Цель докторанта политологии Тартуского Универстета и специалиста по научной коммуникации Института политических исследований им. Йохана Скитте Майли Вилсон была изучить, как Европейский союз обсуждался в правительстве Юри Ратаса. Исследование было основано на стенограммах еженедельных пресс-конференций за годичный период с момента вступления правительства в должность в конце апреля 2019 года до конца апреля 2020 года.

Вилсон отметила, что Европейский Союз и связанные с ним вопросы были естественной частью повседневных выступлений правительства.

"Бросается в глаза, что о Евросоюзе говорили в основном в контексте бюджета и европейских субсидий. Речи не отражали глубоких проевропейских ценностей, а скорее несли более прагматичный характер. Однако это не особенность Эстонии, такие же тенденции наблюдаются во многих странах-членах ЕС", - пояснила она.

В исследуемый период правительство обсуждало европейский зеленый курс, в том числе цель сделать Европу климатически нейтральной к 2050 году. Эстония была одной из четырех стран-членов Европейского союза, которые не спешили присоединяться к Зеленому курсу.

Первоначальное решение Эстонии не поддерживать зеленый курс вызвало критическую реакцию как в местных, так и в международных средствах массовой информации. Эстонию ставили в один ряд с другими странами Восточной Европы, не поддерживающими климатическую цель, сформулированную в зеленом курсе.

"Первоначальное решение Эстонии не присоединяться к политике ЕС выделялось на фоне отношений с Европейским союзом в целом, для которых характерна солидарность с другими государствами-членами и готовность к переговорам и компромиссу. На фоне прежних принципов внешней политики такое отношение было неожиданным", - отметила Вилсон.

За общественной реакцией последовала быстрая смена направления. "Глядя на то, что в течение следующего месяца была создана комиссия по климату и энергетике, а климатическая политика была объявлена ​ приоритетом для правительства, становится ясно, что вопрос климатической нейтральности пришел к нам из Европейского Союза, и правительство согласилось с этим из прагматических соображений", - добавила докторант.

Неприятие европеизации

Вилсон подчеркнула, что если раньше у правительства не было четкой климатической политики, то с принятием Европейского зеленого курса это стало предметом обсуждения. Тон задавали дискуссии о том, как использовать ресурсы Фонда справедливого перехода Европейского Союза, чтобы помочь государствам-членам внести необходимые изменения в экономику и энергетику.

"В фокусе коммуникации правительства с общественностью был вопрос, как распределить выделенные на справедливый переход средства, т.е. на что ЕС позволяет тратить эти средства и каким образом. Также выяснилось, что для внесения необходимых структурных изменений этих денег слишком мало", - написала Вилсон.

Вилсон также отметила, что, несмотря на принятие зеленого курса, правительство продолжало поддерживать ранее установленную политику, которая необязательно соответствует принципам климатической нейтральности, в том числе уже реализованное снижение акцизов на дизельное топливо, а также поддержка ранее запланированного строительства завода по производству сланцевого масла. Вилсон утверждает, что с учетом этих тенденций в климатической политике, в Эстонии наблюдается неохотная европеизация (reluctant Europeanization), а согласованная ЕС политика осуществляется поверхностно.

Долгосрочная тенденция

Прагматический подход к исходящим от ЕС регуляциям характерен не только для предыдущего правительства, но и является частью долгосрочной тенденции. "На уровне официальной риторики мы согласны с целями и указаниями Европы, но на практике мы постоянно работаем против этого. Такого направления придерживаются стабильно, независимо от того, какие партии находятся в правительстве. После прихода EKRE в правительство, было продолжено направление, которое поддерживалось последние 30 лет", - добавил изучавший энергетику в университете Ольборга Сильвер Силлак.

"Если мы привыкли думать, что Эстония - это так называемый пай-мальчик Европейского союза, который добросовестно выполняет свои обязательства, то, глядя на политику в области климата и энергетики, очевидно, что в этой сфере с самого начала проводилась совершенно другая линия. На словах выражается поддержка, но при этом идет постоянный торг", - добавил Силлак. Например, при вступлении в Европейский Союз, Эстония пыталась выторговать исключения для сланцевой промышленности.

Силлак также указывает на Киотский протокол, принятый Организацией Объединенных Наций в 1997 году и ратифицированный Эстонией в 2002 году, целью которого было регулирование выбросов парниковых газов.

"Нам в этом плане повезло, потому что базовым годом, на основе которого они рассчитали сокращение выбросов парниковых газов, был взят 1990 год. Эстония в то время была частью Советского Союза, сланцевая промышленность работала на полную мощность, и загрязнений было гораздо больше, чем сейчас", - подчеркнул он.

Обретение независимости сопровождалось значительным изменениям в энергетической отрасли, и уровень выбросов парниковых газов в Эстонии снизился на несколько десятков процентов.

"К тому времени, когда мы подписали Киотский протокол, мы, казалось, случайно достигли наших климатических целей. Политики все еще используют его, чтобы показать, насколько мы экологически безопасны", - добавил Силлак.

Реструктуризация энергетического сектора

По словам Силлака, нынешняя климатическая политика Эстонии обоснована двумя аргументами. Во-первых, упор делается на энергетическую безопасность, которая воспринимается как национальная независимость и суверенитет.

"Это означает, что мы обязательно должны производить всю энергию сами на своей земле, потому что мы не хотим зависеть от российской электросети. Угрозой в лице России постоянно оправдывается то, почему нам нужна сланцевая промышленность. Однако больше это не работает, потому что за последние пару лет производство электроэнергии из сланца практически прекратилось, и в результате ничего страшного не произошло", - добавил Силлак.

Второй аргумент касается занятости, потому что реструктуризация энергетической отрасли означает потерю рабочих мест для большого числа людей в Ида-Вирумаа. "Это очень большая проблема. В то же время, как минимум четверть работающих в этом секторе уже близка к пенсионному возрасту, то есть скоро выйдет на пенсию. Кроме того, в регионе высокий уровень общего и высшего образования, что может дать молодым людям более гибкие возможности адаптироваться к потребностям рынка труда", - пояснил Силлак.

Исследования были опубликованы в изданиях Australian and New Zealand Journal of European Studies и Environmental Innovation and Societal Transitions.