это станет причиной для развала правительства?

- Естественно, если вотум недоверия вынесут. Во-первых, я знаю, что за этим стоит EKRE, и для внесения вотума недоверия в повестку дня им нужен 21 голос. А во фракции EKRE 19 членов, в любом случае они должны с кем-то сотрудничать. Может быть, с центристами. Но тогда следует задать вопрос и нашему коалиционному партнеру. Важно то, что для вотума недоверия необходимо большинство голосов всего состава, то есть как минимум 51 голос. А не просто большинство голосов присутствующих. Я все же надеюсь, что с этим считаются. Такое бывало и раньше, что в конечном счете приводило к распаду коалиции. Я же защищала министров коалиционного партнера, когда они были под ударом. Вспомним хотя бы Танеля Кийка, который попал под прицел критики, поэтому и мне тоже доставалось. Я считаю, что Лийна Керсна должна продолжить работу. Она очень хороший министр образования.

- Спрошу еще про министра финансов Кейт Пентус-Розиманнус. По данным издания Eesti Ekspress, она стремится в Европейскую счетную палату, откуда в свое время вернулась, чтобы стать президентом, Керсти Кальюлайд, а сейчас данную должность в Люксембурге занимает бывший премьер-министр Юхан Партс. Насколько эти домыслы соответствуют истине?

- Во-первых, я скажу, что мы не обсуждали в коалиции назначение нового члена Европейской счетной палаты или продление полномочий прежнего, просто потому, что у нас полно других дел, которыми нужно заниматься. Но, несомненно, министр финансов Кейт Пентус-Розиманнус была чрезвычайно хорошим министром финансов в тот год и четыре месяца, когда наше правительство было у власти. За это время ей пришлось составить два дополнительных бюджета и один основной бюджет, в итоге три бюджета. И она сделала это очень хорошо. Кроме того, в ее задачи входила и защита налоговой системы Эстонии, что было огромной работой, и успешные международные переговоры по этому вопросу, а также защита нашего плана восстановления экономики, где были очень трудные переговоры с Европейской комиссией. Поэтому я очень довольна работой министра финансов. Глядя на то, какую хорошую работу она проделала и насколько она трудолюбива, можно сказать, что она наверняка будет и отличным аудитором в Европейской счетной палате. Но, как я говорила, на данный момент в коалиции мы это не обсуждали.