- Вокруг Закона о церквях и приходах было много споров, и президент вернул его в Рийгикогу, чтобы парламент привел его в соответствие с Конституцией. Как вы считаете, нужен ли этот закон?

- Этот закон в любом случае необходим. Я считаю, что он обязательно должен быть принят. По двум причинам. Если посмотреть на Европу в геополитическом контексте, то мы увидим, сколько угроз существует на данный момент, особенно в Северной Европе и в нашем регионе. В особенности потому, что у нас есть граница с соседним государством, которое совсем не является дружественным.

Речь ведь идет не только об Украине. Мы должны также учитывать угрозы, направленные против стран Балтии, включая нашу. Мы также видим рост тревожности по всей Европе, связанной с безопасностью государств. Правовая система и правовое поведение каждого государства не могут опираться только на реактивные моменты, они должны также действовать проактивно и учитывать, что может произойти.

Возьмем, например, Францию, где уже хорошо понимают, что действующее законодательство больше не соответствует имеющимся угрозам и вызовам. У государства ведь есть обязанность – предусматривать законодательными средствами, видеть и предотвращать угрозы государству и народу.

Я хотел бы четко заявить, что моя поддержка направлена не государству, а праву и справедливости. Я считаю, что государство сейчас придерживается правильного, справедливого и дальновидного курса. Это тема, касающаяся не только Эстонии, но и всей Европы. Мы увидим, как будут развиваться события и какие окончательные решения будут приняты в связи с этим законом. Мы должны проявить доверие к тем людям, которых мы выбрали в Рийгикогу, а также понять президента, стоящего перед сложным выбором.

- Этот закон касается ЭПХЦ, связанной с Московским патриархатом. Оправдано ли участие государства в этом вопросе?

- Насколько я понимаю, этот закон касается только государственной безопасности. Ясно, что никто не имеет права угрожать безопасности государства. Министерство внутренних дел и министры внутренних дел заявили, что существованию ни одного прихода угрозы нет.

Если этот закон будет принят, то все, как церкви, так и граждане, будут обязаны соблюдать его принципы. Мы не можем допустить, чтобы через религиозную организацию или под ее прикрытием создавалась угроза государственной безопасности. Мы уже видим изменение этого менталитета в Европе, и в разных местах подчеркивается, как Московский патриархат в сотрудничестве с государством подрывает безопасность других государств и вмешивается как в политику, так и в общественную жизнь. Мы не можем принять того, что под именем свободы вероисповедания сама эта свобода используется для создания хаоса и неразберихи.

Другими словами, закон есть закон, и мы обязаны его уважать. Как религиозные организации и церкви мы обязаны оставаться церквями, исполнять задачи христианской церкви и не играть в политические игры и придумывать уловки.

- Что ждет православных верующих Эстонии, если Закон о церквях и приходах вступит в силу?

- Как православные мы не видим ничего иного, кроме как продолжать наше религиозное служение – свидетельствовать о Евангелии, жить церковной сакраментальной жизнью, проявлять уважение к ближним. Все эти проповеди, которые мы читаем в церкви – все это мы призваны претворять в жизнь. Мы – граждане этого государства, и, естественно, для нас нет никаких исключений из-за того, что мы христиане.

- По крайней мере сейчас, судя по заявлениям епископа Даниила из ЭПХЦ, сделанным до принятия закона, кажется, что они не согласны с изменениями и не намерены разрывать все связи с Московским патриархатом. Какие сценарии возможны, по вашей оценке?

- Если они не разорвут свое каноническое общение с Московским патриархатом, то встанет вопрос, какой будет их позиция на юридическом и законодательном уровне. Очевидно, что это повлечет за собой как общественные, так и законодательные последствия.

Я бы совершенно не хотел нападать на епископа Даниила. Он еще очень молодой епископ, который находится в очень трудной ситуации. Я это прекрасно понимаю. Я думаю, он сам до конца не вник в то, о чем говорит, и скорее говорит то, что ему сказали. Если ЭПХЦ не разорвет общение с Московским патриархатом, то ее как религиозную организацию государство просто больше не будет признавать и принимать.

Закон касается не только одной церкви. Он предназначен для всех – как для церквей, так и более широко для нерелигиозных общин, которые своей деятельностью могут представлять угрозу для безопасности государства. Службы безопасности хорошо знают, как Россия и Московский патриархат используют местные церкви и структуры за пределами России для достижения своих целей и оказания влияния.

Я говорю это с большой болью. Я устал от этой злобы и клеветы. От всех этих разговоров, которые здесь ведутся. И должен признать, что Московский патриархат поставил нас, православных, в очень тяжелое положение. Православие поставлено в трудное положение не только здесь, Украина также с этим столкнулась. Как христиане и православные мы призваны творить мир в обществе и объединять людей, а не вызывать тревогу и раскол. Как глава Эстонской апостольской православной церкви я очень строго отношусь ко всем духовным лицам, чья деятельность или высказывания отходят от духа Евангелия. Мы не можем использовать алтарь и кафедру ни для чего другого, кроме того, к чему нас обязывает Евангелие и его дух.

- Что делают Эстонская апостольская православная церковь и митрополит Стефан для успокоения ситуации?

- Я со своей стороны сделал ЭПХЦ два предложения. Мое предложение – викариат. Конечно, у термина "викариат" есть свое значение, но в данном случае я вышел за рамки традиционного значения.

В первую очередь мое беспокойство было связано с тем, как помочь нашим братьям-православным из русской православной церкви сохранить общественное признание. Думая также о том, как им помочь, если ЭПХЦ решит разорвать существующее общение. Государство не может помочь, потому что оно решает вопросы только законодательного толка, а не церковного и канонического. Как говорится в уставах наших православных церквей в Эстонии: с одной стороны, мы уважаем и соблюдаем законы государства, а также руководствуемся ими, а с другой – подчиняемся и находимся в общении с главой нашей церкви, который обеспечивает нам церковное существование.

Мое предложение заключалось в том, чтобы дать им возможность, разорвав общение, сохранить свою церковную каноничность и принадлежность к церкви, не превращаясь в секту в православном смысле. Когда церковная структура становится сектой, она может рассыпаться на подразделения и группы. Мой шаг и мое предложение – это рука помощи, протянутая им, попытка пойти им навстречу и помочь в той ситуации, в которой они оказались. Все это без какого-либо принуждения, предоставляя им каноническое общение и целостность. Я не прошу ничего взамен. Единственное, о чем я прошу – чтобы их епископы в знак признания общения упоминали мое имя во время богослужений. У меня есть право быть упоминаемым. Это было мое первое предложение.

У меня нет никакого требования о немедленном объединении двух церквей. Им остается свобода и дальше существовать, как и прежде. Идеями этого предложения я поделился с Вселенским патриархатом, где понимают, что мы должны как-то помочь нашим православным братьям из русской церкви. Это также был знак того, что мы простили за те гонения и разрушения, которым подвергалась наша церковь с момента оккупации Эстонии. В истории мы здесь были жертвами. Простите, что снова поднимаю эту тему, но до 1945 года у нас в Эстонии было 200 000 православных, 180 священников и 153 прихода. Когда я приехал в Эстонию, что я нашел? Руины не забыть. Когда вы путешествуете по Эстонии и смотрите на руины церквей, то это православные церкви. Были уничтожены приходы, храмы, и никто не знает, что случилось со многими священниками. Мы будем помнить, что здесь было сделано, но не можем застревать в прошлом и должны идти вперед. Дальше нас поведет прощение, даже если другой не просит прощения у тебя. Наша главная цель в этом предложении – протянуть руку помощи и показать, что есть любовь к нашим сестрам и братьям.

Второй шаг – общественный. Я нахожусь в Эстонии уже 26 лет. Нам так и не удалось провести ни одного совместного молебна с русскими православными. Они прервали общение с нашей церковью. В общественном смысле у них свои прихожане. Несмотря на то, что русская церковь вела очень сильную пропаганду против нашей церкви и отдельных личностей, там есть немало людей, которые на самом деле готовы сотрудничать и с нашей церковью. С викариатом я и предлагаю такое сотрудничество без подчинения или присоединения кого-либо – чтобы появилась возможность для сотрудничества. Таким образом мы сможем начать узнавать друг друга и создать братскую и дружественную атмосферу, которая в конечном итоге принесет пользу всему обществу.

Вот эти два аспекта я и предложил, и с моей стороны в этих предложениях никаких изменений нет. Я хочу надеяться и верить, что в конечном итоге дух любви возьмет верх над духом вражды.

- Как Эстонская апостольская православная церковь может предоставить каноническую православную целостность ЭПХЦ, если та порвет связи с Московским патриархатом?

- Во всем православном мире существуют три автономные церкви. Это монастырь св. Екатерины, расположенный на Синайском полуострове, а также православные церкви Эстонии и Финляндии. Почему эти церкви автономные, а не автокефальные? В то время, когда Эстония и Финляндия перешли в подчинение Вселенского патриархата, было принято решение не давать им автокефалию, потому что у них не было достаточной силы, чтобы справляться как самостоятельные, то есть автокефальные церкви. Они остались под поддержкой и защитой Вселенского патриархата.

Особенность автономных церквей заключается в том, что они самостоятельно избирают своих епископов. Единственный, кто избирается Вселенским патриархатом, это митрополит. Мы, как синодально-автономная православная церковь, имеем право предоставить каноническую православную целостность также и членам ЭПХЦ, если они прекратят общение с Москвой.

- По словам представителей ЭПХЦ, невозможно разорвать каноническую связь с Московским патриархатом. По вашей оценке, это невозможно или сложно?

- В данном случае вопрос не в том, возможно ли это или сложно. Вопрос в том, хотят ли этого. После того как я сделал им предложение о викариате, кто-нибудь из них мог бы прийти сюда и поговорить с нами о том, в чем вообще заключается этот викариат. Могли бы задать уточняющие вопросы. Но никто не пришел и не проявил интереса.

- В заключение вопрос на другую тему. Папа Лев XIV на встрече религиозных лидеров в Риме сказал, что нужно общее празднование Пасхи для всех христиан. В настоящее время это невозможно из-за различий в календарях. Что вы думаете об этой идее?

- Эта тема не новая, об этом уже давно говорят. Действительно, тот факт, что папа Лев обратил на это внимание, значителен и положителен. Особенно эта тема стала актуальной во времена понтификата папы Франциска. Я рад, что новый папа продолжает принципы предыдущего. На мой взгляд, если можно найти общее решение по этому вопросу, то это следует сделать. Я надеюсь, что это произойдет быстро.