Об одиночестве часто говорят. Что именно в праздники есть люди, которым одиноко и грустно. И от мысли, что где-то за большим столом собираются люди, которым вместе хорошо и весело, легче никому не становится. Наоборот, появляется ощущение, что жизнь загнала тебя в угол.

В то же время есть люди, кому эта череда праздников также кажется невыносимой, ведь нужно везде ходить и встречаться с людьми, с которыми не особо хочется быть вместе. Даже еда им не нравится, но они ее все же едят. И правда в том, что так или иначе нам хочется видеть рядом с собой родственную душу, которая понимает нас с полуслова. Где ее найти?

В первый день Рождества мне позвонил друг, который постоянно звонит по ночам, поскольку именно в это время ему в голову приходят самые лучшие мысли. Человек он одинокий, поэтому часто думает о других людей. Вот и в этот раз. Из тактичности назову его Ламбадой. Обычно он тихий и даже угрюмый, но тут его захлестнули прямо-таки южные ритм и энергия. Ламбаду осенило, что поможет нам в плюралистском мире, где точки и мировоззрения сталкиваются, а затем съеживаются, словно злые ежи в саду. Свой разговор он начал гордо:

"Я знаю, что скоро наступит тот день, когда встречаться будут только хорошие и красивые люди. Глупые, злые, завистливые, жадные, страшные и непонятные люди никуда не денутся, но они будут общаться только с себе подобными. И в итоге всем будет очень хорошо".

"Это было бы здорово", ответил я в полудреме. Его мысль мне понравилась. "Но как это сделать"? Ламбада ответил не сразу:

"На самом деле это очень просто. Дела и отношения не задаются, потому что встречаются не те люди. Но этого можно избежать!"

Его речь была длинной как поезд с цистернами, вкратце же суть плана Ламбады заключалась в том, что нужно выбирать и сводить людей, которые подходят друг другу идеально. Я задумался. Это примерно как если плоскоземельцы отправятся жить на плоскую Землю, те, кто верит, что наше будущее за исламом, поедут на Ближний Восток, а место эстонцев на Певческом празднике?

"Более-менее", ответил Ламбада. "Но беда в том, что в древности такое разделение было относительно простым, огонь или вода, мясо или рыба, а теперь появилось много разных аспектов и факторов, которые усложняют совместное пребывание людей".

Ламбада составил огромный список различных людей, их привычек, убеждений, черт характера. Настоящую базу данных. И начал он со своего соседа, которого назвал "сложным Гуйдо".

"В смысле сложным?"

"Все мы сложные, это и делает нас интересными, но Гуйдо очень сложный. Он уже сам махнул на себя рукой и не надеется кого-либо встретить, ни любовь, ни родственную душу, ни единомышленников".

Когда Ламбада занес в компьютер все данные Гуйдо и его требования к жизни, то получилось следующее:

"Гуйдо – эстонец и хочет жить в Эстонии. По данным Ламбады, таких людей чуть более 500 000, остальные эстонцы хотели бы жить в другой стране, но в силу обстоятельств или из неизбежности живут здесь дальше. В будущем и они найдут себе правильное место. Но вернемся к соседу Гуйдо. Он хочет жить в Эстонии, ему нравится, что есть четыре времени года, что зимой идет снег, летом тепло, а осенью можно шуршать опавшей листвой. Людей с такими желаниями много. Гуйдо считает себя левым, но выбирать в самоуправление и в Рийгикогу ему особо некого. Он не поддерживает миграцию, хочет жить тут со своим народом. Против лесби и геев он, в принципе, ничего не имеет, несчастные люди, но было бы лучше, если бы они жили где-нибудь в Латвии или на Украине. Часть тех 500 000 эстонцев, которые до этого хотели бы жить с Гуйдо, из-за этого отпадает, но это и хорошо, круг сужается. Следующее желание Гуйдо – чтобы ближайшие соседи жили в шести километрах от него, в то же время было бы здорово, если бы до ратушной площади можно было дойти за пять минут. В принципе, это можно организовать, людей с подобными мечтами достаточно много, проблемой может стать лишь нехватка ратушных площадей, но нет ничего невозможного. Идем дальше. Гуйдо стоит за права женщин и искренне желает, чтобы в будущем не было разрыва в зарплатах женщин и мужчин. Таким образом отпадает примерно половина из оставшихся в группе, но тех, кто настроен подобно Гуйдо, по-прежнему предостаточно. Однако у Гуйдо есть одно пикантное желание. Он хотел бы иметь трех жен. Он обеспечен и в финансовом плане мог бы себе такое позволить. Тут Гуйдо готов пойти на уступки относительно своих миграционных взглядов, ведь было бы замечательно, если бы одна жена была откуда-нибудь из Азии, смугленькая и горячая. В таком случае отпадает большинство людей, но осталось 14 человек, которые подходят для проживания, дружбы или соседства с Гуйдо. Такое открытие обрадовало моего друга Ламбаду и придало ему сил.

"Потому что если даже сложный Гуйдо нашел себе трех жен и 11 друзей, то и для остальных кто-нибудь да найдется!"

"Это и правда замечательная новость", вставил я, чтобы дать понять, что слушаю и вздремнул лишь ненадолго. Этот ночной разговор продолжался очень долго, начал иссякать, и в заключение я сказал:

"Ну и хорошо".

"Не совсем", возразил Ламбада с грустью в голосе. Его собственный разговор так его утомил или было еще что-то, о чем ему было трудно сказать?

"Проблема в том...", начал Ламбада и замолчал.

"В чем?"

"В ходе этого исследования я стал слишком чутким, чувствительным, вижу людей насквозь".

"Так это же здорово!". Мне захотелось как-то приободрить друга, эмпатии ведь никогда не бывает слишком много!

"И да, и нет", ответил он. "Дело в том, что теперь я чувствую себя переквалифицированным. И моя база данных не показывает, что я сам мог бы встретить свою любовь".

"Для каждого ведь где-то кто-то есть", пробормотал я.

"Для меня нет. Ну, лучше быть чутким в одиночестве, чем бесчувственно идти по жизни".

Наша беседа начала подходить к концу, Ламбада умолк. Теперь ему бы больше подошла кличка Уставший лабаяла-вальс (эстонский танец – прим. ред.). Напоследок я сказал:

"Но я-то тебе друг". Ламбада ненадолго задумался, чуть успокоился и заявил:

"Знаешь, на самом деле это не так". Я слышал, что ему было тяжело это произнести. Мне тоже стало тяжело.

"Как нет?"

"Получается, что мы ошибались".

"Каким образом?"

"Я и на тебя анкету составил. Мы вообще друг другу не подходим".

"И что не подходит?" Я пытался сдержать раздражение, мы ведь полжизни дружим! Ламбада услышал горечь в моем голосе. Мы хоть больше и не друзья, но у нас за спиной часы и даже дни разговоров!

"Не подходит даже то, что ты обычно ложишься спать ночью, когда мне больше всего нужно тебе позвонить, ставишь на телефоне режим полета и за спиной называешь меня дурацкими танцевальными именами. Но есть и другие вещи".

Я не нашелся что сказать.

"Ты позвонил мне, чтобы сказать, что мы больше не друзья?"

"Не только поэтому", заявил Ламбада. "По моим данным, для тебя нет ни одного единомышленника или друга".

"Как так? Ты ведь сам сказал, что для каждого кто-то есть. Даже у этого соседа Гуйдо было 14 человек".

"Да, у него было, а у тебя сейчас нет".

"И что делать?"

"Сейчас ничего не поделаешь. Если кто-то появится, я тебе сообщу. С наступающим!"