Сегодня вы официально стали кандидатом в президенты Эстонской Республики. Как ощущения?

Что ж, ощущение ровно такое, словно 59 депутатов поставили свои подписи, и остается только надеяться, что голосов будет больше, больше особо чувств и нет.

Сейчас я прочту вам очень длинную цитату: "Сейчас складывается такая ситуация, когда сначала один отказался. Затем другой. И вот, в конце концов найдут и выберут какого-нить 70-летнего человека. А ему потом до конца жизни жить с клеймом не самого лучшего варианта". Знаете, чьи это слова?

Эти слова говорились, я сам их сказал, что в какой-то момент выберут кого-то из второй десятки, и вот так потихоньку он и станет тем самым экстренным кандидатом. Но это нужно учитывать, и это также может быть одной из причин, почему остановились на мне, как мне сказали, я был на шестом месте. Но некоторые отказались, некоторые имена, так сказать, повисли в воздухе, так что их было не так много, потому что те, кто остались, были теми, кто сами захотели занять пост президента. Ко мне обратились, и в какой-то момент я дал свое согласие.

Вас это ощущение не самого лучшего варианта не гнетет?

Нет, ведь я уже нахожусь на позиции ректора. И вот я понял, что на самом деле нечто лучшее, идеальное где-то спрятано, оно не вылезет само, если его не найти, и в итоге остается выбор между этими кто приходит и кто хочет взять на себя эту ответственность, и уже среди них выбирается лучший. Он становится лучшим из тех, кто были представлены.

Знаете, я надеялся, что на предыдущий вопрос вы отшутитесь. Наши политики так редко позволяют себе юмор в подобных интервью, и я надеялся, что вы положите начало новой традиции.

Вот не знаю, в наши дни с шутками нужно быть очень осторожными, потому что шуток часто не понимают, особенно если они такие ироничные или загадочные. Вот почему все добавляют эти смайлики к своим предложениям, чтобы люди действительно понимали, что речь идет о шутке. Так что, конечно, ко многим вещам нужно относиться с юмором, но не стоит с этим переусердствовать, поскольку тогда в какой-то момент вас перестанут воспринимать всерьез.

Когда мы с вами договаривались об этом интервью, вы сказали, что говорить будете по-эстонски, потому что ваш русский язык довольно ржавый.

Именно, заржавел.

А если вас выберут - будет ли у меня шанс, взять у вас, ну, скажем, новогоднее интервью на русском?

Я думаю, да. Я действительно считаю, что для этого нужно немного усилий, немного побыть в соответствующем окружении, и, в конце концов, я же в том возрасте, когда я много сталкивался с русским языком и общался на нем, учился на русском, и даже свою научную работу я написал на русском. Но за прошедшие годы из-за отсутствия практики этот язык, как я уже сказал, заржавел. Нужна практика, и я надеюсь, что в какой-то момент я приду и буду говорить с вами по-русски.

Вы не считаете, что интервью на русском для президента Эстонии - это табу?

Я так не думаю, я думаю, что чем больше языков человек знает, будь то президент или кто-то другой, тем он богаче. Так что вопрос не в том, на каком языке вы говорите, просто ты владеешь различными языками. Я знаю людей, говорящих на 15 языках. С другой стороны, если подумать об инновациях, как сказал один из моих бывших коллег, что вот здесь скоро будут устанавливать чип, и я буду говорить по-эстонски, вы говорите по-русски, кто-то третий говорит на латышском или финском, и мы все понимаем друг друга.

А что, на ваш взгляд, табу для главы государства?

Что ж, я считаю, что для президента табу - это выход за рамки, установленные Конституцией. Я думаю, что сознательно к этим границы не стоит приближаться и выходить за них. Неизбежно в жизни возникают ситуации, когда ты сталкиваешься с границами, установленными Конституцией. Но я думаю, что это табу для президента.

Толстовка с надписью "Слово свободно" (Sõna on vaba) - табу?

Я не даю оценок нынешнему президенту, но когда меня спросили, сделал бы я так - я определенно не стал бы, потому что я думаю, что и одежда, и использование слов при общении с людьми, должны быть вежливыми и не должны провоцировать. Я думаю, что в стране что-то должно быть очень плохо, если предпринимаются такие провокации.

Вы считаете, что Эстония могла бы стать страной с самым образованным населением?

Да, я думаю, что цель могла быть очень красивой, тем более что у нас есть предпосылки для этого. Посмотрим на историю - этой идее больше века. Образование для нас очень важно. Мы - нация, которая верит в образование, и наши тесты PISA показали, что мы здесь находимся на вершине. Речь не о том, чтобы у всех была докторская степень или высшее образование. Здесь множество аспектов. Но я думаю, что мы могли бы стремиться быть страной с самым образованным народом в мире.

Что же нам мешает?

Ну, здесь есть много всего, прежде всего, это должно быть систематизировано, в том смысле, что нельзя выполнять определенные действия таким образом, чтобы они не были системно организованы. В свое время был пример - Кеннеди сказал, мол, давайте отправимся на Луну. И была создана программа для отправки на Луну, а через восемь или девять лет человек туда уже отправился. На это было направлено все - образование, технологии, все работало во имя этого. Здесь могло бы быть так же. У нас же, так сказать, цифровая нация. Поэтому, если объединить эти знания со всей нашей цифровой культурой, я думаю, что это можно будет вполне реализовать.

Может ли Эстония давать прекрасное образование на русском языке?

Ну, у нас сегодня очень по-разному люди получают образование. Есть образование на немецком, английском, французском языках. У нас есть русские школы. Но я считаю, что для успеха в Эстонии язык необходим. Изучение эстонского языка необходимо, оно пойдет на пользу каждому. Если кто-то хочет получить высшее образование, получить какие-либо должности на государственной службе, то знание эстонского языка однозначно будет важно.

Так может ли в Эстонии существовать русская школа?

Такие школы, конечно, могут быть, но общее образование у нас должно быть на эстонском языке. Поэтому я и привожу пример немецкой школы, где преподают на немецком языке. Но это очень сложно, я знаю, к чему вы ведете, к общей школе, чтобы в какой-то момент все начали учиться на эстонском языке. На собственном опыте я знаю, что значит неблагоприятная окружающая среда. У нас проблема в том, что у нас нет соответствующих учителей. Это очень медленный процесс, это не так, что мы устанавливаем крайний срок, и все происходит.

И я бы начал с детских садов, скажем, с воспитателей детских садов, потому что тогда дети приобретают язык, а не учат его. И это большое преимущество, моя дочь жила в Нидерландах, дети там идут в школу в четыре года, и за полгода она заговорила по-нидерландски так же, как и голландцы ее возраста. Но это означает, что нужна благоприятная среда. Если мы посмотрим сегодня на Нарву, на Ида-Вирумаа в Эстонии, я думаю, что эта среда не особо благоприятная, поскольку она русскоязычная. И вот в какой-то момент ты идешь в школу, и внезапно нужно учиться и разговаривать на эстонском. Здесь нужно подумать о том, как это решить.

Есть ли у осевших здесь иноязычных обязанность отдавать своих детей в школу с эстонским языком обучения?

Как я раньше и сказал, чтобы достигать здесь успеха и преуспевать в жизни, эстонский язык необходим. Введением обязанностей здесь особо ничего не достигнешь, поскольку, как я уже сказал, если окружающая среда не способствует, если нет учителей, то пользу от обязательных мер будет мало. Это долгий процесс, я говорил об этом и на встрече с фракциями, я не знаю хорошего решения. Может быть, помогут какие-то цифровые решения, новые умные вещи, возможно дадут возможность молодому русскому человеку выучить эстонский язык в русскоязычной среде.

Очевидно, что у нас до сих пор наше общество разделяно и поляризировано по языковому и национальному признакам. Как, на ваш взгляд, можно было бы сшить два этих куска Эстонии в одно цельное полотно?

Понятно, что язык важен и с точки зрения того, как люди общаются между собой. Но у нас ведь есть опыт. У нас есть староверы Причудья, которые интегрировали эстонский язык, хотя, вероятно, там не все говорят на нем. И так у нас продолжалось десятилетиями, и мы не особо далеко ушли оттуда, где были вначале. У меня нет решения, что я мог бы сделать - это призвать найти эти решения. Эти решения не могут быть такими простыми, как нам хотелось бы.

Думаете, что разговорами можно переубедить таких политиков, как тот же председатель Isamaa Хелир-Валдор Сеэдер, который заявил, что не потерпит, если вместе с его детьми в одну школу будут ходить и русскоязычные? Он пойдет с вами на диалог и будет искать это решение? Или должно сменится ни одно поколение, чтобы вас услышали?

Я думаю, что диалоги все же важны, я думаю, что и для Хелира-Валдора Сеэдера тоже. Я могу говорить о своей ситуации, живя за границей я почувствовал, что такое неблагоприятная среда. Я жил в Нидерландах. И если все говорят по-английски, то тебе чрезвычайно сложно учить нидерландский, если нет мотивации, если ты не хочешь оставаться там на всю жизнь. Ты тратишь на это время, когда у тебя есть мотивация, но если ее нет, то ты можешь посвятить себя работе и семье и справишься и разговаривая на английском языке.

Вы довольно консервативный человек, и для вас важны традиции. Это так?

Конечно. Традиции важны для меня и, на самом деле, они важны для эстонского народа. И язык, и культура важны для меня и учитывая мое сегодняшнее положение. Вот почему я считаю важным, например, сделать бесплатными наши постоянные выставки в музее, которые рассказывают историю эстонской культуры всем нашим людям, а также туристам. В том числе тем, кто находится у нас на миссии, чтобы они в итоге понимали, что это за страна. С помощью такой музейной педагогики, если она продумана, можно ускорить эти процессы. У нас также была иммиграционная программа, мы таким же образом пытались познакомить с эстонской культурой иммигрантов.

У нас есть одна традиция, которая сложилась в отношениях с Россией. Мы не общаемся. Ни на каком уровне. Считаете, это хорошая традиция?

Согласен, отношения между странами сложные. Россия - наш сосед, а значит, мы должны внимательно следить за тем, что там происходит. Но понятно, что отношения не только с нами, но отношения со странами Запада, отношения с НАТО очень острые. На самом деле здесь две стороны, Россия также должна следить и понимать те шаги, которые она на самом деле предпринимает.

Но что касается отношений, у нас очень хорошая выставка с Российским национальным этнографическим музеем из Санкт-Петербурга, и у нас очень хорошие отношения. Эта выставка приехала сюда, и она сейчас демонстрируется. Редкие рисунки и фотографии из Российского этнографического музея. Я установил в выставочном зале Эстонского национального музея русского медведя с золотой рыбкой из Новой Третьяковки, так что можно общаться на разных уровнях в рамках культурной дипломатии. Ее не следует недооценивать.

Вы бы отправились в Москву на встречу с Владимиром Путиным?

Чтобы провести такую важную встречу, сначала должна быть очень четкая причина, нужно знать ее результат, и нужно очень хорошо подготовиться. Если эти критерии будут соблюдены, это, конечно, можно будет обсудить. Но делать из этого соло-партию, чтобы я, например, будучи президентом решил в Кадриорге поехать в гости к президенту России, так это не работает. И это касается не только президента России. Это также относится и к другим президентам больших стран: мы должны быть очень четко подготовлены и знать, чего мы хотим.

Предположим, что все условия соблюдены, и решение принимать лично вам. Как бы вы поступили?

Я думаю, что важны любые отношения. Если это даст результат, то нужно идти. И давайте не будем забывать, что даже во время войн проходили встречи и решались дипломатические вопросы.

В чем, на ваш взгляд, сильные и слабые стороны президента РФ?

Я не могу оценивать президента соседней страны, я не думал в этом ключе, и президенты, конечно, не показывают свои слабые стороны. И я думаю, что это также и задача президента - пусть другие ищут эти слабые стороны. Если общаться друг с другом, то ты знаешь слабые стороны другой стороны, и, возможно, с этого можно двигаться дальше.

Ваш предшественник в кандидаты в президенты - Тармо Соомере - сказал, что если его выберут, то он постарается не обидеть русскоязычное население. А чем, на ваш взгляд, можно обидеть нас – живущих здесь русских?

Я не считаю оскорбление основанным на национальном признаке. Если человек обижает, то он обижает русского человека, оскорбляет эстонца, латыша, вопрос в оскорблении. Почему ты это делаешь? Когда президент произносит свои речи, я считаю, что эти проблемы должны быть представлены таким образом, чтобы не обижать ни другого, ни третьего политика, ни еще кого-либо. Думаю, нет причин обижать человека, по крайней мере, намеренно.

Например, говоря ему об обязанности отдавать детей в эстонскую школу?

Ну да, например.

Может ли в лексиконе президента быть слово "Ненавижу"?

Однозначно нет. Ненависть - очень глубокое чувство, это почти такое же глубокое чувство, как любовь. Это это нужно очень тщательно продумать, я не из тех, кто ненавидит. Я не держу кулак в кармане. Конечно, я запомню, но в целом я прощаю очень быстро, потому что иначе и жить никак не получится.

Может ли президент ненавидеть какую-либо политическую силу и, как следствие, ее избирателей?

В этом как раз и есть загвоздка. На самом деле это не ненависть к партиям или партийным лидерам. На самом деле ненавидят тех, кто выбирает, конкретных людей, тех, кто является частью народа. Для меня это немыслимо, как бы трудно это ни было для кого-то, и это не зависит от партии. С некоторыми партийными лидерами, с разными мировоззрениями общаться нужно. Президент должен это делать. Он должен понимать свою страну и людей, которые здесь живут.

Очевидно, что чем мы старше - тем сформированнее наше мировоззрение. Как же разговаривать с теми, кто выбирает EKRE, хочет отдать детей в русскую школу, отказывается делать прививку или надевать маску?

Понятно, что с этими людьми нужно разговаривать. Нужно говорить, нужно объяснять свое мировоззрение, и люди способны измениться и понять, ведь даже политики, делая разворот на 180 градусов, заявляют при этом, что политика развивается. Это означает, что можно также внести изменения, например, с помощью примеров и многих других подобных ценностей. Так что радикальные взгляды, откуда бы они ни исходили, не годятся ни для одной страны.

 Думаете, разговоров достаточно?

Ну прежде всего нужно посмотреть, откуда берутся эти крайние взгляды, и если, например, при развитии страны больше внимания будет уделяться одной группе общества, другие неизбежно будут чувствовать себя обделенными. И если это длится очень долго, то в результате кто-то собирает эти настроения - или это делает существующая партия, или возникает новая партия, и эти оскорбленные очень легко могут впасть в радикализм. Поэтому я думаю, что в стране важно, чтобы никто не был забыт, чтобы такими людьми занимались. Не только с одной группой в обществе, которая может быть лучше способна достичь академического успеха, заниматься нужно всеми.

Вы музейный человек. Станет ли в случае вашего избрания "Ночь музеев" главным событием в Эстонии?

Я не знаю, "Ночь музеев", как традиция, сейчас пересматривается, как сделать ее интереснее для людей. И такие традиции тоже меняются, так что традиция - это не что-то нерушимое.

Если вас выберут - вам придется давать пресс-конференцию. Уже думали, как начнете свою речь?

Дорогой народ Эстонии.