- В этом году 2 мая должно было пройти для вас иначе – намечалось торжественное окончание вашего 10-летнего срока на посту генерального директора Департамента полиции и погранохраны. Вместо этого вы сейчас даете интервью как человек, которому были предъявлены подозрения и который пытается спасти свою репутацию.

- Действительно, 2 мая в этом году должно было быть другим. Я должен был завершить свою службу в полиции, которая длилась более четверти века. Были радости, слезы, бессонные ночи, разрушенные отношения. Да, эта весна определенно другая.

- Вы ведь ничем другим в своей жизни не занимались, если не считать нескольких подработок в юности. Вы всю свою карьеру проработали в полиции, и теперь такой конец. Вам должно быть горько?

- Конечно, я надеялся, что все будет по-другому, и я бы солгал себе, если бы сказал, что мне не грустно. Но в то же время я знаю, что я делал. Я знаю, что я делаю сегодня. И я знаю, что буду защищать свои права в суде.

- Почему вы вообще решили служить в полиции?

- В моей жизни был период, когда у меня угнали машину, и я увидел, как местная полиция расследует это дело. Второй, возможно, окончательный импульс был связан с тем, что я почувствовал несправедливость. Я работал водителем дорожного катка. Я очень много работал, чтобы заработать деньги на спорт, потому что летом водителю катка платят очень хорошую зарплату. Но я понял, что не получил всех денег, это задело чувство справедливости. И я решил стать полицейским.

- Судьба ведь могла сложиться иначе. Примером тому может служить случай, когда вы поехали на экзамены, а автобус сломался.

- Да, я хотел поступить в Академию обороны. По дороге из Раквере в Таллинн, когда я поехал на экзамены, автобус сломался. Я приехал после обеда и смог сдать только тест на знания, а спортивный и общефизический тест сдать не смог. Из-за этого я не поступил. Тогда один добрый человек подсказал мне, что завтра последний день для поступления в полицейскую школу в Пайкузе. В то время это были разные учебные заведения. И вечером я отправился на автобусе в Пярну, чтобы на следующий день сдать экзамены в полицейской школе.

У меня не было денег, я никого не знал в Пярну, а родители не знали, где я и что делаю. Но желание поступить в полицейскую школу было очень велико. Я провел ночь в парке рядом с автобусной станцией, на скамейке рядом со статуей Лидии Койдулы.

- В июне 1997 года вы окончили школу, и кадет Вахер был переведен в полицейский участок таллиннского района Кесклинн. Начало было невероятно аскетичными для вас лично и для эстонской полиции в целом?

- Работу тогда делали потому, что это было круто. А какие тогда были инструменты для работы? Пара наручников на несколько работников. Не было ни машин, ни тем более баз данных. Все было на бумаге и в журналах. Очень аскетичные были времена.

- Вы неоднократно рисковали жизнью, 1 мая 1999 года, в ваш день рождения, вас тяжело ранили. Что тогда произошло?

- Наша команда должна была задержать одного разыскиваемого. У нас была информация, что он придет на Ратушную площадь праздновать Вальпургиеву ночь. И случилось так, что наша команда, в которой были Виктор, Марко и я, разделились, что не совсем правильно. Но там было так много людей, люди бросали бутылки с шампанским, атмосфера была беспокойной. Я попытался задержать разыскиваемого, но мне это не удалось, так как его друг дважды ударил меня ножом в спину.

Я сам всего не помню, но врач через несколько дней похлопал меня по плечу и сказал, что я могут отпраздновать свой второй день рождения. Раны не были очень серьезными, но потеря крови была очень большой, поскольку скорая помощь приехала минут через 40-45. Но я остался жив благодаря Марко, который буквально зажал пальцами раны, и Виктору, который в это время размахивал пистолетом и отгонял других подонков. Это то, что мне рассказали потом.

- Второй раз вам удалось спастись осенью 2004 года, когда человек с поясом смертника взял в заложники полицейского в машине. Вы были переговорщиком, но переговоры даже не успели начаться, так как машину взлетела на воздух!

- Предыстория была простой, все началось с насилия в близких отношениях. Женщина позвонила в полицию, мужчина избивал ее в течение долгого времени. Прибыл патруль, и началась история с бомбой. Мужчина показал, что на нем пояс смертника, и, по сути, начал уходить. Полиция начала его окружать, и тогда мужчина запрыгнул в одну из полицейских машин. Один полицейский смог выбраться из машины, а второй оказался в заложниках. Моей задачей было договориться с этим Евгением, разрешить ситуацию мирным путем. К сожалению, это не удалось, потому что сразу произошел взрыв.

Меня спасла правая задняя стойка полицейского микроавтобуса. Если бы я был на метр в сторону от нее, то пострадал бы больше.

(В тот день погибла полицейский Юлия Горбачева, первая погибшая при исполнении служебных обязанностей женщина-полицейский в Эстонии после восстановления независимости – прим. автора).

- В начале интервью вы сказали, что не обошлось без слез. От чего могут навернуться слезы у такого человека как вы?

- Самые сложные истории связаны с детьми. Если ребенок подвергся насилию или с ним что-то случилось. А также случаи, когда нужно подойти к матери и сказать, что ее ребенок убит или умер, это очень тяжело.

Одна из функций переговорщика также заключалась в передаче сообщений о смерти. Сейчас этим занимается служба капелланов.

- По мере продвижения по карьерной лестнице ваша работа все больше перемещалась в офис. Но это не означало, что эмоций и напряжения стало меньше. Когда вы в 2013 году стали гендиректором Департамента полиции и погранохраны, происходило слияние полиции, пограничной службы и Департамента гражданства и миграции, в результате которого было сокращено 600 человек. Значит ли это, что кто-то до сих пор таит на вас обиду?

- Определенно. Потерять работу в ситуации, когда организация вынуждена меняться, чтобы платить оставшимся людям приемлемую зарплату, конечно, неприятно.

- Одним из примеров необходимости реформы было, например, то, что когда вы начали ее проводить, у многих полицейских все еще были пистолеты с пятиконечными звездами?

- Все полицейские ходили с такими пистолетами. Кроме того, полицейские носили такую форму – я называл это пластиковыми брюками и пластиковой курткой – что даже мойщик окон в спецодеожде Tamrex чувствовал себя более комфортно. Нужна была новая форма, на которую фактически ушли миллионы, нужно было новое вооружение. Каждому свой бронежилет. Пограничники работали так, что вторая смена надевала бронежилеты первой смены, мокрые от дождя, снега или пота. Было также время, когда практически не было тренировок по стрельбе. Люди носили оружие, должны были быть готовы применить его против преступника, но тренироваться не могли. Я не хотел руководить такой организацией, ее нужно было менять.

- Давайте перейдем к утру 21 марта этого года. Что тогда произошло, на ваш взгляд?

- Это было обычное будничное утро. В 9 часов у меня была встреча с руководителем отдела внутреннего контроля. В тот момент вошли сотрудники Полиции безопасности и сказали, что я задержан. Начался обыск в моем кабинете, затем был допрос в КаПо.

- Какой была ваша реакция, когда вам сказали, в чем вас подозревают?

- Для меня, конечно, было шоком, как все происходило. Как от юридического спора дошло на обыска. Но в то же время, должен сказать, я был спокоен, потому что я знал, что мы сделали. Я знал, что мы этим занимались, мы обратились с этой проблемой в Министерство внутренних дел, так что в какой-то степени это облегчило то сложное утро.

- Суть обвинения заключается в манипулировании стажем и спецпенсией. Подозреваются Ээрик Хельдна и еще пять высокопоставленных чиновников, включая вас.

- Для меня суть заключается в юридическом споре, как и кто имеет право принимать человека на работу, как и кто имеет право ротировать человека из организации, и, в-третьих, кто принимает эти решения. Мне вменяют пособничество, якобы я тогда способствовал мошенничеству.

В 2019 году парламент принял закон, а президент его провозгласила, что те, кто служат в 2019 году, в будущем будут получать спецпенсию. Если же служба, например, началась в 2020 году, то спецпенсии не будет. У нас был очень сильный кадровый голод, не хватало несколько сотен людей. И мы начали кампанию по набору персонала, обзванивали сотни людей, которые проработали в полиции 20 с небольшим лет, и предлагали им вернуться. Что если они вернутся сейчас, то будут получать спецпенсию.

(Рийгикогу отменил спецпенсии с 1 января 2020 года. То есть те, кто служил в полиции до 31 декабря 2019 года, имеют право на более высокую пенсию, если они прослужили не менее 25 лет и достигли 50-летнего возраста – прим. автора).

- То есть вы видели в этом возможность, а не проблему, предлагая людям вернуться по причине такого бонуса?

- Действительно, зарплаты были низкими, и, обсуждая маркетинговый аспект этой рекрутинговой кампании, мы рассматривали это как возможность.

- Эта кампания проводилась открыто в социальных сетях, впоследствии она даже была признана лучшим кадровым проектом года, так как в полицию вернулся 61 человек. Благодаря этому удалось сэкономить 1,5 миллиона на обучении. Однако есть еще пять человек, которые были приняты на работу в то же время, но их сразу же ротировали на прежнее место работы.

- Эта кампания позволила нам вернуть 61 полицейского, они были сразу же приняты на работу, и пять полицейских, которые должны были завершить свою деятельность в другой спецслужбе, а затем вернуться в Департамент полиции и погранохраны.

- И среди этих пяти был Ээрик Хельдна, вокруг которого разгорелись споры?

- Так точно.

- Госпрокуратура, однако, говорит о фиктивном трудовом договоре. Якобы Ээрик Хельдна работал в разведке Сил обороны, вы на бумаге приняли его на работу в полицию, но он продолжал работать разведке. Это все же похоже на мошенничество.

- Никакого мошенничества нет. Речь идет о защите интересов организации. Ээрик Хельдна, на мой взгляд, очень сильный специалист. Он много лет проработал в наркополиции, провел множество крупных международных операций. Ээрик Хельдна возглавлял Центральную криминальную полицию, он был главой отдела расследований в Полиции безопасности. Возвращение этого человека в ряды организации на самом деле очень важно.

- Это было обещание с их стороны или ваша договоренность, мол, хорошо, вы не вернетесь сейчас, продолжите работать на прежнем месте какое-то время, а потом точно вернетесь в Департамент полиции и погранохраны?

- Такая договоренность была. Такая договоренность была с Ээриком Хельдна. Что он закончит работу в Разведывательном центре Сил обороны и вернется в Департамент полиции и погранохраны. Он так и сделал, он должен был приступить к службе в департаменте этой весной. Он должен был заняться украинской миссией, связанной с огнестрельным оружием и взрывчатыми веществами.

- Есть еще четыре человека, которые работают в разведке вне Департамента полиции и погранохраны, но по бумагам числятся в департаменте. Потенциально с ними может быть такая же проблема?

- 61 человек смог приступить к работе сразу, а с пятью – плюс пятью – мы действительно договорились, что в 2019 году они продолжат работать в другом государственном учреждении. Продолжат выполнять похожую работу, как они выполняли бы в полиции, и затем вернутся.

- Речь идет о сотрудниках внешней разведки?

- Речь идет об одном разведывательном учреждении.

- Критики утверждают, что такую возможность предложили только своим.

- Любой, кто меня знает, знает, как я принимаю кадровые решения. Я выбираю десять человек: четырех префектов, четырех заместителей префекта, главу отдела внутреннего контроля, главу отдела внутреннего аудита. Все остальные кадровые решения принимаются префектами или руководителями отделов. Я им доверяю. Это означает, что возможность вести себя подобным образом была в интересах Департамента полиции и погранохраны и решениями высшего руководства департамента.

(Это одна из причин, почему в данном случае, помимо Ээрика Хельдна, под подозрением находятся пять высших руководителей Департамента полиции и погранохрнаы, которые имели отношение к найму персонала и ротации – прим. автора).

- Также было сказано, что вы с Ээриком Хельдна особенно хорошие друзья, и именно благодаря этому ему был сделан такой подарок в виде спецпенсии.

- Я проработал с Ээриком Хельдна четверть века на различных должностях в следственных органах. Конечно, я знаю Ээрика Хельдна и считаю его очень хорошим специалистом, и в интересах организации, чтобы такие эксперты в своей области, имеющие очень большую сеть, известные во всем мире, работали в полиции. Это была наша возможность.

- Кто и когда первым поднял вопрос о том, что такой вариант с Хельдна может быть не в порядке?

- В 2019 году, когда началось оформление Ээрика Хельдна на работу, я спросил Арнольда Синисалу (генеральный директор КаПо – прим. ред.), нормально ли это. Ответ Арнольда Синисалу был предельно ясен – это твое решение. Поскольку уход Ээрика Хельдна из Полиции безопасности был каким-то быстрым и многих удивил, я также спросил тогдашнего генерального прокурора Лавли Перлинг, были ли какие-либо проблемы с Ээриком Хельдна. Ответ был, что все в порядке.

О том, что в 2020 году у нас возник юридический спор между Полицией безопасности и Департаментом полиции и погранохраны, об этой ситуации, проблемах, разногласии я рассказал министру Марту Хельме, Кристиану Яани, канцлеру Лаури Лугна, канцлер Тармо Мийлитс тоже был в курсе. Никто не посчитал, что поведение и решение Департамента полиции и погранохраны было неправильным. Следовательно, до 21 марта я считал, что все в порядке.

- Вы говорите о ротации. Было ли в то время какое-то совпадение между деятельностью Ээрика Хельдна в военной разведке и интересами и деятельностью Департамента полиции и погранохраны?

- Мы маленькая страна. Ясно, что военная разведка использует данные Департамента полиции и погранохраны. Департамент внешней разведки, КаПо, разведывательный центр используют информацию Департамента полиции и погранохраны касательно границы и морских наблюдений. Тот факт, что мы работаем вместе, знаем друг друга, у нас доверительные отношения, на самом деле очень важен для успеха в этой маленькой стране, где учреждения не очень большие.

- Насколько я понимаю, есть переписка по этому поводу, где вы черным по белому спрашиваете, можно ли вам это делать или нельзя. Вы не получили никакого четкого ответа на этот вопрос?

- Все, кто давал советы, штатные юристы Департамента полиции и погранохраны, и позднее правовое бюро, которое является юридической компетенцией генерального директора, и другие ведомства, например, юристы Разведывательного центра Сил обороны, четко сказали, что если бы было соглашение, что Ээрик Хелдна будет оформлен, ротирован куда угодно и никогда не выйдет на работу, то это преступление. Такого соглашения не было. Ээрик Хелдна должен был выйти на работу и вышел весной этого года, но как раз в это время, 21 марта, нас задержали.

- Есть ли в Департаменте полиции и погранохраны другие люди с потенциально такой же проблемой?

- Я удивлен тому, что все это уголовное расследование крутится вокруг одного человека. Зная, что ротация – обычное дело в государственных структурах. Поэтому я верю и надеюсь, что в будущем вопрос ротации будет решен более четко. Потому что Департамент полиции и погранохраны повел себя так же, как и в прошлом. Мы вели себя так, как мы вели себя при ротации раньше. Мы вели себя так, как позволял нам закон.

- Вы говорите, что все это обсуждалось, была даже письменная переписка, где это обсуждалось. Риски как будто были снижены, но тем не менее глава полиции и его команда находятся под подозрением в преступлении.

- Мне трудно комментировать то, что думают или делают другие. Я могу открыто рассказать о том, что мы сделали и как мы себя вели. А также сказать, что мы готовы защищать свои права, пусть даже в суде.

Речь идет о споре, который можно было решить по-другому. Были способы за эти четыре года решить его либо в административном суде, либо путем встреч, вплоть до того, чтобы открыть карты и сказать, почему Ээрик Хельдна не годится на должность полицейского. И я направил соответствующее письмо в КаПо 24 июля 2020 года, на которое до сих пор не получил никакого ответа. Моей целью было выяснить у КаПо, какие действия или бездействие делают Ээрика Хельдна непригодным для работы в полиции. Никакого ответа! И теперь, 21 марта 2023 года проводят обыск. Непостижимо.

- Еще недавно о вас говорили как о возможном кандидате на пост министра внутренних дел. В свое время ходили разговоры, что вы рассматриваете возможность стать прокурором. Каким вы видите свое будущее сегодня?

- Это правда, что меня несколько раз звали в политику. И это правда, что мне также предлагали стать министром внутренних дел. В настоящее время я отказался от этих возможностей. На данный момент я занят тем, что защищаю себя и жду, что будет. Но политикой я заниматься не собираюсь.

- Если подвести итоги, то с каким чувством вы 2 мая поставите точку в этой главе своей жизни?

- С огромным уважением к сотрудникам Департамента полиции и погранохраны. Спасибо им!