Многие сейчас говорят о планируемых в Эстонии налоговых изменениях. Многие озадачены. Многие даже раздражены. В то же время, поскольку на эту тему так часто высказываются, у меня где-то в подкорке замигал тревожный огонёк. Поскольку в мире никогда и ничто не бывает однозначным, я хочу рассмотреть некоторые аспекты, которые сейчас остаются за темой налогов.

Первый из них — это принципиальная неспособность человеческого сообщества эффективно действовать во имя долгосрочных целей. Для меня момент откровения наступил в 1997 году, то есть, 25 лет назад, когда мой хороший друг Рауль Ребане рассказал, что в Министерстве образования к тому моменту подсчитали количество родившихся детей и пришли к выводу, что лет через десять-пятнадцать нам придется закрывать школы, потому что детей будет больше не хватать.

Я был тогда молодым человеком и решил, что вот теперь, конечно же, будут приняты меры, чтобы начать решение этой проблемы. Какое там! Правда, в 2004 году в Эстонии было введено отмеченное всей Европой родительское пособие, но радикального поворота в умножении числа детей это не произвело. Зато какой шок испытало общество, когда и в самом деле лет десять назад начали одну за другой закрывать школы. В одночасье люди были удивлены и раздражены, словно бы в обществе никто не знал об этой ситуации.

На сегодняшний день мы говорим о закрытии сельских школ как о явлении, которое на самом деле объявили уже по меньшей мере 25 лет назад. При том, что Эстония находится не в уникальном положении. Урбанизация — это общемировая проблема. Но мы можем спросить, а как эта история иллюстрирует нашу неспособность решать проблемы?

Вторая история — из предвыборных дебатов, состоявшихся пару месяцев назад. Хотя мои ключевые темы в рядах партии "Правые" были связаны с вопросами безопасности, я принял участие и в двух дискуссиях по вопросам культурной политики. Большинство из её участников были знакомы друг другу по более ранним рабочим контактам и в каком-то смысле это была беседа единомышленников, в которой каждый из нас представлял разные партии.

Совершенно очевидно же, что эстонская культура важна, важен также и эстонский язык. Никто не спорит. Но политические дебаты придали форму нашей риторике, поскольку почему-то очень распространено мнение, что победителем на выборах станет тот, кто лучше всех наобещает самые разные вещи — и сельские библиотеки, и социальные гарантии творческим людям, и финансирование театров.

В ходе обеих дискуссий у меня испортилось настроение и я вложил свою ложку дёгтя в бочку с мёдом, напомнив, что в прошлом квартале — то есть, в четвертом квартале 2022 года валовой внутренний продукт Эстонии упал на 4,1%. "Есть ли у нас какая-нибудь информация, что в этом году экономика обратится к быстрому росту, от которого свою долю получит и сфера культуры?", - спросил я.

У меня такой информации нет до сего дня. Вместо этого есть межпартийный консенсус, что в любом случае надо срочно повышать обороноспособность государства. А это значит, что нас ожидают расходы, которые требуют чрезвычайных шагов.

Дорогие друзья, но мы же раньше видели, как Эстонское государство ведет себя в условиях кризиса, когда приходится иметь дело с постоянными расходами, а не с внеочередными инвестициями. Это означает урезание или повышение налогов — и то, и другое это непопулярные меры.

В ходе дебатов на темы культуры мое внимание привлекли не красивые обещания, а то, что скорее всего в финансовом отношении нас ждет период спада. На самом деле мы должны были бы говорить о кризисе, через который мы проходим сейчас и в условиях которого есть вероятность, что денег всем будет не хватать.

Спорить со мной никто не стал, хотя мне указали, что если мы не поддержим культуру, то для чего нам тогда это государство? Очень правильно. Только в таком случае в дебатах на тему культурной политики должны участвовать исключительно кандидаты на пост министра финансов и на пост премьер-министра, которые в условиях подобных кризисов больше всего влияют на определение приоритетов. Почему тогда в дискуссии по теме культурной политики участвуют единомышленники из разных партий, которые уже давно сошлись во мнении, что культуре необходимо добавить финансирование? И с этим никто не стал спорить.

Наконец, мы подходим к периоду после выборов, когда произошло то, что на самом деле все аналитики могли предсказать с большой уверенностью. Во всей большой схеме коалиции у партий было только два варианта. Во-первых, на сколько надо поднять налоги — и во-вторых, говорить сначала об урезаниях и потом о повышении налогов, или наоборот? Если сегодня послушать политиков коалиции, то во всех выступлениях, оправдывающих повышение налогов, отмечается, что налоги это только один из инструментов, чтобы покрыть политические обещания. Первая же установка госбюджета следующего года уже сегодня внедряет в министерские коридоры понимание того, что каждому надо искать, на чём экономить.

Лично меня абсолютно не интересует, кто виноват? Но я могу обещать, что я не удивлюсь, если осенью выяснится, что урезания и в самом деле начнутся. В случае с этими урезаниями действует одно универсальное правило. Каждая конкретная сфера воспринимает урезания как направленный на неё политический произвол и как неописуемую боль, тогда как урезания во всех остальных сферах ей представляются слишком уж маленькими.

Ну, а если вы спросите, можно ли было всего этого избежать, я в ответ спрошу: "Как вы думаете, в условиях продолжающегося сокращения населения мы сможем в будущем сохранить открытыми все сегодняшние школы?". Не надо выдавать желаемое за действительное, но вот что вы думаете - как всё получится? Вы будете удивлены?