Канцлер права Юлле Мадизе обнародовала результаты надзора, связанные с регистром исполнительного производства. Я очень благодарна, что кто-то еще обратил внимание на эту тему, ведь необходимость в регистре исполнительного производства существует уже давно, но его реализация, мягко говоря, сомнительная.

Я ежедневно имею дело с исполнительными производствами и должниками и очень обрадовалась, когда появилась новость о создании регистра исполнительного производства. Обрадовались и должники, которым сейчас крайне сложно получить информацию о собственных исполнительных производствах и точный обзор остатка долга. Единого регистра с нетерпением ждали и бухгалтеры, которым приходится вручную заполнять акты об аресте заработной платы примерно по 100 000 должникам, что создает для них значительную дополнительную нагрузку.

Регистр исполнительного производства должен был стать единым и централизованным хранилищем данных, из которого взыскатели, должники и третьи лица при наличии законного интереса могли бы получать обзор текущих исполнительных производств и остатков долгов. Кроме того, у нас была бы общая картина того, в отношении скольких лиц в Эстонии ведутся исполнительные производства. То есть цель была благородной, но получилось так, как получилось.

Хорошая идея, но плохое законотворчество

Во-первых, что касается регистра исполнительного производства, то до сих пор не был проведен предметный анализ, то есть речь идет о наглядном примере плохого законотворчества.

В анализе, представленном канцлером права, также отмечено, что положения, касающиеся регистра исполнительного производства, были добавлены в законопроект при втором чтении в Рийгикогу и в первоначальном варианте их не было.

Во-вторых, ни в комиссии, ни на пленарном заседании Рийгикогу не было предметной дискуссии о том, кто и на каких основаниях может иметь через регистр исполнительного производства доступ к выпискам с банковских счетов людей.

Не было ни межведомственного согласования, ни оценки влияния, ни предметной дискуссии. Подобная практика противоречит принципам добросовестного законотворчества и нарушает конституционное требование, согласно которому вопросы, касающиеся основных прав человека, должны решаться в Рийгикогу осознанно, а не проталкиваться тихо между строк законопроекта.

Выписки со счетов – слишком легкий доступ?

Здесь хочется успокоить граждан: в данный момент доступа к выпискам по счетам абсолютно всех физических и юридических лиц нет. Через регистр исполнительного производства можно получить доступ только к счетам тех лиц и предприятий, в отношении которых ведется исполнительное производство. По разным данным, таких лиц и предприятий от 75 000 до 100 000. Однако поскольку услуга э-ареста является сервисом X-tee, доступ возможен и к счетам тех лиц, которые не являются должниками.

Также канцлер права в своем анализе отметила, что неизвестно, с какой конкретной целью и в каком производстве было сделано множество запросов (более 30 000), например, Департаментом полиции и погранохраны. Если запросы были сделаны в рамках досудебного расследования по уголовному делу, то у запроса есть юридическое основание (пункт 2, часть 5 статьи 88 Закона о кредитных учреждениях). Если запросы были сделаны вне уголовного производства, то для законного запроса должно существовать какое-то другое юридическое основание. Таким образом, неясно, по каким лицам и на каком основании на самом деле были сделаны запросы.

Следует помнить: наличие долгов у человека не означает, что его права можно нарушать так грубо. Нельзя допускать, чтобы у государства или третьих лиц возникло необоснованное право вторгаться в частную жизнь человека в такой степени.

Один забытый штраф или переданный судебному исполнителю неоплаченный счет не являются достаточным основанием, чтобы заглядывать в банковский счет.

Вмешательство государственной власти в таком объеме может быть оправдано только в случае, если оно пропорционально, целесообразно и законно. В данном случае остается открытым вопрос: предоставило ли государство достаточно прозрачное и содержательное объяснение, почему и на каких основаниях более широкий круг лиц должен иметь доступ к детальной информации о банковских счетах участников исполнительного производства?

Регулирование, которого нет, но которое как бы есть

Законопроект о создании регистра исполнительного производства был в спешке принят еще в 2021 году. Закон вступил в силу 1 января 2024 года, но государство не смогло за три года ни создать регистр, ни утвердить касающиеся его положения.

В то же время теперь неожиданно выясняется, что регистр исполнительного производства вовсю использовался. Я лично неоднократно обращалась в Министерство юстиции и в Палату судебных исполнителей и банкротных управляющих с просьбой сообщить, работает ли уже регистр и когда он заработает. Там рекомендовали ждать и следить за пресс-релизами – мол, когда регистр заработает, об этом сообщат. Я искала, но ни одного пресс-релиза на эту тему не нашла.

Ситуация беспрецедентна

Государство не имеет права игнорировать собственные законы и создавать серую зону, где правовая ясность и определенность заменяются практикой "делаем, как получится".

Сложилась беспрецедентная ситуация: исполнительные производства, начатые или проведенные без четких правил, могут быть незаконными и причинить необоснованный вред гражданам и предприятиям.

Отсюда вытекает новая проблема – все исполнительное производство и аресты с 1 января прошлого года должны были осуществляться через регистр исполнительного производства и в соответствии с действующим законом. Однако если регистра у нас еще нет (или, как выяснилось, он есть лишь у отдельных ведомств), то на каком основании и как проводились исполнительные производства с 1 января 2024 года? Законны ли все аресты, произведенные за последние полтора года? Являются ли законными исполнительные производства, начатые и проведенные за это время?

До сих пор нет положений, касающихся регистра, и трудно участвовать в процессе, правила которого известны только его организаторам.

Что будет с данными?

Вызывающим еще большую тревогу является вопрос – что станет с данными, доступ к которым имели судебные исполнители?

А именно, судебный исполнитель обязан делиться материалами дела с взыскателем – но если в материалах дела в числе прочего имеются выписки с банковских счетов, означает ли это, что они также передаются? Каков уровень защиты личных данных в такой ситуации? Является ли это практикой, которую законодатель хотел и считал допустимой?

Хочется надеяться, что необоснованные запросы будут приостановлены и начнется содержательная и всесторонняя разработка касающихся регистра положений.

Не будем забывать, что правовое государство обязано справедливо обращаться со своими гражданами, даже если они являются должниками, и нельзя нарушать права человека на том основании, что у него есть долги.