– Как вы восприняли решение EKA прекратить сотрудничество с израильскими университетами и учеными?

– Весь год я сталкиваюсь с подобными ситуациями. То же самое произошло со мной в Италии, Испании и частично в Германии.

Это решение стало для меня неожиданным по двум причинам. Во-первых, я не ожидал подобного, ведь я много лет сотрудничал с EKA и приобрел там множество друзей, которых очень ценю.

Однако вся эта ситуация показалась мне несколько странной. Я получил электронное письмо от друга, с которым вместе работал, но никакого официального уведомления мне не прислали. После этого я обсудил это с президентом университета "Шенкар", и он связался с EKA. Там ему сообщили, что все мероприятия на следующий год отложены, а дальнейшие действия будут определены позже. Или что-то в этом роде.

– Они объяснили причины своего решения?

– Мне ничего не объясняли. Я даже не получил официального письма.

Просто мой друг из EKA сказал, что было принято такое решение. Я сам не видел никаких документов, но президент нашего университета сказал, что причиной было то, что ситуация сейчас немного сложная, поэтому они решили отложить все мероприятия.

– Они пояснили, что имели в виду под "сложной ситуацией"?

– Нет. Хотя после событий последнего года я уже привык к подобному.

Но меня все равно удивило как само решение, так и способ его реализации. Это было очень странно.

– Понимаете ли вы, почему они приняли такое решение?

– У меня был очень неприятный опыт в Финляндии. С финскими институтами. И с другими странами тоже.

Мне кажется, здесь действует двойной стандарт, так как нужно четко различать человека, академическое учреждение и правительство. Иногда люди обращаются со мной как с представителем правительства. Это несправедливо. Я не считаю, что решение таких вопросов в самоизоляции, бойкоте или чем-то подобном.

Я думаю, что это крайне плохо по двум простым причинам. Мы, академики, в большинстве случаев являемся в Израиле единственными представителями левых взглядов или сторонниками плюрализма, если так можно выразиться. Мы остаемся последним оплотом здравого смысла и сопротивления тому, что происходит в мире. А теперь у нас нет контактов с партнерами за пределами Израиля.

Я думаю, что это плохая и несправедливая ситуация. Я уверен, что если Дональд Трамп совершит что-то очень-очень плохое, никто не будет бойкотировать университеты США. Во всем этом есть что-то странное и несправедливое.

– Многие студенты EKA, вероятно, поддерживают Палестину и выступают против премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху или против самого Израиля. Вы сталкивались с чем-то подобным в EKA?

– Нет. Но я должен сказать, что мы должны быть очень точными. Есть разница между тем, чтобы быть против Нетаньяху или против Израиля. Или против Джонатана, потому что если есть личное беспокойство или если человек, например, плохо учит, то это дает право быть против него. Но бойкот академии ничего не значит. Это создает корреляцию с государством и правительством, которой в действительности не существует.

Я преподаю довольно много за пределами Израиля. В последний год, что бы я ни делал в иностранном государстве, я начинаю с объяснения своих взглядов и описания того, как я вижу ситуацию в Израиле. Во многих странах, например в Швейцарии, у меня был очень позитивный опыт. Я объяснял свои взгляды, и даже если там были студенты из Ливана или Ирана, все было окей. Шли конструктивные дискуссии.

Похожее было и в EKA. Один студент рассказывал о своем визите на Западный берег и опыте общения с Палестиной. У нас состоялась очень интересная дискуссия.

Обсуждение разных взглядов и точек зрения полезно. Но если вы не хотите ничего слушать и предпочитаете бойкотировать кого-то только из-за его страны, это, по-моему, проблематично.

– Как вы оцениваете израильско-палестинский конфликт?

– Это сложный вопрос, и вот почему. Во-первых, что происходит в Газе с убийствами мирных жителей? Это ужасно, как и в любой другой войне. Но важно помнить, с чего начался этот конфликт. Мы до сих пор ждем возвращения людей, которых похитили из их домов.

Люди склонны воспринимать такие вещи очень бинарно: что-то либо правильно, либо неправильно. Но, как и в любой войне, ситуация сложна. У меня есть много критики в адрес правительства. Вы, вероятно, знаете, что происходит с протестами. Я говорю, что ситуация сложна, потому что она действительно такова. Даже для меня, человека, родившегося здесь.

У меня сын с особыми потребностями, его воспитатель в детском саду – палестинец. Один из его друзей – палестинский христианин. Живя в Иерусалиме, я вижу всю сложность ситуации. Но я понимаю, что человек, который впервые слышит о Газе, не осознает этой сложности. Однако, очевидно, что убийства мирных жителей – это ужасно. Невозможно смотреть на это как-то иначе.

– Некоторые утверждают, что университет "Шенкар" помогает израильской армии, предоставляя ей услуги и материалы.

– Это неправильно и неточно. Мы получили очень сердитое письмо от Болонского университета, где утверждалось то же самое, и говорилось, что наши студенты – военные преступники. Начнем с конца. Как и во многих других странах, ты не можешь выбирать, служить в армии или нет. Ты обязан проходить службу, а если отказываешься, отправляешься в тюрьму.

Вначале мы в "Шенкаре" помогали людям, потерявшим близких в нападениях, а также детям, чьи родители погибли в ужасных атаках ХАМАСа. В некоторых случаях мы предоставляли солдатам одежду или другие необходимые вещи, как это делали многие университеты и некоммерческие организации.

В начале такого поведения ожидали от всех подобных учреждений. Мы финансируемся из государственного бюджета и являемся государственным университетом, а не частной организацией. Иногда люди неправильно понимали наши действия, основываясь лишь на информации из социальных сетей, порой не понимая языка.

Очень легко навесить ярлык, но я думаю, что причины кроются глубже.

Я учился в Лондоне более 10 лет назад. Даже тогда я сталкивался с предвзятым отношением, назовем это так. Поэтому я считаю, что существует некий внутренний предрассудок. Называйте это как угодно, но предрассудок есть.

– Вы считаете, что в западных университетах существует предвзятость в отношении израильтян?

– Все говорят, что это направлено на Израиль и это не антисемитизм. Это как сказать темнокожему человеку, который не живет в Африке, что люди, настроенные против него, не расисты. Это семантика.

Немного странно. Это можно назвать, как пожелаете, но предвзятость существует. Сейчас она стала довольно экстремальной, но в этом нет ничего нового. Я сталкивался с этим в разных странах задолго до того, как начались нынешние события.

– Вы чувствовали подобное отношение в Эстонии?

– Нет. Это меня удивило. Я чувствовал это в других странах. Например, в Дании некоторые говорили мне, что ненавидят меня только потому, что я из Израиля, хотя даже не были со мной знакомы.

Но в Эстонии все было прекрасно. Я был здесь четыре раза, мне очень понравилась страна и EKA.

Я думаю, это отличная школа, у меня там много друзей. Поэтому все это оказалось для меня таким неожиданным.

К тому же, как вам, вероятно, известно, между Эстонией и Израилем есть несколько военных соглашений. Так что я не знаю. Наверняка здесь много лицемерия и мелкой политики. Но не секрет, что академическая среда зачастую движется в определенном направлении. И в некоторых странах это выражено сильнее, чем в других.

– Вы готовы вернуться в Эстонию в будущем?

– Да, конечно. У меня здесь много друзей. Мне кажется, что в определенные моменты люди просто боятся. Я могу понять, почему, но не понимаю, как это касается личных отношений.

Например, у меня есть друзья в Великобритании и Италии, с которыми мы дружили годами, и вдруг они перестали отвечать на мои письма. Я не считаю, что это красивое поведение.

Приведу пример. Я возглавляю отдел теории в своем университете. Больше двух лет назад я получил два письма с разницей примерно в неделю: одно – от профессора Московского университета дизайна и другое – от профессора из Украины. Я поговорил с обоими и предложил сотрудничество. Россиянка сказала, что она однозначно против политики своего правительства и хочет профессионального сотрудничества. И я согласился. Хотя я против правительства России, у меня нет ничего против нее лично. Украинскому профессору я предложил убежище в Израиле. Очевидно, это было до войны. Сейчас, не думаю, такое предложение выглядело бы красиво. Но, подводя итог, я не вижу конфликта, потому что работаю с людьми, а не с правительствами.

– Вы понимаете решение EKA?

– Думаю, что понимаю. Не хочу строить догадки, но, возможно, на них оказали давление другие университеты. Может быть, это что-то региональное. Например, как я уже говорил, в Финляндии есть предвзятое отношение к Израилю, возможно, то же самое в Швеции и Норвегии.

Не знаю, но в академической среде часто требуется выбирать сторону, игнорируя сложность ситуации. 

Разумеется, есть исключения. У меня был очень хороший опыт в Швейцарии. Во Франции также. Но я считаю, что когда говоришь что-то против своего правительства, нужно быть достаточно смелым, чтобы делать это открыто. То же самое должно происходить в академической среде – важно не следовать общим трендам или поддаваться давлению.