Также в передаче "Особый взгляд" прозвучали ответы премьер-минситра на вопросы, почему в приложении Eesti.ee нет русского языка и можно ли смягчить требования к получению эстонского гражданства для граждан России.

Для начала спрошу про злополучный Закон о климате. Хотелось бы простым человеческим языком объяснить: что с ним не так, к чему такая спешка с принятием и что будут делать дальше, если даже среди коалиционных партий нет согласия в этом вопросе?

Прежде всего, Закон о климатически устойчивой экономике нужен для того, чтобы при новых инвестициях предпринимателей или использовании государством денег налогоплательщиков были четкие цели, которые следует учитывать.

Приведу простой пример: Государственный суд приостановил строительство некоторых новых инфраструктурных объектов, например, сланцевого завода в Ида-Вирумаа, потому что у государства не определены различные цели. И если мы хотим иметь четкие цели для климата и экономики, чтобы такие объекты можно было строить (не только сланцевый завод, а наоборот – новые производства в Ида-Вирумаа, Харьюмаа или где-либо еще), необходимо четко понимать цели каждого сектора.

Для людей это означает, что государство использует свои средства продуманно, например для инвестиций в энергоэффективность – мы реновируем многоквартирные дома, вкладываем в новую, более дешевую энергию, в чистое производство и так далее. Для установления таких целей и рамок и нужен этот закон. Естественно, что идут большие дебаты по этому поводу, и я бы даже сказал, что с этим нет острой спешки. Лучше обсуждать это на месяц или два дольше, чем оставить без обсуждения, потому что это закон с очень большим влиянием, касающийся будущего как экономики, так и различных целей охраны окружающей среды.

Говоря совсем просто, это необходимо, чтобы мы знали, как государство реализует свои планы и инвестиции, и чтобы у предпринимателей была уверенность при создании здесь новых инвестиций, новых чистых современных производств, и чтобы мы понимали, какие есть возможности.

И когда же, с учетом возникших проблем, по вашей оценке, закон могут принять?

Мало законов, вокруг которых не идут дебаты. В Эстонии каждый важный закон и каждое важное правило сопровождается дискуссией. И это абсолютно нормально, я бы даже сказал неизбежно при демократическом государственном устройстве – это во-первых.

А во-вторых, я считаю, хорошо, что в следующем году парламент начнет обсуждение этого закона. Когда он будет принят – думаю, это зависит от хода обсуждений.

Я бы не стал оказывать дополнительное давление на парламент. Напомню, что и раньше, будучи министром по вопросам климата, я рекомендовал уделять этим дебатам больше времени, а не меньше. Тогда, между прочим, и наши партнеры по коалиции, которые сейчас хотят иметь больше времени на дебаты, говорили, что нужно торопиться. Нам нужно больше времени, ведь речь идет о настолько важном вопросе для нашей экономики, что мы должны обсуждать его более обстоятельно.

Говоря о климате, уместно будет вспомнить и историю с расследованием сомнительных сделок Центра управления государственными лесами (RMK). Как пишут в прессе и заявляет парламентская спецкомиссия по борьбе с коррупцией, это длилось годами. Теперь сделки решено расследовать, но почему-то только те, что уже недействительны. Что же касается более свежих договоров, то их заказанный аудит касаться не будет и их содержание так и останется покрытым завесой тайны. Сейчас все шишки валятся на министра климата Йоко Алендер, но, думаю, вы как бывший министр климата тоже могли бы дать свой комментарий на этот счет.

Да, это правда, там и раньше проводились различные проверки и аудиты, как самим RMK, так и по требованию государства. Напомню, что с момента создания должности министра по вопросам климата – я был первым министром по вопросам климата Эстонской Республики – у RMK, например, никогда не было таких вещей, как ожидания собственника. У предприятий есть ожидания собственника: вы говорите, как вы хотите, чтобы это предприятие работало, какова его цель. Как, например, в случае RMK: сколько вкладывается в охрану природы?

RMK поддерживает в порядке лесные тропы, по которым мы ходим гулять, RMK также во многом организует рынок древесины в Эстонии и занимается охраной природы, и в то же время занимается заготовкой и продажей сырья для лесной и деревообрабатывающей промышленности. Так что, возможно, эта сторона ожиданий не была установлена, и во время моей работы были установлены первые в истории ожидания собственника для RMK.

И, соответственно, те же принципы в отношении долгосрочных договоров – главная идея заключалась в том, что все долгосрочные договоры должны быть открытыми для общественности. Это уже произошло, в том числе благодаря запросам от средств массовой информации.

Сейчас ситуация улучшилась: хорошо, что большая часть замечаний, сделанных в том числе и Государственным контролем, учтена, и сейчас создан конкретный план действий, который будет реализован в течение следующего года. Самое важное в этом то, что долгосрочные договоры публичны, потому что тогда каждый предприниматель может сам посмотреть, на каких условиях кто-то другой получил товар с рынка. Тогда можно оценить, а общественность может обсудить, разумно ли действует RMK. Так что я полностью отстаивал прозрачность этих договоров. Главное было сделать их открытыми для всех, чтобы любой мог их изучить, сравнить между собой и проверить.

Парламент принял госбюджет на следующий год. Критики в лице оппозиции и прессы его ругают. Не голосовали за бюджет и два члена Партии реформ, в том числе бывший министр финансов Айвар Сыэрд, который назвал бюджет слишком путаным. Я не буду вас спрашивать о положительных сторонах госбюджета, об этом вы и так много говорили. А какие-то недостатки и минусы вы видите, готовы их признать?

Любой важный правовой документ, включая бюджет, можно улучшить. С этим я полностью согласен. Когда формировалось это правительство и коалиция, я сразу сказал, что хочу сделать бюджет более понятным для всех. Все, кто выступает за понятность бюджета – и канцлер права, и Государственный контроль – разделяют позицию, что бюджет должен быть более простым для чтения и доступным всем заинтересованным лицам. Это позволит каждому проследить направления расходов, а обществу –контролировать, куда идут налоги и как они используются.

Я рекомендовал это министру финансов и финансовой комиссии. Знаю, что они уже начали работу в этом направлении и продолжают ее. Хотя возможен вариант с бумажной версией, лично я предпочел бы цифровой формат для отслеживания, чтобы каждый мог проследить движение средств. Это определенно одно из улучшений, которое я хотел бы видеть в бюджете: он должен стать более читаемым и понятным, чтобы каждый мог самостоятельно увидеть, как расходуются наши налоги.

Если говорить о положительных моментах, то хотя мы еще многое обсудим, самое главное – мы наводим порядок в финансовой сфере, что крайне важно для экономического роста. То же касается и налоговой стабильности. Предприниматели больше всего хотят, чтобы налоговые вопросы были решены и прекратился бесконечный фестиваль налогов. Мое правительство положило этому конец, и до 2027 года установлен налоговый мир, это очень важно.

Также парламент одобрил решение о повышении акцизов на алкоголь, табак и бензин в период до 2028 года. Изначально в июле следующего хотели сделать и дополнительное повышение акциза на алкоголь. Но от этих планов отказались. Как я понимаю, из-за опасений, что вырастет приграничная торговля. А вы уверены, что она не вырастет, ведь все-таки акциз повысят?

При создании коалиции, формировании правительства и начале работы над бюджетом мы публично объявили и согласились, что повышение акцизов будет учитывать риски приграничной торговли. Мы действительно выполнили это обещание. Проведя оценку рисков приграничной торговли, мы решили отказаться от дополнительного повышения акциза на алкоголь именно для того, чтобы не увеличивать риск приграничной торговли. Поэтому в следующем году акциз вырастет на 5% меньше, чем планировалось изначально.

При установлении более высокого акциза на алкоголь очень важно следить за уровнем акциза в Латвии. По имеющейся информации, Латвия тоже повысит акциз на алкоголь на 10% в 2026 году, так что разница в наших ставках останется практически такой же, и риск приграничной торговли не увеличится.

Что касается остальных сфер – мы также следим за тем, что если риск приграничной торговли растет, мы уменьшаем темп повышения акцизов. А если такого риска нет, то ранее запланированные повышения остаются в силе, поскольку многие из этих повышений или, как их называют, "налоговых лестниц" были уже согласованы раньше.

Стоит отметить важный аспект: акциз на алкоголь – это не просто вопрос налоговой политики. Нам как обществу нужно обсудить и, возможно, посмотреть на магазинные полки. Алкоголь не должен со временем становиться существенно дешевле. В плане сокращения потребления алкоголя (а это действительно серьезная проблема) акцизы, вероятно, работают эффективнее, чем различные ограничения на продажу.

Акциз на алкоголь выполняет двойную функцию: помимо фискальной цели (сбора средств для финансирования здравоохранения и борьбы с последствиями алкоголизма) он также служит инструментом регулирования потребления. Алкоголь не должен становиться более доступным со временем, поэтому я полностью поддерживаю позицию министров финансов и социальных дел в этом вопросе. Статистика, к сожалению, подтверждает серьезность проблемы алкоголизма.

Но предыдущие попытки повысить акцизы показали, что это не приносит такого результата, а потребление алкоголя только растет.

Да, именно потому, что предыдущие повышения акциза на алкоголь были слишком резкими и не достигли того, что сделало мое правительство. То есть они не учли риск приграничной торговли, а мы этот риск учли и действовали более разумно, чтобы не усиливать его, а действовать в сотрудничестве с Латвией. По данным Министерства социальных дел, целенаправленно за алкоголем в Латвию ездили лишь 3% жителей, преимущественно из Южной Эстонии. Это относительно небольшой показатель.

Разумеется, нужно продолжать следить за ситуацией с приграничной торговлей, а также за тем, чтобы алкоголь не становился более доступным по отношению к зарплатам. Цель акцизной политики – не удешевление алкоголя, а разумное регулирование его потребления через акцизную политику, направленное на его постепенное снижение. Я полностью согласен с тем, что так называемая в народе "алкогольная политика Осиновского" привела лишь к оттоку налоговых поступлений в Латвию, и мы не намерены повторять эту ошибку.

Рийгикогу отменил требование о наличии высшего юридического образования для госсекретаря. Благодаря этому пост может занять Кейт Каземетс, у которого степень магистра политологии. Сейчас он канцлер Министерства климата. Вы взяли его туда на работу, когда сами были министром. Когда работали в Министерстве экономики, Каземетс был там вице-канцлером. Поэтому его называют вашим фаворитом. Но его образование не соответствовало требованиям. И создается ощущение, что закон меняли исключительно ради одного человека. Что вы ответите на эту критику?

Отвечу то же самое, о чем я написал в своей развернутой статье в Delfi: для достижения перемен необходимо их инициировать. Со временем роль госсекретаря изменилась, и это не связано с конкретными личностями – ни с нынешним, ни с будущим госсекретарем. Еще предыдущий госсекретарь Хейки Лоот, перешедший затем в Государственный суд, отмечал необходимость отмены требования о юридическом образовании для этой должности. Таким образом, потребность в этих изменениях назрела уже давно.

Потребность в изменениях обусловлена объективными причинами: если раньше госсекретарь в основном обеспечивал соответствие правительственных актов правовым нормам, то сегодня его роль значительно шире. Эта должность требует навыков топ-менеджера, способного объединять различные стратегические подходы, заниматься вопросами безопасности и поддерживать правительственные реформы. Я, будучи юристом, считаю логичным, что эта должность не должна ограничиваться только кандидатами с юридическим образованием – я сам юрист, и это не значит, что рабочее место должно быть ограничено только работой юриста или квалификационными требованиями юридического образования.

В Эстонии много руководителей предприятий и канцлеров, которые подошли бы на эту должность, очень хорошо бы выполняли эту работу. Как юрист могу сказать, что для реализации масштабных правительственных реформ, например, поддержки плана роста экономики или поддержки в сферах безопасности, недостаточно иметь только юридическое образование. Поэтому очень логично, что со временем пересматриваются ограничения по профессиональной принадлежности для определенных должностей. Поэтому я намерен провести необходимые изменения для повышения эффективности государственного управления и обязательно это сделаю.

Сейчас говорят о том, что политики могут вернуться в советы государственных предприятий. Семь лет назад этой практике был положен конец. Зачем понадобилось возвращаться к старому?

Да, я принимал непосредственное участие в создании системы номинационного комитета, будучи министром экономики, совместно со Свеном Сестером, который тогда занимал пост министра финансов, и мы договорились об этой системе номинационного комитета. Еще тогда я предупреждал коллегу о возможных негативных нюансах этой системы.

Основной недостаток заключается в том, что хотя и удается найти разных людей, существует серьезное ограничение. Люди не могут приходить из той же отрасли. Приходится искать специалистов со стороны. Когда люди не чувствуют прямой связи ответственности с предприятием, возникает проблема. Очень сложно обеспечить их полную вовлеченность в управление компанией, как говорят по-английски "skin in the game" – личную заинтересованность в успехе компании.

К настоящему моменту мы столкнулись с ситуацией, когда серьезные проблемы многих предприятий, как мы видели в случае с Nordica и Eesti Energia, не были своевременно доведены до общего собрания акционеров. В частности, в случае с Eesti Energia информация не дошла до министра финансов – такого не должно быть.

Если кто-то спрашивает, является ли решением возвращение политиков, то стоит четко сказать: такого предложения никто не выдвигал. Цель не в том, чтобы вернуть политиков. Суть в том, что советы директоров должны работать на значительно более высоком профессиональном уровне. Аудиторские комитеты компаний, системы внутреннего контроля и критически важные отчеты должны лучше доходить до общего собрания акционеров.

Поэтому я считаю, что необходимо пересмотреть эту систему именно под таким углом. Иначе получается, что нашим общим имуществом – а Eesti Energia является крупным общественным активом – управляют настолько неэффективно, что даже министр финансов, который несет ответственность как представитель общего собрания, не владеет информацией о критических проблемах предприятия. И остается вопрос: был ли совет осведомлен, передавал ли многоуровневый совет эту информацию дальше, хотя в его составе не было ни одного политика.

Суть проблемы не в отсутствии политиков, а в необходимости наладить работу системы так, чтобы критически важная информация своевременно доходила до министра, отвечающего за государственное имущество, и до нас, налогоплательщиков, которым важно знать, как управляется наша собственность. Вопрос возвращения политиков не стоит на повестке дня и не планируется к обсуждению. Главная задача – обеспечить такую работу советов предприятий, при которой мы будем владеть полной информацией о происходящем в компаниях, а критические вопросы будут своевременно доноситься до общего собрания.

То есть тот факт, что в советах будут сидеть свои люди, поможет вам лучше понимать, что происходит с государственными финансами?

Как министр, имеющий опыт работы в качестве представителя общего собрания различных предприятий и в Министерстве экономики, и в Министерстве климата, могу сказать: мне не нужны, как вы сказали, "свои люди". Мне нужны люди, способные задавать критические вопросы, основанные на здравом смысле – разумен ли план, который мы собираемся реализовать? Рационально ли используются средства? Оптимальны ли выбранные решения? Целесообразно ли наше присутствие на данном рынке, если у нас здесь проблема? Как мы снижаем риски, достаточны ли меры по снижению рисков или они избыточны? Именно такие контрольные вопросы должны задаваться на местах.

Скажу честно, номинационный комитет необходим именно для поиска компетентных профессионалов в советы государственных предприятий. Когда предприниматель входит в совет государственного предприятия, его вознаграждение составляет несколько сотен евро в месяц, в некоторых случаях чуть больше. Для крупного предпринимателя это фактически означает работу на благо государства, вклад своего времени и репутации. Поэтому важно понимать: нам нужны не "свои" люди, а люди, способные задавать правильные критические вопросы, руководствующиеся четким контрольным списком и выносящие потенциальные проблемы на общее обсуждение до их возникновения.

Это позволит избежать ситуаций, когда мы узнаем из прессы, например, о том, что в Eesti Energia установлен ограничитель на экологические требования. Я убежден, что такое решение не принималось ни правлением, ни советом. Однако кто-то все-таки посчитал допустимым превышать законодательно установленные нормы выбросов вредных веществ в атмосферу в Ида-Вирумаа. Кто принял такое решение? Подобные вопросы следовало поднимать значительно раньше.

У нас сегодня имеется 28 предприятий с государственным участием, при этом только пять из них приносят государству доход в виде дивидендов. В следующем году ожидаются выплаты 73 миллионов евро от Таллиннского порта, аэропорта, Elering, RMK и Центра исследований окружающей среды. Почему так мало? Сколько, по вашей оценке, должно получать государство?

Я бы сказал так: государству следует быть участником рынка исключительно в тех сферах, где присутствует рыночная несостоятельность или затрагиваются стратегические интересы. Это подразумевает, что государственное предпринимательство в любой форме допустимо только в тех инвестиционных проектах и областях, где существуют проблемы, которые, с позиции государства и его граждан, невозможно решить без государственного участия.

Рассмотрим, к примеру, предприятие, управляющее различными портами, по сути, это использование еврофондов для управления портами, это не Tallinna Sadam, а например Saarte Liinid. Или возьмем предприятие, которое занимается управлением или охраной ядерных отходов. Это предприятие, которому в ближайшие годы потребуется около 50-150 миллионов для строительства нового саркофага Палдиского реактора. Очевидно, что подобные предприятия не следует рассматривать как источник прибыли от их основной деятельности.

У нас есть предприятие, которое занимается, например, хранением опасных отходов. Возможно, в будущем оно станет прибыльным, но сегодня это маловероятно. Это именно те сферы, где государство участвует в рынке через предпринимательскую деятельность. Стоит ли ожидать от них прибыли? Я бы отметил, что эти структуры скорее выполняют функцию решения определенных проблем, с которыми рынок самостоятельно справиться не в состоянии.

Что касается прибыльных предприятий – Tallinna Sadam по своей природе является преимущественно естественной монополией, выполняющей соответствующую функцию. Аналогично и паромное сообщение, которое фактически приносит прибыль, при том, что мы субсидируем его и оплачиваем через билеты. Elron, фактически получающий дотации, и другие подобные предприятия – у каждого из них своя специфическая роль.

Ожидание высокой прибыльности от государственных предприятий фактически означало бы, что государство выступает участником рынка, самостоятельно извлекая с него средства, что с точки зрения экономической эффективности не является оптимальным решением. Как правый либерал я бы подчеркнул необходимость анализировать, какую именно рыночную несостоятельность государство компенсирует своим присутствием и является ли выбранный метод наиболее оптимальным. Поэтому показатели прибыльности государственных предприятий с точки зрения экономики и государственных интересов не особо информативны.

В начале прошлой недели вы побывали с визитом в Киеве, где встретились с президентом Украины Владимиром Зеленским, председателем Верховной Рады Русланом Стефанчуком и главой украинского правительства Денисом Шмыгалем. Какими были цели визита и о каких его итогах можно говорить?

Основная цель визита заключалась в том, чтобы показать нашу непоколебимую поддержку Украины в достижении победы в этой войне. Если посмотреть на то, что сейчас происходит в Украине, очевидно, что страна переживает крайне сложный период – предстоящие зима и весна будут особенно тяжелыми. Россия систематически бомбила и продолжает бомбить отопительную и энергетическую инфраструктуру Украины. Очевидно, что эти действия направлены на то, чтобы посеять среди населения и в экономике ощущение безысходности ситуации, внушить мысль о бесперспективности сопротивления.

Однако украинский народ проявляет стойкость, сохраняет надежду и продолжает борьбу, которая, как я неоднократно подчеркивал, ведется не только за их интересы, но и за нас – за свободу Европы и всего свободного мира. Следовательно, наш долг – оказывать им максимально возможную поддержку и даже сверх того.

Во время моего визита мы обсуждали различные механизмы усиления поддержки Украины. Наша задача – способствовать укреплению позиций Украины, чтобы к моменту потенциальных переговоров Украина была в более сильной позиции, и именно Россия была вынуждена вести диалог с Украиной, а не наоборот. Это подразумевает необходимость предоставления различных видов вооружения, финансовой поддержки и помощи в восстановлении энергетической и отопительной инфраструктуры.

С другой стороны, необходимо предпринимать меры по ограничению притока финансовых ресурсов в Россию. Показательный пример – прямо за окнами Дома радио можно наблюдать суда российского теневого флота, курсирующие в нашем заливе. Речь идет о сомнительных танкерах, вызывающих серьезные опасения. Помимо того, что через них проходит значительная часть российских доходов от торговли топливом, существует также риск, что если один из них выйдет из строя, нам придется заниматься ликвидацией нефтяного загрязнения в море.

Они ждут именно таких шагов. И конечно, с точки зрения визита это очень символично. Важно и то, что в трудные времена, когда существуют серьезные угрозы и идут атаки, к тебе приезжает премьер-министр страны-партнера или союзника. Он встречается со всеми. Обсуждает возможные действия. В символическом смысле это очень важный сигнал.

На пресс-конференции правительства в четверг вы довольно уклончиво ответили на вопрос о возможной отправке эстонских солдат в Украину. Когда и на каких условиях это могло бы быть сделано?

Я ответил именно так, как ответил. Исторически в Эстонии сложилась определенная традиция – мы публично не обсуждаем то, чего не делаем. Мы не обсуждаем в эфире детали наших действий. Когда поступает подобное предложение и возникает необходимость принятия решения, мы следуем четкому порядку. Мы выносим вопрос на рассмотрение правительства. Мы обсуждаем его в правительстве. Мы определяем свои позиции. Затем мы проходим через парламент и обсуждаем наши позиции там. Мы не ведем широкую общественную дискуссию до принятия решения.

Однако могу с уверенностью заявить, что мы безоговорочно принадлежим к числу тех, кто предпринимает все необходимые меры для достижения справедливого и прочного мира в Украине. Под справедливым и прочным миром мы понимаем ситуацию, при которой Украина получает надежные гарантии безопасности на будущее. Кроме того, это подразумевает, что возмещение ущерба ложится на Россию, а не на налогоплательщиков Эстонии, Европы или Соединенных Штатов. И для достижения этой цели необходимо использовать замороженные российские активы, а также рассмотреть возможность введения в будущем налогообложения на различные российские товары.

Такова последовательность действий, и, безусловно, все вопросы, связанные с военными аспектами и сопутствующими темами, мы первоначально обсудим на правительственном уровне и в парламенте, прежде чем выносить их на публичное обсуждение.

Также вы открыли в Киеве эстоно-украинский бизнес-форум. Какой потенциал у сотрудничества предприятий наших стран? В каких сферах?

Потенциал сотрудничества действительно колоссальный. Украина испытывает потребность в специалистах самого разного профиля. Например, в Житомирской области мы занимаемся строительством детских садов, помогаем с различными строительными объектами. В перспективе таких возможностей станет еще больше.

В рамках этого визита меня сопровождала делегация специалистов в области IT и кибербезопасности. В сфере кибербезопасности и IT у Эстонии есть что предложить миру, наша репутация очень хорошая, сильная. Если посмотреть шире, то скажем так: после посещения Киева я направился в Варшаву для встречи с польским премьер-министром Дональдом Туском. В обоих случаях обсуждалось, что Эстония могла бы поделиться своими наработками в кибербезопасности, наши предприниматели и учреждения могли бы взаимодействовать с обеими странами – и с Польшей, и с Украиной. Потому что уровень кибератак и гибридных атак, в том числе со стороны России, быстро растет, он не снижается, а растет, даже в Эстонии во время войны в Украине. Это значит, что, например, в сфере кибербезопасности нашим предпринимателям есть что предложить, и в Украине к этому проявили серьезный интерес.

Я встретился с их вице-премьером, который курирует это направление – он напомнил мне наших успешных IT-предпринимателей: такой же молодой, энергичный. Думаю, у нас отличные перспективы для совместной работы не только в цифровой сфере и кибербезопасности, но и во многих других областях, включая оборонную промышленность.

В Эстонии есть предприятия оборонной промышленности, которые отправились в Украину тестировать свою продукцию, есть предприятия, инвестирующие в украинский рынок. Так что во многих сферах у нас действительно большой потенциал для сотрудничества, включая будущее участие в восстановлении Украины и обеспечении безопасности как украинского государства, так и Эстонии.

Поговорим о встрече в верхах, которая проходит на этой неделе в Таллинне. Это так называемый формат JEF (Joint Expeditionaty Force) –оборонное сотрудничество быстрого реагирования под руководством Британии с участием Северных и Балтийских стран и Нидерландов. В Киеве вы говорили, что Эстония будет предоставлять военную помощь Украине в размере 0,25% от ВВП каждый год в течение следующих трех лет. И собирались на встрече JEF призвать к тому же другие страны. Насколько эти планы реальны?

Встреча JEF – это крупное событие, пожалуй, самое масштабное в Эстонии с точки зрения представительства за последние семь лет после председательства. Здесь присутствуют лидеры 10 стран НАТО –Нидерланды, Латвия, Литва, Норвегия, Швеция, Финляндия, Дания, Исландия и Великобритания. И самое важное, действительно, это повышение минимального порога оборонных расходов НАТО и продолжение поддержки Украины.

Моя рекомендация заключается в том, чтобы мы попытались от имени десяти стран НАТО выработать общее направление. В НАТО ранее рекомендуемый уровень оборонных расходов составлял около 2%, и его нужно повышать. Об этом говорил и Марк Рютте, об этом в предыдущий период говорил и избранный президент США Дональд Трамп – нужно больше вкладывать в оборону. И это означает, что я обязательно обсужу с нашими партнерами, что уровень расходов должен быть не 2%, а скорее 2,5% для каждой страны, чтобы в этом направлении двигался так называемый рекомендуемый минимум.

Что касается поддержки Украины, то мы со своей стороны взяли обязательство или, скажем так, договорились, что Эстония будет поддерживать Украину в размере 0,25% своего ВВП ежегодно до ее победы. Для нас это составляет более 100 миллионов ежегодно, и это означает, что мы можем оперативно размещать в нашей оборонной промышленности заказы на все необходимое Украине для борьбы за свободу и сопротивления, и своевременно передавать эти ресурсы. Более того, за три-четыре года это превратится в крупнейший в истории Эстонии план промышленного развития. Наша оборонная промышленность развивается и способна обеспечить Украину всем необходимым для борьбы за свободу.

На форуме JEF мы обсуждаем именно такие вопросы, и наш главный посыл заключается в готовности увеличивать оборонные инвестиции. Эстония сейчас в НАТО находится на втором месте после Польши, опережая США. Тройка лидеров НАТО выглядит так: Польша, Эстония, США. Поэтому мы призываем остальные страны последовать нашему примеру и наращивать инвестиции в оборону и боеготовность. Это особенно важно, учитывая, что режим Путина и Россия представляют серьезную угрозу для всего региона, Европы и демократического мира в целом.

А добиться выделения на оборону минимум 2,5% от ВВП еще до следующего саммита НАТО в Гааге – это реально?

Это зависит от страны. Эстония уже находится на уровне 3,4-3,5%, скоро будет на уровне 3,6-3,7% и когда мы закупим дополнительное вооружение на миллиард 600 миллионов, то, вероятно, у нас будут годы, когда уровень наших оборонных расходов превысит 4%. Польша сейчас на уровне 4,2%. Дональд Туск сказал мне, что через несколько лет они будут уже на уровне 4,7% вложений в оборону. Наши соседи – Латвия и Литва – заявили о повышении своих оборонных расходов, аналогичные шаги предпринимают и Скандинавские страны.

Эта тенденция закономерна, поскольку мир, к сожалению, стал более опасным как из-за нашего соседа, так и из-за конфликтов в других регионах. В связи с этим высока вероятность дальнейшего роста уровня оборонных расходов среди стран НАТО. Марк Рютте, который побывал в Таллинне и ознакомился с организацией нашей обороны в Эстонии, последовательно повторяет свой призыв. Буквально на днях он вновь выступил с предложением увеличить оборонные расходы НАТО, чтобы альянс был полностью готов к возможным критическим ситуациям в ближайшие пять лет.

Важно помнить: речь не идет о том, что Эстония должна противостоять России в одиночку. Мы обсуждаем, как НАТО в качестве оборонительного альянса может обеспечить взаимную безопасность. Мы защищаем наших соседей, а они – нас, ведь те самолеты, которые патрулируют наше небо и обеспечивают нашу безопасность, приобретены налогоплательщиками других стран и выполняют здесь свою миссию.

Поэтому, отвечая на вопрос о реальности увеличения оборонных инвестиций, я считаю это весьма реально. Вопрос лишь в темпах этого процесса, в возможностях других стран, развитии их экономики и готовности к таким вложениям. Независимо от того, по какому пути это будет происходить, дополнительные инвестиции неизбежны, и я полагаю, что они будут направлены в том числе на закупку разнообразного дополнительного оборудования.

Ваш однопартиец Ээрик-Нийлес Кросс дал любопытное интервью порталу Rus.Delfi, в котором предложил смягчить требования к получению гражданства Эстонии для граждан РФ. Мы с вами тоже обсуждали в предыдущих интервью, что отказаться от российского гражданства очень трудно, поэтому многие не могут ходатайствовать об эстонском паспорте при всем желании. Это личная инициатива Кросса, ни с кем в партии не обсуждали? Или это просто слова, которые нельзя рассматривать всерьез?

Полагаю, что логика Кросса была связана с проблемой упрощения процедуры отказа от российского гражданства. Это действительно стало серьезной проблемой на рубеже прошлого и нынешнего года, когда в России вступил в силу новый закон о гражданстве, но отсутствовала практика его применения. Российские консульства закрывались, высылались сотрудники посольства, и прием заявлений об отказе от гражданства Российской Федерации был приостановлен под предлогом нехватки персонала.

К счастью, сейчас ситуация улучшилась, посольство Российской Федерации принимает заявления и оформляет отказ от гражданства. Хотя я не могу точно процитировать его слова, но суть заключалась в необходимости ускорить процесс освобождения людей от российского гражданства.

На сегодняшний день эта услуга функционирует, и Департамент полиции и погранохраны регулярно получает подтверждения о выходе людей из гражданства Российской Федерации. Эта проблема уже неактуальна.

В Министерстве внутренних дел не рассматривается вопрос об упрощении процедуры отказа от российского гражданства, к тому же Эстония не имеет полномочий принимать паспорт другого государства. Однако для получения гражданства Эстонии необходимо документальное подтверждение выхода из предыдущего гражданства. Так что да, на сегодняшний день эти, скажем так, маневры со стороны России устранены, и процедура выхода из российского гражданства вновь доступна и эффективно работает.

На прошлой неделе вышло государственное мобильное приложение Eesti.ee. В его тестовой версии был и русский язык, но в итоге приложение доступно только на эстонском и английском. На ваш взгляд, это верное решение?

Действительно, приложение eesti.ee работает на эстонском и английском языках. По информации от разработчиков, в будущем планируется внедрение функции автоматического перевода, которая обеспечит доступность контента и на других языках.

Важно отметить, что объем государственных уведомлений на русском языке планомерно сокращается, при этом доступность кризисной информации будет гарантирована. Если ранее доля людей, совершенно не владеющих эстонским языком, составляла около 20%, то сейчас этот показатель снизился до 4%, что на самом деле довольно низкий показатель. Таким образом, на данный момент приложение работает на эстонском и английском языках, а в перспективе будет дополнено функцией автоматического перевода.

Мы обсуждали это с вами в интервью месяц назад. Тогда появилась новость, что Госканцелярия заказала исследование для определения эффективности и необходимости русскоязычной коммуникации государственных учреждений. Может быть, стоило дождаться результатов исследования?

Результаты исследования в любом случае станут основой для принятия дальнейших решений и обновления существующих регламентов. Исследование, заказанное Государственной канцелярией, определит цели и эффективность русскоязычной коммуникации правительственных учреждений и проанализирует, какую информацию через какие каналы можно передавать. Согласно заявленным срокам, результаты будут готовы к февралю.

В рамках исследования также будет проанализировано дублирование информации государственными учреждениями и оценены возможности современных веб-технологий, которые стремительно развиваются и обеспечивают автоматический перевод на иностранные языки. По завершении исследования в феврале его результаты будут предоставлены лицам, принимающим решения, и разработчикам для дальнейшего практического применения.

Неделю назад отмечался Международный день прав человека. В утренней передаче на ETV+ побывал юрист, общественный деятель, член совета Центра по правам человека и член вашей же Партии реформ Евгений Криштафович, который, комментируя эту тему, сказал, что его данная новость тоже не обрадовала. По его словам, государственное мобильное приложение, напротив, могло бы содержать как можно больше языков. Кроме русского, это могли бы быть также финский, французский, арабский и другие языки. Вы так не думаете?

- Евгений Криштафович, безусловно, очень хорошо разбирается в этой области и является авторитетным человеком, поэтому его мнение определенно стоит принять во внимание.

Как уже было сказано, я располагаю информацией о планируемом внедрении функции автоматического перевода в это приложение. При современном уровне развития технологий качество автоматического перевода достигло такого уровня, что приложением можно будет пользоваться на любом предпочтительном языке. С каждым днем, неделей, месяцем и годом возможности автоматического перевода и различные технологии развиваются.

Уже сегодня в наших телефонах доступны возможности искусственного интеллекта, что, вероятно, решит вопрос доступности информации на других языках. И как было отмечено ранее, если раньше доля совсем не владеющих эстонским языком составляла пятую часть населения, то есть 20%, то сегодня этот показатель снизился до 4%. Таким образом, осталось очень мало людей, которые совсем не владеют эстонским языком.

Это наше последнее интервью в уходящем году, поэтому стоит подвести и некоторые итоги года. Какие три самых важных события 2024 году вы бы отметили и почему?

Я бы сказал так, что в мире, конечно, важна ситуация с безопасностью: наш сосед по-прежнему проявляет агрессию, Россия демонстрирует крайне агрессивное поведение, и события в Украине, безусловно, стали главной темой для Эстонии, стран Балтии, Северных стран и всей Европы. Поддержка Украины и поиск путей сдерживания российской агрессии, ее стремления силой менять границы остаются ключевыми вопросами. Я бы не назвал это позитивной темой, скорее вызывающей серьезное беспокойство, но она неизбежно остается мегатрендом, и в последующие годы мы, несомненно, будем часто сталкиваться с этой проблемой и заниматься ее решением.

Второй важнейший блок вопросов связан с экономической ситуацией. Наша экономика демонстрировала отрицательную динамику на протяжении девяти кварталов подряд. Этот период был достаточно сложным. Однако сегодня мы наблюдаем позитивную тенденцию. Экономика переходит к росту, и это имеет большое значение для всей Европы, но особенно важно для Эстонии, поскольку длительный экономический спад, даже незначительный (в 1% или 0,5%) все равно создает общее ощущение неблагополучия. Эстонская экономика серьезно пострадала как от войны в Украине и связанной с ней неопределенности, так и от рецессии на наших ключевых рынках – в странах Скандинавии, экономика которых находилась в отрицательной зоне.

Для нас, несомненно, второй ключевой аспект связан с тем, что в текущем году ситуация была более сложной, однако на следующий год появляются оптимистичные прогнозы и позитивные сигналы – экономика начинает демонстрировать рост.

Говоря об экономике этого года, стоит упомянуть и тот самый налоговый фестиваль, который прокатился практически по всей стране, от Сетумаа до Сааремаа, когда у каждого региона была как минимум одна налоговая инициатива, а то и две. Этот период завершается, и теперь до 2027 года установлен налоговый мир, что, безусловно, крайне важно для бизнеса и придает уверенность людям.

Таким образом, экономика, безусловно, является второй по значимости темой наряду с безопасностью. И если взглянуть шире, то было и много позитивных событий. В частности, назначение эстонки Каи Каллас на пост верховного представителя Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности – теперь у нас есть представитель в тех кругах, куда раньше мы не имели доступа. Тарту достойно провел год в статусе культурной столицы Европы, что стало значимым достижением, а совсем недавно Энели Ефимова завоевала медаль на чемпионате Европы.