Как именно это сделать – вопрос открытый, сказала Кая Каллас в интервью программе "Подробности" на Радио 4. В интервью также были затронуты темы ходатайства Нарвского горсобрания о разрешении проводить заседания на русском языке, перебоев с электроэнергией, повышения зарплат бюджетникам и политического соглашения о кандидате в Европейскую счетную палату.

- Ваше телеобращение к народу Эстонии многих удивило, а многих и напугало. Для чего потребовалось выступление в таком формате, почему нельзя было сообщить то же самое в выпуске "Актуальной камеры"?

- Для начала: c каким стечением обстоятельств мы имеем дело. Во-первых, то, что Россия устраивает псевдореферендумы на оккупированных территориях в Украине, чтобы она могла сказать, что это территории России, и любые ответные нападения Украины будут как бы нападением на Россию. Для того, чтобы можно было объявить мобилизацию, что и сделали. С этим совпало то, что мы проводим мобилизационные учения для резервистов "Шип 2022". Два этих события вызывают серьезную тревогу у людей, возникают вопросы: началась война или что-то подобное, о чем нам следует знать?

Третьим аспектом было то, что мы знаем, что Россия эскалировала эту ситуацию, она угрожает ядерным оружием и другими вещами. Мы же знаем, что Россия хочет навредить Западу, в том числе нам, другим способом. Каковы их инструменты? Первое – это энергия, энергетическая война, цены на энергию, второе – это всевозможные гибридные атаки, кибератаки, которые мы на самом деле наблюдаем постоянно. Также идет информационная война.

В четверг на кабинетном совещании правительства шло серьезное обсуждение энергетических вопросов, в том числе одной темы, которая касается того, что сейчас Эстония, Латвия и Литва находятся в частотном диапазоне Северо-Западной России. Мы инвестировали в то, чтобы десинхронизироваться с ним и синхронизироваться с частотным диапазоном Центральной Европы. Когда мы это обсуждали, мы знали, что Россия собирается тестировать отключение в Калининграде. Это для того, чтобы проверить, смогут ли они справиться без Эстонии, Латвии и Литвы. Это может означать то, что после этого мы должны будем предпринять экстренную синхронизацию, что может привести к перебоям в электричестве. Мы к этому готовились.

Но окончательный срок, когда все будет готово к синхронизации с Центральной Европой – 2025 год. Если мы знаем, что Россия использует и скорее всего может использовать это оружие против нас, и с наступлением сильных морозов мы будем больше уязвимы, то правильнее сказать людям, что к этому нужно готовиться.

Поэтому у моего обращения было несколько целей. Во-первых, объяснить, что произошло. Во-вторых, снять напряжение, которое связано с военными учениями. В-третьих, сообщить, чтобы люди также готовились к дополнительным перебоям в электричестве, например, если попытка отключения будет сделана, чтобы не возникло дополнительной паники.

- Призыв почти трех тысяч резервистов на военные учения и объявление частной мобилизации в России почти в одно и то же время – это случайное совпадение?

- Да, потому что у нас был план провести мобилизационные учения. Стоял вопрос, отменить ли их именно по той причине, что эти события совпадают. Но правительство сошлось во мнении, что мы должны, наоборот, показать, что мы готовы и проведем учения, в ходе которых протестируем готовность. Все это мы делаем для того, чтобы нам никогда не понадобилось применять это в реальной жизни. Мы тренируемся, чтобы, если такие шаги все же будут предприняты, это не застигло нас врасплох.

- В военном плане Эстонии сейчас что-то угрожает?

- Нет, прямой военной угрозы у наших границ мы сейчас не видим.

- А что касается отключений электричества: информация о тестовом отключении Калининградской области появилась в последний момент?

- Да, касательно попытки отключения Калининграда – в четверг вечером пришла информация, что ее отменили. Но это не значит, что они не сделают этого в какой-то другой день. Опасность не исчезла, как не изменилось и то, что мы должны к ней подготовиться, поскольку Россия очень пристально следит за местами, которые можно протестировать. Приближается зима, Путин сам говорил, что он считает Запад, в том числе нас, слабыми, что мы не выдержим эту сложную зиму, и у него есть желание использовать все наши уязвимые места.

- А что мы можем сделать сами и уже сейчас, чтобы минимизировать риски?

- У нас есть два плана. Первый – долгосрочный план, он заключается в том, чтобы к 2025 году мы были готовы к десинхронизации. Второй – краткосрочный, в случае, если Россия сама предпримет попытку нашего отключения, но к этому мы готовы, мы готовы к экстренной синхронизации с Европой. У нас есть соглашения с другими европейскими странами, прежде всего с Польшей, мы делали инвестиции. Но почему я говорю о том, что риск перебоев присутствует? Потому что это не то, что ты можешь протестировать, сказать наверняка, работает это или нет. Одно дело – планы, другое – реальность. И поэтому могут быть временные перебои.

- Что касается присоединения к европейской сети: Украину удалось подключить к ней достаточно быстро, почему нельзя так же сделать с Эстонией?

- Украина в этом плане другой случай. Во-первых, речь идет о большой территории, во-вторых, они сами производят много энергии. То есть они сами способны поддерживать этот частотный диапазон. Мы намного меньше и связаны между собой разными производственными мощностями и подключениями. Я считаю, что десинхронизация Украины и то, что сеть работает, вселяет в нас уверенность в том, что это пройдет так же хорошо и у нас.

- Эстония закрыла границу для россиян, приезжающих с туристическими целями, еще 19 сентября. Приехать в Европу гражданам РФ сегодня не так-то просто, а между тем после объявления мобилизации желающих покинуть Россию стало больше. Вы в своем телеобращении произнесли фразу, которая задела ваших политических оппонентов: "Мы дом для наших людей, а не для граждан страны-агрессора, бегущих от личных неудобств". Депутата Европарламента Яну Тоом возмущает, что премьер-министр называет предполагаемое убийство украинцев личными неудобствами. Должны ли европейские страны, наоборот, активнее принимать тех, кто не хочет идти воевать?

- Скажем так, в России где-то 140 миллионов человек, под мобилизацию попадает 25 миллионов мужчин, у нас здесь миллион триста тысяч человек. Мы в любом случае не смогли бы их всех принять. Меня беспокоит при этом то, что эти люди не протестовали против войны, против убийства людей в Украине, против пыток, против массовых убийств гражданского населения, а не воюющих солдат. Но они решились бежать сюда тогда, когда эта война стала создавать неудобства для них самих. Мне кажется, мы в первую очередь должны сфокусироваться на прекращении страданий в Украине, мы должны усилить давление с этой целью.

В каком-то плане мобилизация приблизит эту войну к россиянам, и у них есть возможность высказать свое мнение, что они против этой войны. Если мы говорим о ходатайстве об убежище, об основаниях для этого согласно международному праву, то я не уверена, что бегство от воинской обязанности считается достаточным юридическим основанием. Конечно, каждый случай рассматривается отдельно, но причин для массового удовлетворения ходатайств об убежище для этих мужчин я не вижу, так как не считаю, что мы могли бы себе это позволить.

- В парламенте прошел первое чтение законопроект о лишении права голоса на муниципальных выборах граждан РФ и Республики Беларусь. Это инициатива партии Isamaa. Реформисты идею тоже поддерживают, но в то же время в недавнем интервью Postimees вы сказали: "На коалиционных переговорах мы это долго обсуждали, но соглашения не достигли, так что в нынешней коалиции этого не произойдет". Тут два вопроса. Первый: собираетесь ли идти дальше с этой идеей после выборов? И второй: если сейчас этого не произойдет, то зачем парламент попусту теряет время, обсуждая заведомо провальный законопроект?

- Во-первых, законопроект был представлен раньше, чем была сформирована коалиция. Первое чтение в парламенте, как правило, всегда проводят, но в коалиции у нас по этому поводу соглашения по-прежнему нет, мы об этом говорили. В нынешнем правительстве коалиция этого делать не будет. Это комплекс больших и сложных вопросов. С одной стороны, есть определенные страны, в которых у нерезидентов на выборах в местные самоуправления нет права голоса. Но здесь есть существенная разница: ты не хочешь давать право голоса или ты будешь лишать уже предоставленного права голоса?

Вторая проблема заключается в том, что с 24 февраля, когда Россия начала полномасштабную войну против своего соседа, политическая ситуация в сфере безопасности также радикально изменилась. Поэтому идет дискуссия: разумно ли, что граждане государства, которое ведет агрессивную войну против своего соседа, могут повлиять на политику другого государства? И если они смогут это делать, то какое влияние этим будет оказано? Один вариант решения может быть следующим: пока государство ведет эту агрессивную войну, право голоса будет приостановлено. В это время, пока идет война, не должно быть возможности участвовать в политике.

Но все должно соответствовать конституции, мы правовое государство, мы руководствуемся правилами и законами. Несомненно, это та тема, вокруг которой кипят страсти, потому что у граждан России и Беларуси нет права голоса на выборах в Рийгикогу, оно есть на выборах в местные самоуправления. Ведь известно, что, к примеру, в некоторых наших самоуправлениях проживает большая доля неграждан. Также важный момент, над решением которого мы должны подумать: есть люди, родители которых решили взять для них российское гражданство. Они живут в Эстонии, знают эстонский язык, могут сдать все экзамены и, может быть, сделали бы это. Но условием для получения эстонского гражданства является отказ от российского. Получается, что есть люди, которые хотят быть гражданами Эстонии, приложили для этого усилия, но не могут отказаться от российского гражданства.

И мне кажется, что те люди, которые хотят быть с нами и считают Эстонию своим домом, должны были бы иметь возможность после сдачи соответствующих экзаменов на гражданство и знание языка получить эстонское гражданство.

- Я лично знаю человека, который приехал сюда из России, живет тут много лет, выучил язык, имеет долгосрочный вид на жительство и хотел бы получить эстонское гражданство. У него есть все предпосылки, кроме одного: сначала надо оформить отказ от российского гражданства. А сделать это невероятно сложно! Как быть с такими людьми?

- Именно, но о решении этой проблемы мы должны думать. Я говорю, что есть люди, которые хотят быть с нами, сдали экзамены, выучили язык, и единственным препятствием является то, что Россия не дает им отказаться от своего гражданства. Мне кажется, нам нужно искать решения, как мы могли бы считать их отказавшимися от российского гражданства. Я не могу представить вам сейчас решение, но хочу сказать, что понимаю эту проблему.

Мы должны создать возможность отказа от российского гражданства для тех, кто хочет быть с нами, кто считает Эстонию своим домом, учит эстонский язык и знает нашу конституцию. Чтобы при сдаче экзамена на эстонское гражданство они не оставались с двойным гражданством, но имели возможность отказаться от гражданства России, чтобы они могли предоставить нам доказательство, что они это сделают, чтобы мы не отвергали этих людей.

- Но ведь об этом никто не говорит, не предлагается никаких решений. И вместо того, чтобы этих людей вовлекать в эстонское общество, политики пытаются их отторгнуть. Речи не идет о том, что им что-то дадут при их же встречном желании. Наоборот, говорится о том, что их отталкивают, лишают чего-то. Эта риторика скорее отвернет от эстонского государства десятки тысяч человек, кого это касается.

- Да, я понимаю то, о чем вы говорите. Несколько недель назад у меня была встреча с Нарвским горсобранием. Мы встречались в Доме Стенбока, в прошлый раз я приезжала в Нарву, в этот раз я позвала нарвских депутатов в Таллинн. Мы много говорили именно о проблемах русскоязычных эстонцев, проблемах жителей Ида-Вирумаа. Я пыталась донести до членов правительства, что мы должны отличать русскоязычных граждан, у нас есть люди, которые считают Эстонию своим домом, но их родной язык – русский. Но, если мы говорим о русских в контексте войны в Украине, каждый раз им кажется, что говорят о них. На самом деле это не так.

Как увидеть эту разницу? Одно предложение заключалось в том, что когда вы говорите о русскоязычных жителях Эстонии, то говорите "русскоязычные эстонцы", ведь они считают Эстонию своим домом, просто их родной язык – русский. Они – с этой страной, а не с Россией. Зачем вообще нужно определять таким образом национальность? И где проходит граница? На самом деле ты можешь быть одновременно и тем, и другим. По этой теме в разное время проводилось много исследований. Одним словом, я хочу сказать о том, что в этом отношении я согласна, что в нашем обществе, даже если у нас, у наших русскоязычных граждан, жителей разное прошлое или разное представление о прошлом, то у нас общее будущее, общая безопасность, общий дом. И на этом нужно фокусироваться.

- А что бы вы сказали тем гражданам РФ, живущим в Эстонии, кто, быть может, получит повестку в рамках объявленной в России мобилизации?

- Я бы сказала им: "Не отвечайте на эту повестку, не поезжайте туда". Потому что, согласно законам Эстонии, обратного пути потом не будет. Если вы будете участвовать в этой агрессивной войне на стороне России, то в Пенитенциарном кодексе за это предусматривается тюремное заключение сроком на пять лет, а также аннулирование вида на жительство. В любом случае, если вы считаете Эстонию своим домом и не хотите возвращаться в Россию, и ведете себя соответствующим образом, нет смысла участвовать в этой войне, поскольку потом для вас это будет иметь очень тяжелые последствия.

- Председатель Нарвского горсобрания Владимир Жаворонков недавно сказал, что собирается ходатайствовать о том, чтобы им разрешили проводить заседания на русском языке. Закон это позволяет, если правительство одобрит ходатайство. Вы бы его одобрили?

- Да, депутаты Нарвского горсобрания были у меня в гостях, и я хочу сказать, что, когда я ездила в Нарву, они говорили на русском языке. Когда же они приехали в Дом Стенбока, то эти же люди прекрасно говорили на эстонском языке. Без каких-либо усилий с моей стороны для этого. И мы смогли обсудить все важные темы, то есть это возможно.

Почему мы так защищаем эстонский язык? В мире на нем говорит один миллион человек, считается, что для сохранения языка пределом является один миллион. Если поискать в Google, то во всем мире на русском языке говорит приблизительно 258 миллионов. Я не знаю, входят ли в это число те, кто выучил язык, или только те, кто считает его родным, поскольку без первых это число кажется слишком большим. Но в любом случае Google выдает такое число. Но даже если это 140 или 170 миллионов человек, то один миллион против 170 является существенной разницей, русскому языку ничего не угрожает, а эстонскому – да. Поэтому мы просим говорить на эстонском языке в разных учреждениях. Но они ко мне с этим ходатайством еще не обращались.

- Логика Жаворонкова в том, чтобы простые жители Нарвы, а там свыше 90% неэстонцев, понимали то, о чем говорится на заседаниях горсобрания. Вряд ли они побегут ради этого на курсы эстонского языка, скорее вообще перестанут интересоваться политикой.

- Да, конечно, но то же самое можно сказать о разных вещах. На самом деле должна быть мотивация. Мой ответ следующий: государственным языком Эстонии является эстонский язык, на нем должно проходить делопроизводство. Это то, о чем мы здесь договорились. Если везде можно будет справиться и на русским языке, то не будет никакой мотивации учить эстонский. Хотя мы видим, что если ты выучишь эстонский язык, то у тебя есть возможность получить более хорошее рабочее место, то же самое и в сфере образования. Возможностей в Эстонии больше, если ты говоришь на эстонском языке. Но мотивация должна оставаться, государственный язык Эстонии – эстонский язык.

- Другими словами: если ходатайство подадут, то вы не готовы его удовлетворить?

- Единственным моим ответом может быть то, что государственный язык Эстонии – эстонский язык. Если такое обращение будет, то я дам такой ответ.

- Поговорим о госбюджете на следующий год. 15 сентября вы сказали, что невозможно повысить зарплаты бюджетников так, как они того требуют, денег нет. Но уже через два дня сообщили о существенной прибавке и учителям, и спасателям, и полицейским. Как вам удалось добиться этого? Бюджет же не резиновый: где и что вы урезали?

- Прежде всего, я никогда не была против этого. Зарплаты учителей, спасателей, полицейских, социальных работников нужно поднимать. Мы вместе взглянули на общую картину, и, в принципе, в этом бюджете у нас есть два приоритета: первое – это государственная оборона, куда мы инвестируем каждые следующие четыре года около миллиарда евро; второе – это люди. Это как повышение зарплат, о чем есть соглашение, так и повышение пенсий, о чем cоглашение было достигнуто. Пенсия в следующем году поднимется вместе с индексацией и внеочередным повышением на 100 евро. До 654 евро поднимется не облагаемый подоходным налогом минимум, что должно помочь более уязвимым семьям. Поднимутся семейные пособия, детские пособия, именно для того, чтобы помочь людям пережить сложные времена, так же будет производиться возмещение затрат на энергию.

Мы будем инвестировать и в образование на эстонском языке, чтобы была возможность осуществить план перехода. Это значит, что мы не будем много инвестировать в бетон, то есть мы не будем строить дороги, не будем делать таких затрат, которые делали в другие годы, поскольку и эти вещи очень сильно подорожали, вот причина, почему мы не можем этого делать. На данный момент мы сфокусируемся на том, что, если в предыдущие годы мы, может, инвестировали больше в так называемый бетон, то в этот раз мы будем инвестировать больше в людей.

- Госконтроль уже обратил на это внимание и отметил, что, не построив шоссе Таллинн-Пярну-Икла и Таллинн-Тарту-Выру-Лухамаа, мы не выполним обязательства перед Евросоюзом. Насколько серьезна эта проблема?

- На самом деле Европейский союз взял направление на то, что мы должны инвестировать больше в рельсовый транспорт, а не в асфальт. Это значит, что от Европейской комиссии пришла рекомендация, что, когда идет полномасштабная война, Rail Baltic обязательно должна быть железной дорогой с европейской шириной колеи, и в это инвестируют. Ведь мы закупаем новые поезда, поскольку это самый чистый транспорт, также суда, которые должны (по крайней мере одно судно) использовать водородную технологию. Просто фокус внимания теперь направлен в другую сторону, то есть нужно думать об экологии.

- Системы противовоздушной обороны будут закуплены в том объеме, в котором планировалось?

- Это интересный вопрос в том смысле, что до сих пор в противовоздушную оборону средней дальности не инвестировали вообще. Там всегда был большой ноль. Теперь, если мы начнем инвестировать, сначала создадим два так называемых пузыря противовоздушной обороны вместе с радарами. Но при этом говорят, что мы сократили расходы. Как мы сократили, если раньше был ноль, а теперь возникнут два объекта? Потом мы всегда можем инвестировать больше, и вопрос не только в том, будем ли мы принимать эти решения, выделим ли мы эти деньги. Вопрос также в том, есть ли у нас возможность обеспечить поставки этих систем противовоздушной обороны?

Я бы добавила также то, что у нас идут постоянные переговоры с нашими союзниками по НАТО. Сейчас НАТО еще совершенствует планы по обороне, одной частью этого является также распределение мощностей союзников, то есть куда они пойдут. Если у Великобритании есть установка противовоздушной обороны, то будет ли она в Великобритании или ее установят, к примеру, в странах Балтии. И все это создает картину нашей обороны. Поэтому я снова подчеркиваю, что в противовоздушную оборону раньше не инвестировали вовсе, а теперь ноль превратится в два.

- Вернемся к повышению зарплат. Пока искали деньги на повышение окладов учителей, спасателей и полицейских, пришла новость о беспрецедентно большом росте зарплат высших государственных чиновников. Понятно, что эта индексация прописана в законе, но у простого человека возникло чувство жуткой несправедливости. Можно ли и нужно ли что-то менять в этой системе?

- Да, это так, как вы описали, индексация произошла согласно закону. Почему у нас индексация? Именно по той причине, чтобы никто из политиков не смог бы сам начать повышать зарплату политикам. Потому что каждый раз поднималось бы негодование: почему вы увеличиваете зарплаты? Поэтому они индексированы. Это означает, что в те годы, когда экономика хуже и налоговые поступления ниже, зарплаты уменьшаются. Я отлично понимаю, что это вызывает ощущение несправедливости. Но это прописано в законе о зарплатах для высших государственных служащих.

Должна отметить при этом, что зарплаты учителей поднимутся на 23,9%, зарплаты спасателей поднимутся на 36%, это все же очень много за один год. Но, действительно, зарплаты высших государственных служащих индексированы и связаны с законом. Вы спрашиваете, каким может быть решение. Если они не были бы связаны и не были индексированы, то каждый раз это было бы популистской темой в политической борьбе, никто бы не стал их повышать. В результате, например, для кандидатов в Рийгикогу зарплата стала бы фактором, из-за которого не стоит баллотироваться, поскольку на фоне многих других зарплат она стала бы маленькой.

- А почему нельзя такую же индексацию сделать для учителей, спасателей и полицейских?

- Это вечный вопрос. Например, пенсии у нас индексированы. Изначальная идея именно в том, чтобы пенсии не были постоянным политическим пунктом: кто поднимет, кто нет. Чтобы была гарантирована стабильность.

Проблема индексации в том, что в государственном бюджете есть целый ряд расходов, которые прописаны так, что у политиков нет никакого права голоса. У нас 1% внутреннего валового продукта уходит на научную деятельность и разработки, 2% ВВП идет на расходы в сфере обороны. Потом у нас индексированы пенсии, это очень большая сумма. Если мы будем индексировать все, тогда надо быть честными и принять и другую сторону. А другая сторона в том, что если наш ВВП снизится в каком-то году и экономика не будет так процветать, налоги не будут поступать так хорошо, тогда зарплаты и пенсии тоже будут уменьшаться. Но это та сторона, с которой никто не согласен. Например, когда во время коронавируса ВВП сократился, как я знаю, зарплаты высших государственных служащих уменьшились. Тогда много об этом не говорили. Однако ни у кого другого зарплаты не уменьшились.

- Еще одна проблема кроется в нынешней налоговой системе, которая съедает часть повышения зарплат, потому что чем больше ты зарабатываешь, тем больше платишь подоходного налога. Почему вы не стали тут ничего менять?

- Вы правы. Мы в Партии реформ всегда говорили, что ухудшение налоговой системы в 2016 году, осуществленное правительством Юри Ратаса, было неправильным именно по той причине, что если зарплата повышается, то налоговый процент тоже повышается, то есть тебя наказывают за то, что твоя зарплата растет. Мы подняли этот вопрос на коалиционных переговорах: было бы разумно изменить налоговую систему, чтобы у людей на руках оставалось больше денег. Но поскольку социал-демократы и Isamaa тоже были авторами этой налоговой системы, то естественно, что они это не поддержали.

Но я совершенно с вами согласна: должна быть единая справедливая налоговая система, где если ты заработал на 1% больше, то в абсолютных числах платишь и больше налогов, но тебя не наказывают более высоким процентом, если ты начинаешь больше зарабатывать. По-моему, это было бы справедливо. Несомненно, об этом пойдет речь на выборах.

- Скоро предстоит назначить представителя от Эстонии в Европейской счетной палате. Вы предложили, чтобы этот пост на ближайшие шесть лет заняла министр финансов Кейт Пентус-Розиманнус, что вызвало недовольство ваших политических оппонентов. Она сейчас единственный кандидат?

- Да, мы в правительстве решили, что Кейт Пентус-Розиманнус будет кандидатом от Эстонии. Конечно, она должна пройти слушания в Европейском парламенте, голосование, и тогда Совет ЕС примет решение.

- А что думают ваши коалиционные партнеры, ведь лидер Isamaa Хелир-Валдор Сеэдер высказывал недовольство?

- Да, прежде всего нужно понять, чьи интересы задействованы в игре. Сейчас эта должность занята кандидатом от Isamaa Юханом Партсом. Естественно, это было известно и на коалиционных переговорах, это было причиной, почему Isamaa не может поддерживать кого-то другого. Поэтому мы договорились, что решим этот вопрос в правительстве большинством голосов – кто сможет убедить социал-демократов. Я предложила это, говорила об этом, хотела сделать это уже раньше, уже во время прошлого правительства, но мы не достигли тогда соглашения. Но теперь мы проголосовали, и решение очевидно.

- Бывший президент Керсти Кальюлайд проработала в Европейской счетной палате 12 лет. Почему Юхан Партс не может остаться на второй срок?

- По той причине, что это место – предмет политического соглашения. С 2004 года оно было у Isamaa. Поддержка этой партии сейчас, кажется, составляет 6%. В Рийгикогу в их фракции всего 12 членов. У нас 34. Когда мы сформировали коалицию и договаривались о распределении разных должностей, то в этом отношении я была очень великодушна. У социал-демократов 10 депутатов, у Isamaa – 12 членов парламента, а у нас 34, то есть у нас в три раза больше, но мы формировали это правительство на небольшой срок и распределили места поровну. Однако Европейская счетная палата считается дополнительным местом, поэтому было логичным, что это не дополнительное место для Isamaa, это место должно было бы принадлежать Партии реформ. Но поскольку у Isamaa там сейчас есть свой человек, то, естественно, они не могут это открыто поддерживать.