– С 1 июля у нас повысился налог с оборота, и многие предприниматели публично жалуются, что все дорожает и они больше не справляются. Как министр финансов смотрит на это?

– Если говорить о предпринимателях, то их разговоры о том, что они больше не справляются, показывают деградацию общей жизненной ориентации. Традиционно предприниматели понимали, что налог с оборота мало вредит экономике. По оценке ОЭСР, не вредит вообще, ведь государство нужно финансировать, и налог с оборота – самый безопасный. Из-за чего они (предприниматели – прим. ред.) волновались, так это то, что с них будут брать подоходный налог на прибыль и они не смогут инвестировать.

Так что это довольно искаженная общественная жизненная ориентация, будто вообще не должно быть налогов. Я не знаю, что с этим делать. Это принципиальный упадок: если общество больше не говорит о том, как справиться, как заработать больше, содержать семью, строить бизнес, а только о том, что цены растут. Это так же глупо, как встать утром и ругаться на плохую погоду. Цены не находятся под чьим-либо конкретным контролем, и правительство не может налогами вызвать инфляцию, как утверждают. Конечно, есть разовый эффект: потребительский налог может повлиять на инфляцию, но даже не на 2%, подумайте, всего на 1,639%. Это то, что непосредственно прибавляется к цене. И такой шум вокруг этого – позор.

С другой стороны, нелогичность заключается в том, что если все это действительно делает всех беднее, то спрос должен уменьшаться, а значит, и рост цен должен быть еще меньше. Так что те, кто цепляется за цены и только об этом говорит, должны признать и это.

Интересно, неужели все жалобщики не слышали новостей о повышении расходов на оборону в НАТО до 5%? Об обещании Эстонии поднять их выше 5%? Неужели они не читают каждый день новостей о войне? Я, например, начинаю день с этого – часть источников служебные, часть – открытые – какова ситуация на украинском фронте? Неужели кто-то думает, что это нас не касается? Маленькую страну, у которой с одной стороны Россия, откуда традиционно поступали более дешевые товары, а с другой – страны, у которых дела идут не очень хорошо: слабый экспортный спрос, девальвация кроны в странах Северной Европы. У Латвии дела тоже не блестящие. Так что я не понимаю этого нытья. Это просто эгоистично и мелочно.

– Утром 1 июля Департамент статистики сообщил, что в июне по сравнению с маем цены выросли на 1,1%, а по сравнению с июнем прошлого года – на 5,2%.

– Неприятно, да, но и здесь надо честно признать: государство не контролирует инфляцию и не может ее контролировать. Там сложные факторы, и существенную роль играют сами предприниматели, те, кто продает. Я полностью на стороне предпринимателей, я и идеологически их поддерживаю. Но давайте посмотрим: за последние годы маржа прибыли все же скорее выросла. И эта маржа означает, что они развивают все более дорогую торговую сеть.

У них очень роскошная торговая сеть. Это очень здорово. Возле моего дома также строится новый магазин. Но все это входит в себестоимость. Ассортимент у нас отличный для такой небольшой страны, торговые площади огромные. Все это влияет.

Что государство действительно сделало неправильно, так это не то, что оно не регулирует цены, а то, что уже много лет не может контролировать бюджет. И во время войны это сделать, конечно, не получится. Перерасход бюджета – это не результат работы нынешнего правительства, а десятилетия.

Вообще-то никого больше не интересует состояние бюджета. А ведь это один из факторов, который крутит инфляцию. Второй – открытие второй пенсионной ступени. Люди набросились на пенсионные накопления, это увеличило спрос и позволило поднять цены. А потом их уже никто снижать не будет. Все говорят только о ценах, а это значит, что и те, кто устанавливает цены, думают в том же духе. Кстати, с экономической точки зрения: если ожидается рост цен, то они действительно растут. Так что разговоры о ценах дают такой эффект.

Я собираюсь заглянуть в публикацию Департамента статистики, откуда там взялись 5%. Я и сам просматриваю статистику и считаю, что у нас с ней тоже есть проблемы. Например, мы больше не имеем доступа к реальным данным – предприниматели, которые должны отчитываться, больше не предоставляют департаменту информацию в том же объеме. Департамент статистики в недоумении. Говорят, что это какая-то бюрократия, какие-то обязанности, но в итоге мы получаем обратно данные с неточными цифрами.

Кроме того, мы не получаем доступ к нужной информации – борьба за конфиденциальность и все остальное. И мы не можем убедить людей, что статистику нужно собирать, чтобы и информация о ценах была корректной.

Например, в индексе потребительских цен не учитываются скидки для клиентских групп – сотни тысяч людей ходят по магазинам в определенные дни: пенсионеры по средам, в Rimi – по понедельникам, получают скидку 10%. А мы не можем это измерить, потому что не имеем доступа к данным. Так что я весьма уверен, и это не просто моя интуиция и не разговор в духе партийного собрания, а, например, и позиция Банка Эстонии: мы не измеряем инфляцию так, как это делают в некоторых странах, которые хвастаются низкими показателями. Но, конечно, все это – как пенять на зеркало. Но я обязан говорить, чем мы занимаемся.

– Вы наверняка уже ведете подготовку к составлению бюджета на следующий год, и стратегию бюджета тоже надо пересмотреть. Каковы основные пункты? Я посмотрел, что от принципа основанного на деятельности бюджета не отказываются. В инфосистеме законопроектов указано, что будет небольшая реорганизация, но в целом он останется основанным на деятельности.

– Да, бюджет, основанный на деятельности, позволяет увязывать расходы с целями и программами развития, и сама по себе это идеальная модель, которую мы продвигаем и которую точно не стоит выбрасывать в мусорный ящик только потому, что кто-то сделал целью своей жизни ее ругать.

К сожалению, есть люди – и среди руководителей, – которые не могут прожить дня, не поругав основанный на деятельности бюджет. Но это не значит, что мы вернемся к бюджету, основанному на расходах, где подробно прописано, что именно покупает государство, но не указано, зачем. Мы объединим оба подхода. Те, кто захочет узнать суммы хозяйственных расходов, смогут увидеть соответствующие абзацы. Мы представим приложение к бюджету о хозяйственной части – какие вещи, в каком количестве закупаются. Например, важно число автомобилей, сколько государство покупает, как правило, арендует. Но большинство статей расходов в таком виде людям ничего не говорят. И если они идеализируют бюджет с хозяйственным содержанием, то на деле с ним все равно ничего не делают. Просто говорят в недоумении, что он непрозрачный.

Так что идеальной модели не существует, и мы развиваем такую, где будут представлены оба подхода: зачем тратится и на что конкретно. Это будет уточнено.

– По состоянию на 1 июля каково внутреннее ощущение у министра финансов: нужно ли поднимать зарплаты в госсекторе?

– Я обращал внимание на то, что госсектор очень широк. Большая его часть – это работники сферы образования, и говорить, что мы не хотим повышать им зарплату, неправильно. Но в трудное время, когда денег нет, нужно искать деньги через перераспределение. Можем ли мы что-то добавить, я обещать не могу, потому что бюджет в глубоком минусе. И я не устаю защищать госслужащих, которых все ругают. Это ключевые фигуры общества, они владеют тем самым ноу-хау, который накапливался и накапливается в международной и в национальной практике и помогает лучше организовать дела в государстве. Они вовсе не какая-то стая бюрократов, которые только и делают, что все проверяют. Таких проверяющих – единицы, и с бюрократией мы тоже боремся.

Но у нас есть проблема – конкурентоспособность госсектора сейчас снижается. Рост зарплат минимален, а если и есть, то за счет последних ресурсов или каких-то дополнительных средств. Из-за каких-то программ по безопасности статистически создается впечатление, что зарплаты растут, но обычному чиновнику, обычному работнику, несмотря на инфляцию, рост зарплаты сейчас обещать невозможно. Я лишь хочу подчеркнуть: это важные для общества люди. Как важен и частный бизнес, частный сектор. Не стоит их критиковать.